Викинг. Побратимы Меча - читать онлайн книгу. Автор: Тим Северин cтр.№ 35

— Он мертв, — объявил этот человек. — У него сломана шея.

Воцарилось ужасное молчание, потом священник подал голос:

— Насильственная смерть в божьем доме! Убийство перед лицом Господа нашего! — закричал он.

Греттир начал медленно отступать по проходу к двери. Столь велик был страх людей перед ним, что никто не смел пошевелиться. Однако прежде чем Греттир дошел до двери, конунг Олав стоявший ближе к алтарю, чтобы наблюдать за испытанием, вмешался. Он, надо думать, понял, что его показательный христианский суд не получился.

— Греттир! — крикнул он. — Нет на свете человека столь, несчастливого или злополучного, как ты. Твой вспыльчивый нрав помешал тебе засвидетельствовать свою вину или невиновность. Сим я объявляю: ты должен покинуть эту землю и вернуться к себе на родину. За то поношение, которое ты претерпел, тебе по милости моей дается отсрочка в шесть месяцев. Но никогда больше ты не должен возвращаться в Норвегию.

* * *

Несколько дней мы с Греттиром искали судно, которое доставило бы нас обратно в Тунсберг, где жил его брат Торстейн. Но найти кормчего, который взял бы нас на борт, оказалось непросто. Мореходы — народ самый суеверный, а о Греттире говорили, что он самый злосчастный из людей на всем белом свете. И коль скоро не сам он, то его судьба губит тех, кто находится рядом с ним. А врагов его не удовлетворил приговор конунга Олава. И вот однажды семья Торира решилась на месть. Мы с Греттиром сидели в прибрежной харчевне, в задней комнате, коротая один из темных и непогожих вечеров норвежской зимы. Пятеро ворвались в комнату, вооруженные секирами и копьями. Четверо бросились прямо на Греттира, а пятый занялся мною. Меня застали совершенно врасплох — я не успел даже подняться на ноги, как нападающий изо всех сил ударил меня пяткой копья в голову, сбоку. Я спиной повалился со своего сиденья, в голове у меня помутилось от боли, так что я почти ничего не видел. Когда зрение прояснилось, я увидел, что Греттир схватил скамью и воспользовался ею, как оружием. Силы он был невероятной. Он размахивал тяжелой скамейкой, словно боевой дубинкой — сперва сбил с ног двух своих противников, а потом со страшным грохотом обрушил тяжелое сидение на плечи третьего. Тот взвыл и схватился за ставшую бесполезной руку. Четвертый, улучив момент, бросился на Греттира сбоку с секирой. Мой друг увернулся, и когда тот промахнулся, Греттир с легкостью выхватил оружие у него из рук. Расклад сил изменился сразу. Увидев, что Греттир теперь вооружен и опасен, нападающие бросились к двери, отталкивая друг друга. Тот, что сбил меня с ног, поднял копье, намереваясь пронзить меня. По сравнению с Греттиром я был беспомощной целью. Греттир же успел повернуться и свободной рукой выхватить копье у напавшего на меня, и тот тоже выбежал из двери, плотно захлопнув ее за собой.

— С тобой все в порядке? — спросил Греттир, когда я, пошатываясь, встал на ноги. Голова у меня словно раскалывалась.

— Да, сейчас я оправлюсь. Погоди немного.

Я слышал, как его враги за дверью выкрикивают оскорбления, вопят, что они с нами еще покончат. А Греттир, склонив голову набок, слушал. Потом, вижу, поднял захваченное копье, уравновесил его, ухватил половчее и размахнулся. Он метнул копье прямо в дверь. Такова была его сила, что оружие пробило доску, расщепив ее. Послышался крик боли. Еще несколько мгновений — и нападавшие ушли.

— Мне очень жаль, — тихо сказал Греттир. — Не думал я, что наша дружба навлечет на тебя опасность. Это не твоя распря.

