Слуга короны - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Швец cтр.№ 86

И тут с ним случился припадок, он бросился на дверь и принялся колотить в нее всеми конечностями. Он колотил дверь, отскакивал в сторону, наклонял голову, выпускал из ушей дым, и как бык снова и снова бросался на нее. Наконец послышалось недовольное бурчание и шарканье старческих ног. Малюсенькое окошко в двери приоткрылось, выпустив в ночь полоску света. В образовавшейся щели показался глаз.

– Кто тут? – спросил слабый шамкающий голос.

– Это я, Марно, открывай! – облегченно выдохнул герцог, оглядывая повреждения, нанесенные и полученные в схватке с дверью. На мой взгляд, он пострадал сильнее, дверь же отделалась легким испугом.

– Ваша светлость?

Защелкали запоры, и дверь приоткрылась настолько, что туда смог протиснуться только герцог.

Я сделал шаг вперед, но дверь тут же захлопнулась. Я чуть не завыл. Вот каков наш герцог, пришел домой, и больше ничего не надо. Остальные пусть на улице сидят или сразу первому патрулю сдаются.

Я слышал, как удалялись шаги. Слышал, как они смолкли. Я стоял, не в силах поверить, что нас попросту кинули тут на растерзание стражи. Нас немного, но ропот, производимый нашими возмущенными голосами, должно быть, слышали на другом конце города.

Наконец дверь скрипнула и распахнулась. В проеме появился герцог.

– Ну и что вы стоите? – улыбаясь, спросил он. – Давайте внутрь! – Отойдя чуть в сторону, он радушно поклонился нам.

Уговаривать нас не пришлось, и мы влетели в замок. Повсюду горели факелы и лампы. После темноты улицы и лесной грязи ухоженный дворец герцога казался райским местом. Нас провели в огромный зал, где на гигантском столе уже стояла дымящаяся еда и ароматное вино.

Вот это я понимаю! Вот это герцог нам удружил. Вот ради этого изобилия можно было и болота вытерпеть. Так вот что значит жизнь аристократа, жизнь на широкую ногу. Я тоже так хочу, но не по рангу мне торопливые слуги и услужливые повара.

За столом прислуживал старик. Он ходил медленно. Но везде успевал. Он успевал подливать вина, подставлял новые яства и при этом глотал слезы.

– Оставь, Марно! – сказал герцог, взяв его за руку. – Они к этому не привыкли. Разве что некоторые. – Он взглянул на развалившегося в широком кресле Гробовщика. – Иди, отдохни!

– Нет, ваша милость, – ответил старик и жалобно всхлипнул. – Я не уйду. Он ведь не ушел.

– Нет, – сказал герцог, – он не ушел. Он был со мной до последнего. И ты будешь со мной. Я обещаю тебе! Но нам надо обсудить наше положение. Я доверяю тебе, но даже ты не должен слышать, что будет тут сказано.

– Как прикажете, – поклонился старик, его спина жалобно хрустнула. – Как прикажете, – повторил он, выпрямившись, – но если что, я буду за дверью.

– Хорошо, – сказал герцог и похлопал его по руке. – Мой слуга, – пояснил герцог, – тот, что погиб на болотах, его сын.

Все понимающе закивали, хотя вряд ли кто представлял, что значит потерять сына, и родни-то у многих не было, не то что детей. А уж коли была, то жадная, как у Гробовщика, или злобная, как у меня.

– Ну и что будем делать? – у всех спросил герцог.

– Для начала, – за всех ответил я, – есть предложение напиться хорошенько.

Никто не возражал, наоборот, все с воодушевлением восприняли мои слова, и даже герцог сдержанно улыбнулся. Я хотел напиться, хотел дать выход всему тому, что накопилось за это время, хотел заглушить в себе боль от потерь и неудач. Но я не подозревал, что попойка перерастет в многодневный, жестокий запой.

Винные погреба герцога почти бесконечны и целиком отданы в наше распоряжение. Герцог старался от нас не отставать, да где ему, с его нежным аристократическим желудком да без той практики, что бывала у нас. Ему первому и надоело пить.

Сначала он не появился утром, вернее, когда мы проснулись прямо за столом, а некоторые, особо налегавшие на вино, и под столом, его попросту нигде не было.

Не пойду же я его искать, да и зачем – вон в углу стоят кувшины, еще полные, ждут своего часа. Я встал, доплелся до угла, размял затекшее тело и влил в себя лошадиную дозу красного, слегка сладковатого вина. Потом, подхватив столько кувшинов, сколько смог унести, вернулся к столу. Этого, конечно, не хватит на весь день, да ничего, еще схожу. Иногда полезно вставать и делать физические упражнения, а то еще форму потеряю. Постепенно все приходили в себя, и каждый, вновь очухивающийся повторял мои действия.

– Все встали? – спросил герцог, стоя в дверях.

Он был выбрит, в свежей дорогой одежде и благоухал так, что меня начало выворачивать. Но ему-то все равно, ему плевать на мои ощущения и мои чувства, и он, подойдя, уселся аккурат напротив меня.

– Ну и сколько вы будете пить? – спросил он.

– Пока не кончатся твои запасы, – заплетающимся языком ответил я. – А как кончатся, так пойдем закупать. – Я икнул.

– Тебе не интересно, что творится снаружи? – морщась, спросил он.

Вот гад, зачем спрашивать? Уж лучше бы песню спел или так потрепался, а то вопросы. Для ответа надо напрягать мозги, а у меня они малость нерабочие.

– Нет, – ответил я и отхлебнул из кувшина.

– Ладно. – Он отодвинул кувшин, чтоб лучше меня видеть. – Тогда скажи мне, что ты собираешься делать?

– Пить! – ответил я. – Тебе бы тоже не помешало. – А то вон какой ты красивый, на твою трезвую рожу смотреть противно. Меня уже тошнит. На-ка, выпей! – Я протянул ему стоящий без дела позолоченный кубок.

– Не хочу! – Он выбил его из моих рук.

Вино расплескалось по столу и густой массой медленно начало стекать на пол.

«Как кровь, – подумал я. – Наша кровь».

Герцог поморщился:

– Надо что-то делать, Медный. Надо!

– Что делать?

Не хочу я ничего делать. Что пристал?

– Вы же солдаты, – напомнил он, – солдаты армии его величества.

Я молчал, глядя на муху, вползающую в мой серебряный кубок. Ей тоже выпить охота. Допекли ее небось дома маленькие мушата да жена, все ей мало.

– Ты солдат, Медный.

Опять он за свое.

– Какой я, к чертовой бабушке, солдат, – проговорил я, достаточно протрезвев. – Солдат армии его величества! Ха! Ну где она, эта армия? Нет ее и не будет! Больше не будет. – Я опять икнул, но на сей раз не дал отрыжке вырваться наружу.

– Но мы пока есть, – не унимался Лерой. – И пока мы есть, война не проиграна.

– Война? – не понял я. – Какая война, герцог? Все это попахивает заговором. Тебе ли этого не знать.

– Но ты присягал короне.

– Во, – сказал я, подняв указательный палец, – короне! Не тому, на ком она висит, а короне.