Викинг. Побратимы Меча - читать онлайн книгу. Автор: Тим Северин cтр.№ 65

Битва длилась час или более. Я слышал голос Крючка, подстрекавшего своих людей. Но они решили, что это смертельно опасное дело. Еще два хуторянина были сильно ранены и один убит — те, кто пытался войти через дверь. Нападающие походили на охотников, которые загнали зверя в угол в его берлоге и пытаются взять добычу живьем. Когда Иллуги отогнал их мечом и секирой, они решили вскрыть земляную крышу нашего убежища. Изнутри мы слышали, как они копают, и вскоре крыша задрожала. Я был слабее воды и не мог вмешаться, только наблюдал. Оттуда, где я лежал на полу, я видел, как посыпались сверху комья земли, а потом просунулся наконечник копья. Я понял, что конец близок.

Еще один натиск, и треснула дверная рама. Наша землянка рушилась. Копье просунулось в дверной проем и угодило Иллуги в плечо. Греттир из последних сил поднялся на колени лицом к нападающим. В руке у него был короткий меч, который мы с ним украли из могильника старого Кара. И тут рухнула часть крыши над очагом. Вместе с потоком земли вниз обрушился хуторянин. Греттир повернулся навстречу новой опасности, ударил мечом и пронзил вторгшегося, убив его. Но этот человек упал вперед, так что руки Греттира вместе с мечом оказались в капкане. Пока он пытался вытащить меч, еще один человек спрыгнул в провал и ударил Греттира в спину. Я слышал, как Греттир вскрикнул, и Иллуги повернулся, чтобы, подставив свой щит, защитить брата. Зато дверь осталась незащищенной, и землянка вдруг наполнилась вооруженными людьми. Они мгновенно сбили Иллуги с ног и начали рубить и колоть его. Один же из них, увидев меня, шагнул вперед и приставил острие копья к моему одеялу. Ему оставалось только навалиться на древко своей тяжестью — и я тоже был бы мертв. Но он застыл на месте, и я тем временем видел, как Крючок бросился за спину Греттиру, чтобы уклониться от меча изгоя, и нанес ему несколько быстрых ударов ножом. Греттир даже не обернулся, чтобы взглянуть на своего убийцу. Он так обессилел, что просто рухнул наземь без единого звука. Я лежал, не в состоянии шевельнуться, а Крючок наклонился и попытался силой разжать пальцы Греттира, сжимавшие меч Кара. Но мертвая хватка была слишком крепкой, и Крючок вытянул руку моего названого брата так, что она легла поперек рокового бревна. Потом, как умелый мясник, он отрубил пальцы, и меч выпал из них.

Подобрав меч, Крючок отделил голову Греттира от тела. На это потребовалось четыре удара. Я считал каждый удар Крючка. И тут забрызганные кровью развалины землянки наполнились радостными воплями хуторян, все они кричали и поздравляли друг друга с победой.

Я выкупил свою жизнь ценою пяти с половиной марок. Именно столько хуторяне нашли на мне, а я посулил еще десять марок, коль они отвезут меня, живого, на суд к Тородду сыну Снорри Годи. Они согласились на эту сделку, потому что после расправы над Греттиром и Иллуги некоторые из них пресытились кровопролитием. Они зарыли тела Греттира и Иллуги в развалинах землянки, потом спустили мое недужное и болящее тело на веревке с утеса и уложили меня на корме десятивесельной лодки, на которой приплыли. Бедняге Гламу не так повезло. На пути на землю они его обвинили в том, что он предал своего хозяина, перерезали ему горло и выбросили тело за борт. Голову Греттира они сохранили, завернули в мешок, чтобы Крючок предъявил это мрачное доказательство Ториру и потребовал награды. Подслушивая, я узнал, как нас одолели: Крючок отправился к своей престарелой мачехе Турид за советом, как изгнать Греттира с Дрангея. Турид была вельвой, о ней говорили, что она пользуется черным колдовством. Это она лежала, спрятавшись, под грудой тряпок, когда Крючок приплыл обменяться хулами с Греттиром. Ей нужно было услышать голос, постичь нрав своей жертвы прежде, чем она выберет руны для заклятья. Потом она вырезала знаки, окрасила их своей кровью и указала час, когда Крючку следовало пустить заклятое бревно по течению. Я слушал похвальбы хуторян, и единственным для меня утешением было то, что старая ведьма охромела и мучилась от сильнейшей боли. Камень, брошенный Греттиром, сломал ей бедренную кость, она осталась калекой на всю жизнь.

