Грааль никому не служит - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Басирин cтр.№ 85

Альберт захихикал. Хаала одарила его яростным взглядом:

– Я имела в виду мысли об убийстве, а не то извращённое непотребство, о котором ты подумал.

– Но я… мать Хаала, я тоже ничего…

– Как будто я не знаю, что у тебя на уме.

Альберт покраснел ещё сильнее. Я дождался, пока они успокоятся, а потом спросил:

– Ваша пинасса далеко отсюда, господин Шиона? И курс… У вас хороший компьютер?

– Плешивенький… – начал Туландер и умолк. Казалось, он уменьшился в размерах. Не человек-гора сидел перед нами, но всего лишь испуганный, рыхлый толстяк. – Да, найдётся. Конечно же найдётся.

Мне стало жаль его. Крепко, по-человечески жаль. Человек не краб – он не должен прирастать к панцирю.

– Сколько вы прожили на Сигуне, господин Шиона?

Губы отшельника беззвучно шевелились.

– Когда яшмовый Тай Чи купил прачечную… А Ци Лю… нет это было в первом браке… Десять лет… Подумать только… Десять лет!

– Пора в путь, Шиона, – твёрдо произнесла монахиня. Глаза её подозрительно блеснули. – Это к лучшему. Всё к лучшему.

Вселенная расширяется. Звёзды меняют свой цвет с белого, жёлтого и зелёного на красный. Заметить это невооружённым глазом невозможно, но я доверяю Допплеру.

Мы всё дальше и дальше уходим от Сигуны.

Корабль Шионы называется простенько и со вкусом: «Стремительный зверь Цилинь, любимец императора Бао Сю, правившего под девизом „Процветание и нанотехнологии“». Даже сам Шиона признаёт, что название длинновато, а поэтому мы зовём кораблик просто «Стремительным». Конечно же, это преувеличение. Соревноваться в скорости с большими кораблями, и уж тем более с протеем, он не способен. Пинасса есть пинасса. Однако для наших целей «Стремительный» более чем хорош.

Шиона считал, что Сигуна – его последняя пристань. Десять лет он просидел в модуле, не высовывая носа. Но, видимо, даже разорванный круг даёт силу. Мы вытащили его. Тварь, живущая в лабиринте, погибла в бою. Безликие манекены, пульсирующие кожаные мешки расползались от жара напалма, не успевая убежать. Киношные мифы о чудовищах, что в воде не тонут и огне не горят, всего лишь мифы. Природа скупа и расчётлива. Она никому не даст полной неуязвимости. Потому что не существует тварей, способных заплатить полную цену.

Не мертвецы и не лёд сделали Туландера отшельником. Его держали в плену призраки прошлого. К сожалению, о них я ничего не знаю. Шиона неохотно рассказывает о себе.

Как, впрочем, и остальные люди круга.

Цель нашего путешествия приводит его в ужас. Если бы не наша настойчивость, он так бы и жил в ледовой пещере. По его словам, это куда лучше, чем встретиться с неправильным медитатором.

* * *

Cтандарт-суток мы не соблюдали. Сперва мать Хаала скорбно поджимала губы, когда я засиживался за терминалом допоздна, но вскоре безалаберность корабельного времени захватила её. Монахиня понемногу оттаивала. Не раз я заставал Альберта и Хаалу прогуливающимися по скромной оранжерее пинассы. Ничего предосудительного они не делали, только болтали. Но Хаала всякий раз очень смущалась.

Когда «Стремительный» вышел к звезде Терра Савейдж, они сидели в оранжерее, среди кадок с цветущими лимонами и актинидиями. Я с тоской вспомнил сады протея. Где, интересно, носит моего верного Росинанта?

«Симба? – без особой надежды позвал я. – Симба, отзовись!»

Мне ответило далёкое жизнерадостное мурлыканье. Протею было хорошо. Он одичал, и это его вполне устраивало. Что ж… Ну и ладно. Я и так слишком завишу от протея.

Я посмотрел на терминал. Терра Савейдж, дикая земля. Кто дал тебе это имя? За какие заслуги? Наверное, Шиона знает. Если бы он был трезв, я расспросил бы его. Но Туландер вот уже неделю пил по-чёрному.

Перед высадкой его придётся засунуть в робоэскулап. Даже не перед высадкой, сейчас. И мне спокойней будет.

От второго гиперузла системы шёл подозрительный сигнал. Скорее всего, это армейский бакен. Наш или рунархский. Точно определить невозможно: на «Стремительном» нет подходящей аппаратуры.

Я отправился в каюту Шионы. Ледовый отшельник сидел на кровати, тупо глядя на пластиковый стаканчик в своей руке. По лицу Туландера блуждала бессмысленная улыбка. Я принюхался. Пахло «бальзамом Круттка» – весьма почитаемым на Инчжоу напитком.

– Поднимайся, – сказал я. – Мы прибываем.

– Уже? – Он поднял на меня пьяный взгляд. – Благородный муж настойчив в достижении цели… Так говорит Конфуций. А нижайший – свинья. – Он рыгнул и вновь потянулся к стакану. – Уважает ли богоравный плюгавенького?

Я забрал у него бутылку и выбросил в утилизатор.

– Хватит пить, Шиона. Скоро Терра.

Шиона пьяно погрозил мне пальцем.

– Путь благородного бессмыслен, – почти не запинаясь, произнёс он. – Потому что он путь. Лишь беспутство таит свободу.

– Хорошо излагаешь. Пойдём.

Я взял его за шиворот и поднял. Отшельник не сопротивлялся. Идти он почти не мог, мне приходилось волочь его, как мешок с техническим углем.

Мембрана робоэскулапа раскрылась.

– Прошу вас, потомок Конфуция, – я подтолкнул его к открывшейся двери. Шиона обернулся и прошептал:

– Пусть благороднейший учтёт: сын древа не терпит, когда…

Над дверью зажёгся жёлтый огонёк. Эскулап ждал.

– А ну назад. Рассказывай. Чего не терпит?

Мембрана разочарованно затянулась. Туландер смотрел на меня трезвыми глазами:

– Дозволено ли будет сказать ледащенькому?

– Говори, – я потащил его обратно в каюту.

– Слабоумный не всегда был нищ и бессмыслен, как сейчас. Когда-то ничтожненький занимал видное место среди мужей Чёрного Чума.

– Мафии?

Он указал глазами на бутылку. Я покачал головой:

– Нет, Шиона. Тебе нельзя. Рассказывай дальше.

– Чум собирал дань с новооткрытых миров. Терра Савейдж платить отказалась – безумное небрежение путями кармы. Муж мудрый и государственный выпалывает ростки мятежа, пока они ещё малы. Поэтому униженный отправился на Терру во главе армии бойцов Чума. – Речь Шионы всё больше замедлялась: – Высадка прошла под девизом «Трепет и ужасный вид».

– А дальше?

– Дальше… Колонистов небеса покинули. Сожгли мы город. Да прокляла меня золотая дева. Тушеницу с пояса – и в харю нижайшему. А сама лисой перекинулась и бежать.

Речь отшельника звучала всё более бессвязно. Я достал с полки бутыль и плеснул бальзама на полпальца.

– Благодарствую, богоравный. Так о чём говорил нижайший?