Заклинатель драконов - читать онлайн книгу. Автор: Ян Сигел cтр.№ 46

Ферн снится, что она внутри Времени. Ощущение движения все усиливается, жизненная сила наполняет ее, и голова начинает кружиться, будто она выпила крепкого вина на пустой желудок. Ферн слышит тиканье часов, звон колоколов, звуки быстро едущих машин. Ее отталкивают и притягивают, отпихивают и обнимают, торопят. Вокруг озабоченные, счастливые, нетерпеливые лица — все знакомые, такие знакомые и дорогие, но они так быстро проходят мимо, что невозможно успеть их узнать, и она напрасно пытается ухватиться за имя или за какое–то воспоминание.

— Не опоздай, — говорят они. — Иди, иди же! Ты опоздаешь — не опаздывай.

А вот она находится в том, что называется машина (с кожаными сиденьями), она мчится вперед. Видна церковь, серое здание с башней и островерхой крышей, с надгробьями, будто столпившимися у ворот. Раздается настойчивый звон колоколов. Все выходят сквозь двери, и она остается одна. Но Время не дает ей остановиться. Бьют церковные часы, и она должна войти внутрь.

Она идет к алтарю, украшенному цветами. Сквозь витражи окон льется солнечный свет, испещряя все, чего он касается, радужными пятнами. От парящего вверху каменного ангела на нее летят лепестки цветов. Ее длинное платье волочится по полу, вуаль откинута с глаз. И вот он стоит и ждет. Он поворачивается к ней и протягивает руку. Среди всех знакомых лиц он один — незнакомец.

— Нет! — кричит она. — Нет! Он не тот. Он не тот…

Ветер налетает на церковь и сдувает всех, кто находится в ней, как сухие листья. Лишь спокойно лежат лепестки цветов, холодные и белые, как снег. Она бежит по снегу в своем длинном платье, и юбка вздувается, поднимая ее вверх. К ней прикасаются чьи–то ледяные руки, но она выскальзывает, летит ввысь, к небу, и вздувшаяся юбка превращается вдруг в крылья, и она, оседлав сову, летит во тьму.

Она просыпается, вспомнив не имя одного из друзей, а имя незнакомца, человека, который ждал ее у боковых дверей. Джейвьер. Джейвьер Холт.

В часы бодрствования продолжается образование Ферн. Моргас решила сформировать ее мышление, выявить ее Дар, смоделировать для нее ее же образ — будто она сама не разумна, будто у нее нет желаний и она не представляет себе, что же она такое. В нее вливается колдовское знание, заполняя все закоулки ее разума, так, что иногда становится неразличима связь между опытом и обучением, и Ферн начинает опасаться потерять самое себя. «Но я же — Фернанда, — твердит она мысленно в тусклом свете пещеры. — Я — Фернанда, не Морган, такой я и останусь».

Моргас рассказывает о тех, кто во все времена был наделен Даром — и великим, и незначительным, о мелких алхимиках и уличных колдуньях, которые до сих пор еще существуют, предсказывают будущее с колодой карт в руках, распевая уже ничего не чначащие заклинания на давно забытом языке.

— Язык Атлантов, — говорит Моргас, — это единственный язык силы, язык, который явился в ауре Лоудстоуна, где каждое слово насыщено энергией воли и способностью к внушению.

Моргас не знает, что Ферн была в прошлом, говорила на языке Атлантиды, как могла бы говорить на любом иностранном языке, и это происходило еще до того, как был расколот Лоудстоун, а земля Атлантов погибла. Древняя сила распространилась по миру и навсегда осталась в генах последующих поколений. Ферн многословно повторяет уроки, и Моргас радуется, что девушка так быстро обучается. Ферн для нее — просто ребенок, ученик, ей не приходит в голову, что ученик способен на обман.

— То, что несет в себе камень, — изменчиво, капризно, но выносливо, — говорит Моргас. — Оно передается от родителей к ребенку, как цвет глаз или необычный цвет волос, оно может пропустить одно или несколько поколений, но потом обязательно проявится. Теперь же малыми толиками этого наделено большинство людей. Атланты завоевали огромную часть мира, широко рассеяли свои семена, прежде чем Зорэйн, последняя королева, запретила союзы с иностранцами. Слишком поздно! Говорят, моя семья прослеживает родство до Тринадцатого дома, Дома Гоулэйби. Мы действительно наделены Даром. Многие имеют лишь несколько атомов силы, но лишь очень избранные могут, смешавшись со своим окружением, подчинять себе более слабые души и даже вызывающе держаться с древними богами. Нас трое — избранных. У бессмертных есть своя сила, которой лишь самые дерзкие могут овладеть — и то если хватит ума и азарта, — но Дар достался только нам. Без подобающего обучения Дар может взорваться чрезмерной эмоциональностью, и моменты злобы или отчаяния вырваться из–под контроля. Только слова Атлантов могут направлять его в нужном направлении, очерчивать его заклинания, придавая ему смысл и цель. Запомни это! Дар поднимает нас выше мелких богов. Мы управляем Землей и формируем Преисподню. Подумай о Фа–руке и его дочери, о Мерлине и Манананне, Ариадне, Эйрианхорде, Медее.

Она протягивает руку к источнику и подносит Ферн ладонь, как чашу с водой. Лица скользят по зеркальной поверхности воды. Темный Мерлин, бледно–серебристый Эйрианхорд, смертельная для взгляда Медея…

Об их силе слагались легенды, они могли все, но не могли стать бессмертными и в конце концов проиграли. Их охватило безумие, их души высохли или прошли через Врата в вечность. — Моргас опускает руку, вода проливается сквозь пальцы. Когда она снова начинает говорить, голос ее звучит мягко и уверенно: — Мы же не проиграем. Я ждала столько, сколько было необходимо. Я навсегда оставлю память о себе в мире Времени.

А что же с осколками камня? — наконец невинным тоном спрашивает Ферн. — В них все еще есть сила? Или теперь они всего лишь камешки для загадывания желаний — детские игрушки?

Кто знает? Сила была в ключе — сердцевине Лоудстоуна, но он потерян. — Ей не известно, что Ферн дважды держала в руках этот ключ, что она давным–давно прикасалась к камню Атлантиды. — Сохранилось лишь несколько искр волшебства, но это такая малость! Каждой из двенадцати семей досталось по осколку, но только три пережили падение Атлантиды. Однако этого было достаточно, если в осколках сохранилась магия. Но в скитаниях они все растеряли, сроки их жизней были коротки, мало что из их истории было передано потомкам. Теперь эти драгоценности просто антиквариат, обросший легендами. Далее те, кто ими владеет, забыли, что все это означает.

Ферн с этим не согласна, но свои сомнения она оставляет при себе. Быть может, спасшиеся боялись пользоваться тем, что осталось от камня, вспоминая Атлантиду во всем ее великолепии и жестокости, вспоминая расу людей, обладающих великой силой, людей, рожденных в браках между близкими родственниками, что не было противозаконно, но от таких браков на свет появлялись мутанты и безумцы. Моргас не должна догадываться о том, что Ферн что–то утаивает. Ей надо скрывать свои страхи, делая вид, что она полностью покорилась. Любой, самый незначительный, опрометчивый поступок мог привести к суровым наказаниям. Моргас не поняла бы, что страх есть проявление разума. Она слишком долго живет вне Времени. Сейчас для Ферн наиболее разумным было «бояться»…

А дракон… мы можем им управлять? — спрашивает Ферн.

Это подвластно лишь Заклинателю драконов, — отвечает Моргас.

Разыщи его, — шутит Сисселоур.