Крючок же, как оказалось, так и не получил денег за голову Греттира. Торир отказался их выплатить. Он сказал, что, будучи христианином, не станет платить тому, кто использовал колдовство. Крючок же посчитал повод ничтожным и на следующем Альтинге подал иск против Торира. К его негодованию, собравшиеся годи поддержали доводы Торира — он, верно, заранее подкупил их, — и больше того, приговорили самого Крючка к изгнанию. Уже достаточно пролито крови, рассудили они, и чтобы предотвратить месть друзей Греттира, будет лучше, если Крючок уедет на некоторое время из Исландии. Мне еще предстояло встретиться с Крючком, и я в свое время поведаю об этом, а покамест боги дали мне способ почтить память моего названого брата.

Суд Тородда, как я и полагал, был ко мне снисходителен. Когда меня привезли к нему, он вспомнил, как Греттир даровал ему жизнь, когда он, Тородд, на дороге бросил вызов этому изгою, и теперь он заплатил свой долг, заявив, что меня следует отпустить после того, как я выплачу своим поимщикам обещанные десять марок. Сделав это, Тородд вернул мне мой огненный рубин, сказав, что отец велел ему так поступить, и занялся улаживанием моих дел с родичами Гуннхильд. Еще он удивил меня, передав мне старый сундук Транда с его запасами. Очевидно, Транд оставил указание — коль скоро он не вернется из Йомсборга, я должен стать его наследником. Все содержимое сундучка я пожертвовал Тору. Половина серебра ушла на строительство кургана и жертвенника Тору на том месте, где стояла старая хижина Транда, остаток же денег я зарыл глубоко в землю.

На пиршестве, которое последовало за освящением жертвенника, я оказался рядом с одним из зятьев Снорри Годи, разумным и зажиточным хуторянином по имени Болли, сын Болла. Оказалось, что Болли снедает та самая жажда странствий, столь присущая северным народам.

— Жду не дождусь, Торгильс, того дня, когда мой старший сын сможет хозяйствовать на хуторе — признался он. — Хочу оставить хутор на его попечение, собраться и уехать. Пока жив и здрав, хочу побывать в других странах, посмотреть на тамошних людей и как они живут. Исландия мала и далека от мира. Здесь я чувствую себя так, будто меня заперли в клетке.

Его слова тут же напомнили мне о словах Греттира, который просил меня отправиться в путь по миру. И я спросил:

— Когда бы у тебя был выбор, Болли, какое место из всех на земле ты больше всего хотел бы увидеть?

— Миклагард, великий город, — ответил тот, ни минуты не колеблясь. — Говорят, на земле нет ему подобного — великолепные дворцы, общественные бани, идолы, которые двигаются сами по себе. Улицы вымощены мрамором, и по ним можно гулять, когда стемнеет, потому что тамошний император повелел, чтобы факелы зажигались на каждом углу и горели всю ночь напролет.

— А как попасть в Миклагард? — спросил я.

— Через страну русов, — ответил он. — Каждый год торговцы-русы привозят меха на продажу императорскому двору. Им дано особое разрешение въезжать на земли императора. И коль скоро ты привезешь туда меха, то получишь и доход от путешествия.

Болли ткнул пальцем в воротник своего плаща. Это было дорогое одеяние, надеваемое только на праздники, и воротник был оторочен каким-то блестящим мехом.