— А разве дружба не для того, чтобы делать все сообща, в том числе и сражаться? — сказал я.

Несмотря на боль в голове, я почувствовал, как во мне возрождается уверенность в себе. Я понял, что со смерти Эдгара и после разлуки с Эльфгифу я просто плыл по течению, и жизнь моя день ото дня теряла смысл. Но теперь моя жизнь приобрела новые очертания: Греттир признал меня своим другом.

— Всему виною — его сила, — так сказал мне Торстейн Дромунд двумя неделями позже.

Мы с Греттиром наконец-то нашли судно, исландский корабль, и он за грабительскую цену доставил нас в Тунсберг, где мы втроем — Торстейн, Греттир и я — в этот час сидели на кухне торстейнова двора.

— Посмотри-ка на мою руку. — И Торстейн закатал рукав. — Люди сказали бы, что у меня неплохие мускулы. Но посмотри на руки Греттира. Они больше похожи на бычьи окорока. А в груди и плечах у него достаточно силы, чтобы поддерживать их. В детстве мы частенько состязались, кто поднимет самый тяжелый камень или метнет дальше. Греттир всегда выигрывал, и когда он подрос, люди стали биться об заклад, поднимет ли он какую-нибудь необыкновенной тяжести глыбу, подысканную ими. Однако, глядя на него, никак не скажешь, что он силач. Пока не снимет рубахи. Вот почему его так часто недооценивают. Ввяжутся в драку с ним или в спор, а потом расплачиваются. Будь Греттир ростом повыше да с виду пострашнее, не случилось бы с ним и половины тех неприятностей, которые он словно притягивает. Люди сразу понимали бы, с кем имеют дело.

Греттир, как всегда, мало что добавлял к разговору. Он сидел молча, слушая рассуждения единоутробного брата. Видно было, что они сильно привязаны друг к другу, хотя об этом и не говорилось. Мы бездельничали, дожидаясь, когда кормчий, доставивший нас, наконец решится отплыть в Исландию. Мой друг объявил, что вернется домой, пусть даже и в нарушение приговора о трехгодичном изгнании. Он заверил меня, что дело — в том, что касается его самого, — вполне закончено, хотя до истечения приговора о малом изгнании оставалось еще шесть месяцев. Ему казалось, что он провел достаточно времени вдали от дома, чтобы погасить кровавый долг семье исландца, им убитого. А я, к тому времени узнав его лучше, понимал, что преждевременное возвращение больше манит его, чем страшит. Он полагал, что стяжает славу — или прослывет — как человек, столь смелый, что может сам отмерить срок своего изгнания в согласии с собственным понятием о справедливости.

Когда Греттир сообщил Торстейну о своем решении вернуться домой, его единоутробный брат некоторое время обдумывал сказанное, а потом сказал своим низким рокочущим голосом:

— Вряд ли твой отец будет очень рад видеть тебя или даже говорить с тобой. Но напомни обо мне нашей матери и скажи ей, что я живу хорошо и преуспеваю здесь, в Норвегии. Как бы там ни было, я хочу, чтобы ты знал — ты всегда можешь рассчитывать на мою поддержку. А коль скоро случится худшее, и тебя незаконно убьют, клянусь, я найду убийцу и отомщу за тебя. За это я ручаюсь.

Хотя Греттир пообещал нашему алчному кормчему заплатить вдвое против обычного за переправу в Исландию, тот уже трижды откладывал отплытие, не потому что боялся невезения Греттира, но потому что его смущало плавание в ненастную пору поздней зимы. Он был купец, но к тому же и опытный мореход. Даже теперь с борта своего корабля, стоящего в заливчике под двором Торстейна, он с опаской поглядывал на небо, наблюдая, в какую сторону идут облака, и вознося молитвы Ньёрду, богу ветров и волн. Он знал, что выйти в открытое море и доплыть до Исландии в это время года — совсем не простое дело.