Дар - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Фурман cтр.№ 70

В покорности или непокорности Кругу Хранителей не было ни добра, ни зла, ни порока, ни добродетели. Опасность таило в себе только сомнение само по себе. Сомнение было врагом искренности, оно не давало вложить душу в выбранное действие. Сомнение отнимало силу, а значит, уменьшало вероятность удачного для ведуна исхода предстоящей охоты.

Что бы там себе ни думали люди, далекие от ведовского братства, а в поединке ведуна даже с обычной нежитью шансы обеих сторон на победу были почти равны. Конечно, можно было склонить чашу весов на свою сторону, организовав, к примеру, облаву. Но ведунов, во-первых, было маловато для того, чтобы вести такие масштабные действия по всем людским землям. А во-вторых — и это было самое главное — Хранители не придавали особого значения исходу «охоты».

И все же, несмотря ни на что, самоубийц среди ведунов не было. А схватка один на один с оборотнем для обычного члена братства была бы именно самоубийством. Такая охота и подавно была уделом немногих.

Хранители не уставали повторять — естественно, не для посторонних, — что истребление нежити не является целью ведовского братства. Равно как не является его целью и защита человеческого рода от истребления. Во всяком случае, не любой ценой.

Единственной достойной целью и способом бытия Хранители считали сознательное следование своей судьбе. Они говорили, что у человека при жизни есть два пути: согласиться с Судьбой, чтобы она его вела, либо воспротивиться ей, чтобы она его тащила. С другой стороны, Хранители говорили, что судьба это не цепь, которая не дает ступить и шага в сторону, а скорее ветер, дующий в определенном направлении. А уж будет этот ветер попутным или встречным — решать только самому путешествующему по океану Жизни.

В общем, понять все это было непросто, а уж объяснить людям, далеким от ведовского пути, пожалуй, что и невозможно.

За всеми этими размышлениями ведун как-то незаметно для самого себя вновь оказался среди домов хорошо уже знакомой ему деревеньки. И тут…

— Эй, мил человек, далеко ли путь держишь?

Ведун удивленно обернулся. Неподалеку у невысокого заборчика, отгораживавшего один из дворов от единственной деревенской улицы, стоял, опираясь на суковатую клюку, невысокий старичок в красной рубахе, подпоясанной некогда расшитым, а ныне выцветшим до серости поясом. Седой как лунь старичок подслеповато щурился против солнца.

— Ты меня, отец? — на всякий случай оглянувшись по сторонам, уточнил ведун.

— Тебя, тебя! — старичок мелко закивал. — Ты часом не ведун будешь?

— Он самый, — все больше удивляясь, ведун приблизился к разговорчивому деду. Нечасто незнакомые люди, будучи в здравом уме и твердой памяти, обращались к нему с вопросами таким хозяйским тоном.

В трех шагах смелость и разговорчивость деда нашли простое и понятное объяснение. Даже стоя с наветренной стороны, ведун без труда учуял исходящий от дедка густой запах хмельного.

— Вот вы, ведуны, — дедок воинственно вздернул редкую бороденку. — К старшим уважение имеете?

— Ясное дело! — ведун почтительно склонил голову, пряча улыбку. — Как же без этого?

— Ну а раз так, — старичок немного смягчился. — То милости прошу на мою завалинку. Разговор у меня к тебе есть. Сурьёзный.

Толкнув скрипучую калитку, он заковылял к утонувшей в смородиновых кустах невысокой хибаре. Ведун без разговоров пошел следом. От хибары за десять шагов несло (во всяком случае, для ведуна запах был резковат) хмелем, брагой и какими-то травами. Личность старичка стала понемногу проясняться.

На низкой завалинке дремал на солнышке серый кот с оборванным ухом. Погруженный в свои кошачьи сны, он нервно подергивал усами и белым кончиком пушистого хвоста.

Дедок, кряхтя, опустился на завалинку и похлопал рядом с собой высохшей ладонью.

— А ну садись!

Ведун послушно сел. Подувший ветерок отнес ненадолго в сторону хмельные ароматы, исходящие от дедка и его жилища. Воспользовавшись моментом, ведун с наслаждением вдохнул запах горячего дерева и нагретой солнцем смородиновой листвы.

С другой стороны улицы за ним наблюдала стайка мальчишек, самому старшему из которых было от силы лет девять-десять. Заметив, что ведун на них смотрит, пацаны смущенно потупились, а через минуту, взбивая босыми пятками дорожную пыль, дружно порскнули прочь.

— Ну, давай, рассказывай! — воинственно уставившись на ведуна, дедок мелко закивал, тряся козлиной бороденкой.

— Так о чем рассказывать-то, дед Филимон? — уточнил ведун.

— Ишь ты! — искренне удивился дед. — Знаешь меня, стало быть? Откудова?

— Слухом земля полнится, — уклончиво ответил ведун. — Рассказывали добрые люди.

— Н-да? — Филимон, подозрительно прищурившись, вгляделся в лицо ведуна. Не заметив, однако, ничего подозрительного, он приосанился и попытался придать лицу важное выражение. Получилось у него, мягко говоря, не очень, но ведун снова сдержал улыбку.

— Оно конечно, — милостиво согласился Филимон. — Рассказать могли. Меня-то ить тут кажная собака знает. А расскажи-ка ты мне вот о чем, — спохватившись, посуровел дед. — Что ж это за безобразия такие творились нынче ночью в лесу окрестном. Это сколько ж душ невинных загублено! А ежели б эта тварь небожеская в деревню нагрянула? Тогда-то что? Ты-то куда смотрел? Чего молчишь-то?

— Сплоховал я, отец, — с покаянным вздохом опустив голову, признал ведун. — Не успел, стало быть…

— Ась?

— Виноват, говорю!

— Вот то-то и оно, — заметил Филимон неожиданно подобревшим тоном. — Хорошо хоть, от вины своей не отказываешься! Признаешь, значит… Я ведь вашего брата — ведунов — маленько знаю. — Дед погрозил ведуну похожим на сухую веточку пальцем. — Можете вы, когда хотите! Так что ты уж давай, сынок, в другой раз не оплошай! Делай свое дело как должно, коли уж с князем нашим в цене сошлись.

— Сделаю, отец, — заверил ведун. — Не сомневайся.

— Ну-ну, ну-ну, — закивал Филимон. — Уж сделай…

На верхушку смородинового куста села маленькая желтогрудая птичка. Покачиваясь на тонкой ветке, она неуверенно пискнула и покосилась на спящего кота. Ведун тоже повернул голову. Кот лениво приоткрыл хитрый зеленый глаз. Птичка пискнула еще раз и, вспорхнув с ветки, перелетела за забор в соседний двор.

— А мужиков-то дружинных жалко, — печально заметил Филимон. — Не в свое дело они, конечно, сунулись, а все ж таки…

Ведун посмотрел на деда с нескрываемым удивлением. Такое понимание со стороны простого поселянина было для него в диковинку.

— А воевода-то наш мужик крепкий, — помолчав, со вздохом сообщил Филимон. — Правильный мужик. Вона каким героем получился — в одиночку на оборотня попер, людей своих заслонил. Н-да… — Филимон снова мелко закивал.

Ведун незаметно усмехнулся: слухи разлетались из замка так, будто их выстреливали из лука.