Синайский гобелен - читать онлайн книгу. Автор: Эдвард Уитмор cтр.№ 31

Да, да, зашептал он, затем вскочил на ноги и стал бестолково семенить по шатру в поисках новой порции кофе, второпях наткнулся на лампу и опрокинул ее, засмеялся над этим и, смеясь, налетел на жердь, поддерживавшую шатер, хохоча, нашел наконец кофе и уселся, с наслаждением предвкушая, покачиваясь и улыбаясь и обхватив коротенькими ручками свое тело, словно удовольствие от истории о Персии и любви так чувствовалось острее.

* * *

Услышанная Якубом история оказалась совсем не такой, какую он ожидал услышать. Хаким начал медленно, не зная, что скажет в следующий момент, даже не очень понимая, почему он рассказывает чужому человеку о своей возлюбленной, с которой жил всего лишь несколько недель, пока она не умерла от эпидемии, — да и сам он тогда заболел, частично ослеп и в тоске заучивал Коран, став мастером-суфием, после чего двинулся дальше описывать ритуалы тысячи племен.

Слушая этого высокого сухопарого человека, Якуб понял, что тот не просто добрый и могучий целитель, а путешественник, носивший в разных странах разное обличье, скрывавшийся под разными нарядами — воистину необъятный и переменчивый дух.

Джинн?

Да, раньше он был джинном. Теперь он страждущий человек.

Якуб слушал, глядя гостю в глаза. Когда хаким закончил рассказ, он кивнул.

А ведь ты глухой?

Да.

Ну, неважно. У каждого свои недостатки.

Кроме тебя, только один человек догадался об этом.

Он услышал это так же, как я, и, конечно, его тоже звали Якуб, не так ли?

Да, но как?

Да, но как и почему? радостно повторил Якуб. Могло ли быть иначе? Если что определено, значит, так тому и быть. Вот ты улыбаешься, хаким, а чему? Как может человек, который ничего не совершил и нигде не был, сделать так, чтобы ты улыбнулся? А ведь путешествие твое было не просто путешествием, верно? Все время, притворяясь, что совершаешь хадж, ты на самом деле искал потерянную книгу, не так ли? В ней была история про нежную персиянку и многое другое, и поэтому ты слушал анекдоты, загадки, отрывки стихов во многих святых местах. Признайся, ты думал, что они тоже — часть книги.

Стишки? спросил хаким. Анекдоты и загадки?

Ага, попался, попался? Тогда послушай, я перескажу твой рассказ так, как я его услышал.

Маленький пастух набрал воздуха и начал петь без слов. Он раскачивался вперед-назад, насвистывал, раскидывал короткие ручки и прихлопывал себе в такт, он плыл нагишом по Тигру, переплывал Красное море, проникал в Мекку и Медину, жил в Сафаде, шел двадцать пять сотен миль в Тимбукту, чтобы встретиться с другим Якубом, окунал ноги в озеро Чад после прибытия и перед уходом, за два перехода рассеянно пересекал Синай и вычерчивал траекторию полета таинственной кометы в Северной Аравии, общался с жирным лоснящимся торговцем письменными принадлежностями и почти невесомым продавцом древностей, писал в иерусалимской кладовке труд в три миллиона слов, покупал одну империю и разрушал другую и в конце концов въезжал во дворец на слоне, усаживался возле фонтана отдохнуть, расслабленно откидывался с чашкой кофе и всматривался в старые новые линии на своей ладони.

Видишь? сказал Якуб. Не так ли все было? Отрывки из волшебной книги, которая пишется постоянно? Или она была однажды написана? Или будет когда-нибудь написана? Я все знаю об этой книге, хаким. Что? Конечно знаю, мне еще трех лет не было, когда я впервые про нее услышал. Но главное, хаким, зачем дальше искать ее, когда мы вполне можем сами ее написать? Или даже лучше для нас, стариков, — проговорить, высказать ее? Зачем мечтать о том, что можно прожить? Не об этом ли шатре идет в ней речь? Вдвоем мы достаточно знаем, разве не так? Старик, который нигде не был, и старик, побывавший везде? С нами все дары и чудеса, все. И признайся, хаким, тебе понравились эти места? Конечно понравились, и поэтому ты здесь останешься. На этот счет есть одна арабская поговорка. Не подскажешь мне ее?

Странника влечет родина, сказал целитель. Поспеши домой, странник.

Да, да, поспеши домой, странник, точно. Ты же провел в пути, как ты говоришь, больше шестидесяти лет, вот ты и улыбаешься, оглядывая свой новый дом. Так это одна из Его маленьких загадок, чем был бы мир без загадок и стишков. Сплошные напыщенные церемонии, как на похоронах. Однако, как хорошо, должно быть, оказаться наконец среди своих, дома! Поистине, лучше этого может быть только одна вещь. Нет, две.

И что это за вещи, Якуб?

Первое — женщина, которую любишь, второе — ребенок, которого она тебе дарит. Но об этом можешь не думать, потому что у тебя скоро будет и то и другое.

У меня?

Конечно, это же читается у тебя по глазам яснее ясного. Давай-ка я скажу дочери, что к ужину у нас гость, я проголодался за всеми этими разговорами о дальних странах. Как здорово найти на исходе дня то, что потерял раньше. Ну вот, ты уже не просто улыбаешься, а смеешься. Зачем смеяться над человеком только потому, что он никогда нигде не был и ничего не совершил? Смеху будет достаточно, когда народ увидит нас вместе, у тебя голова в небесах, моя на земле. Рядом мы будем смотреться забавно, и они будут смеяться, но не обращай внимания, тут уж ничего не поделаешь, к тому все идет, так уж тому и быть.

Чему, Якуб?

Тому, что я заметил только что в твоих глазах, зачем ты пытался это скрыть? Твоей женитьбе на моей дочери, конечно. Не пройдет и года, как будет и сын. Но почему ты смеешься в третий раз, о бывший хаким? Ты даже этого не прочел в своей потерянной книге, которую я нашел тебе сегодня? Ты не знал, что этот пригорочек в Йемене когда-нибудь станет тебе домом и что это давным-давно записано? И то, что ты искал так долго, — это покой вот этого самого шатра?

Мы сами [8]

Лет за тридцать до того, как некогда великий генералиссимус Валленштейн прятался в туманах Богемии, у вождя одного ирландского клана по имени О'Салливан Бир англичане сожгли замок и разбили его отряд в графстве Корк. Ему оставалось только пуститься в бега, и он отправился с юга на север Ирландии с тысячей своих людей. Стоял январь — месяц по обыкновению ненастный. Их преследовали регулярные войска, а у жителей, как обычно, есть было нечего. Через пятнадцать ужасных дней, когда О'Салливан Бир, преодолев триста миль, прибыл на север, у него осталось лишь тридцать пять человек. Этим героическим маршем клан прославился на юго-востоке Ирландии, где их звали О'Салливаны Лисы за хитрость в трезвом состоянии и О'Салливаны Медведи [9] — за буйство в пьяном.

Тот медведь-лис, который будет контрабандой возить первые партии оружия сыну Стронгбоу для Хаганы, [10] родился на одном из островков Аран, что западнее залива Голуэй, на пустынном, продуваемом всеми ветрами клочке суши в Атлантике, лишенном даже плодородного слоя почвы. Остров никогда не мог прокормить больше нескольких сотен человек, однако за несколько веков здесь родилось не меньше сотни святых. Ни одна местность в христианском мире не производила больше святых на душу населения; объяснялось это тем, что место было настолько захолустное, что людям оставалось только эмигрировать, спиться или быть причисленным к лику святых.