Странники между мирами - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Ленский cтр.№ 119

Он смотрел на Талиессина, по-новому бесшабашного, уверенного в себе, стремительно повзрослевшего. Одни юноши преодолевают мгновенным прыжком расстояние от детства до зрелости благодаря какому-нибудь испытанию, войне, лишениям, потерям близких, боли — их взросление горько, и в таких людях до конца жизни дребезжит непрожитое детство. Талиессин счастливо избежал подобной судьбы — он вырос за несколько дней из-за неожиданной любви к женщине: ему не пришлось искусственно отвергать собственное детство — оно послушно, без сопротивления вошло вместе с ним в новое состояние.

Иной сделалась и Эйле — Ренье никогда не предполагал, что эта девушка умеет так хохотать, так дурачиться и подыгрывать партнеру.

Ренье мнил себя ее покровителем, спасителем, добрым другом. Талиессин с самого начала сделался ее равноправным приятелем. Ренье смотрел на обоих и пытался угадать — каковы они в постели. Должно быть, так же резвятся и хихикают.

— Налюбовались? — осведомился наконец Ренье. — Не надоела моя изумленная физиономия?

— Я бы еще немного насладился, — сказал Талиессин, тиская Эйле. — А ты, дорогая? Не притворяйся благонравной девочкой, я-то помню, что ты — скверный, испорченный мальчишка!

— Пойдемте лучше отыщем этот труп, — сказал Ренье. — Коль скоро моими поручениями пренебрегают и мои письма вручают не по адресу...

— Стоп, — возразил принц, — она отдала письмо особе из королевского дома. По-вашему, она посмела бы не подчиниться?

— Существует множество хитростей, — ответил Ренье, — если только есть охота, любой приказ можно обойти. Вам же хуже! Теперь это мертвое тело — ваша забота. А ведь была отличная возможность переложить ее на Адобекка!

Все трое вернулись в сад, к беседке Роз. Ни одному из мужчин не пришло в голову отослать Эйле, дабы избавить девушку от зрелища смерти. Напротив, и Талиессин, и Ренье были уверены в том, что вид мертвого Тандернака возвратит в душу Эйле мир и спокойствие.

— Ну, где это? — нетерпеливо спросил принц.

— Мы сражались здесь, у кустов, на дорожке, — показал Ренье.

— Угу... — Принц наклонился, пытаясь рассмотреть следы, но, естественно, ничего не увидел — за день по этой дорожке прошло достаточно народу.

— А если его уже нашли и унесли отсюда? — спросила Эйле.

— Вряд ли, — сказал Ренье. — У него в груди осталась моя шпага. Если бы тело Тандернака обнаружили, то у меня уже возникли бы неприятности.

— Вы находились в тюрьме из-за других неприятностей, — напомнил принц.

Ренье пожал плечами.

— В таком случае, будем надеяться...

Они обшарили все кусты поблизости. Ренье ничего не понимал. Он точно помнил все случившееся. Вряд ли он так уж ошибся, указывая на место происшествия. На всякий случай они обошли весь сад, прилегающий к беседке Роз. Затем Эйле вскрикнула:

— А это что?

Талиессин и Ренье подбежали к ней с двух сторон, оба одинаково встревоженные:

— Что?

— Смотрите...

Ренье наклонился и поднял узкий блестящий предмет, на который указывала девушка. В траве лежала шпага — та самая, которой Ренье заколол Тандернака. Само тело пропало бесследно.

Эмери сидел в экипаже и не смотрел наружу. Закутанный в одеяло, с подушечкой, подложенной под голову, он дремал и в полусне мучительно пытался размышлять, но мысли перепутывались между собой и никак не желали оформляться в некую единую стройную систему.

Его отправили разыскивать Фейнне. Пропавшую девушку из Мизены. Во всяком случае, об этом очень много говорил дядя Адобекк. Отец Фейнне просил о помощи саму королеву, а ее величество передала поручение своему верному конюшему; тот же нашел возможным отрядить на поиски старшего из племянников.

Фейнне.

При одном лишь воспоминании об этой девушке мысли Эмери уходили в сторону от столбовой дороги его размышлений. Фейнне нравилась младшему брату — Ренье, но при том было совершенно очевидно, что ни Ренье, ни Эмери, ни кому-либо еще из студентов не удастся завоевать Фейнне целиком и полностью. Будь она замком — а красивую девушку вполне уместно сравнивать с твердыней, — то можно было бы сказать: дальше первой линии обороны не прошел никто. Внутрь донжона пустят совершенно другого человека. Если тот осмелится и постучит у ворот.

И этот человек, кстати говоря, тоже исчез...

Эмери принял похвальное решение не лицемерить с самим собой и потому признал: рано или поздно Фейнне достанется Элизахару. Возможно, бывший солдат — или даже сержант, если уж на то пошло! — не самый достойный из тех, кому глянулась красивая наследница ткацкой мануфактуры. Возможно, он не самый молодой, не самый красивый — и уж точно не самый богатый (о знатности даже речи нет). В том невесомом, бестелесном мире чувств, где по большей части обитает Фейнне, ничто в подобном роде не имеет ни малейшего значения. Как только Фейнне осознает свою любовь, преграды рухнут — все, до последней.

И потому, если Эмери желает по-настоящему отыскать Фейнне, ему следует также озаботиться поисками Элизахара. Без своего телохранителя эта девушка не будет счастлива; а для чего ей спасение, если она вернется от похитителей лишь для того, чтобы чувствовать себя обездоленной?

Эмери хмурился. Мало того, что дядино поручение само собой начало раздваиваться, так еще и отрастило боковую дорожку: найти и выручить из беды наемника.

Эмери со вздохом загнул два пальца: Фейнне, Элизахар. И уставился на третий отогнутый палец с укоризной, как будто тот, бессловесная часть тела, в чем-то провинился.

— Эльфийская принцесса, невеста для Талиессина...

Премудрый Адобекк рассчитывал одним ударом убить сразу двух зайцев: спасти Фейнне, а с ее помощью — найти подходящую девушку в эльфийских мирах.

Вышло же совершенно наоборот: перед Эмери неожиданно встала сразу тройная задача — и он ломал голову над тем, с какой стороны подступиться к делу. В конце концов Эмери остановился на самом простом: начать с поисков Уиды — а там положиться на судьбу, и будь что будет!

Дорога бежала и бежала — она точно проливалась с неба на землю и все точнехонько под ноги лошади. Кустер то принимался фальшиво мычать, воспроизводя очередную трактирную песенку, то замолкал и только время от времени ухал, как филин. И все это: стук копыт, «музицирование» кучера, бессвязные мысли, норовящие слепиться в ком, странное состояние полусна-полуяви — превращалось в музыку, какую Эмери никогда прежде не писал: у нее не имелось ярко выраженной мелодии, которую можно было бы пропеть или даже просвистеть; она не имела ни начала ни конца, но тянулась бесконечно, как сама дорога, чей исток, несомненно, лежал где-то на облачных тропах.

Вот уже несколько часов Эмери казалось, что за ним следят. Ощущение не из приятных. Однако Кустер не выказывал никакого беспокойства, и лошадка бежала ровно и весело. Тем не менее чей-то пристальный взгляд продолжал — неизвестно откуда — сверлить Эмери. Наконец молодой человек не выдержал и выглянул наружу.