Дети против волшебников. Книга 1 - читать онлайн книгу. Автор: Никос Зервас cтр.№ 72

Петруша опасливо прислушался к себе: не творит ли, не дай Бог, какая-нибудь гадость свой особый зуд в его организме? Вроде ничего не зудело, только привычно почёсывались кулаки.

— О-ой, а можно вопрос? Моё имя Клод Биеннале. Скажите, маэстро, но разве не сам человек создаёт свои шедевры, а? — жеманно потряхивая кудрями, спросил смуглый мальчик с длинными, как у барышни, ресницами.

Доктор Кальяни удовлетворённо щёлкнул пальцами и бархатисто расхохотался:

— Видите ли, Клод… Со стороны людям кажется, что гениальные авторы творят сами. На самом деле вся их гениальность состоит лишь в том, что эти люди намного лучше других умеют улавливать сердцем невидимых духов вдохновения.

Доктор ещё раз щёлкнул пальцами — в полу раскрылся квадратный люк, и кверху, слегка позванивая, выполз хрустальный столик. На зеркальной столешнице выстроились семь прозрачных бутылочек, тщательно запечатанных разноцветным воском. Петруша пригляделся: нет, не пиво. В бутылочках вообще не было никакой жидкости.

— Я научу вас чуять творческих джиннов, ловить и удерживать их в сердце. Вот и весь секрет гениальности — поверьте, очень скоро вас вознесут на пьедестал и осыпят цветами!

Дети зашумели, заулыбались: особенно оживился кудрявый мальчик с ресницами — обернувшись к девочкам, блестел зубами, томно закатывал глазки.

— Тоже мне, будущий гений! — едва слышно процедил кто-то сзади. Петруша оглянулся и увидел, что тщедушный очкарик, сидевший под олеандрами, с ненавистью сощурился на кудрявого сквозь льдинки очков:

— Этот дурачок Биеннале воображает, будто пишет хорошие стихи, ха-ха!

Доктор Кальяни грациозно потянулся к столику и коснулся крайней бутылочки:

— Сей джинн носит имя Гафер, это терпкий эфир борьбы, конкуренции, схватки. Его особенно любят молодые режиссёры и авторы детективных романов… Когда-то он зародился под стенами Трои, а теперь витает под потолками казино и спортивных залов, щекочет ноздри тем, кто создаёт образ суперменов: преступников и карателей…

— Я как раз пишу роман про великого маньяка Эдвина Крэша, — вдруг похвастался тщедушный, повернув к Петруше толстые очки.

— Второй сосуд содержит джинна Меннетекела, который вдохновляет поэтов воспевать сильную личность, великих властителей, диктаторов. Это дух любования человеческим величием, дух горделивого гимна, одической песни и пафосных стансов.

Петруша с усилием подавил зевок. «Что-то не очень понятно мне про пустые бутылки», — признался кадет самому себе. Тем временем доктор Кальяни с особым чувством представлял детям следующего пленника:

— В этом сосуде стеснён и просится на волю огнистый джинн Цацаэр, дух похотливых стихов, заставляющий поэтов изливать себя в сладострастной лирике. А рядом с ним — запечатанный чёрной печатью мрачный джинн ужаса и грусти по имени Алистер…

— Неужели он тоже делает людей знаменитыми? — театрально откинув голову, поразился Клод Биеннале.

— Ещё как! — доктор Кальяни оживился. — Мрачные песни про сплин, одиночество и даже самоубийство с каждым годом всё популярнее! Их авторы становятся очень богатыми людьми.

Он покосился на оставшиеся три бутылочки и — сложил гибкие ладони домиком:

— Других джиннов я пока не буду представлять, вы ещё недостаточно подготовлены к встрече с ними. Четырёх для начала достаточно. Итак, мы начинаем наши упражнения. Сейчас я открою первую бутылочку, и эфир устремится наружу. Всего несколько мгновений он будет витать здесь, среди нас — и затем скроется. Постарайтесь поймать его сердцем.

— А как я узнаю, что поймал джинна? — поинтересовался очкарик из-под олеандров.

— Вы это почувствуете, — таинственно улыбнулся Кальяни, накручивая на палец заплетённую бородёнку. — Вы не сможете молчать, творческий зуд заставит вас произвести на свет стихотворную фразу, а может быть, песенный куплет.

— О-ой, как мило, — всплеснул руками тёмнокудрый Клод. — Мы будем сочинять стихи, это расчудесно! А на какую тему?

— А вот на какую, — доктор Кальяни красивым жестом выхватил откуда-то сверху, точно из воздуха, небольшую фотографию. И показал детям портрет бледного мальчика в круглых очках, с жестоким взглядом и странной улыбкой.

— Великий Гарри! — воскликнули дети.

— Мы будем писать о нём стихи! — ликовал Клод Биеннале.

— Приготовились? — маэстро Кальяни занёс тонкую руку над крайней бутылочкой. — Начали!

Он слегка толкнул пальцем — и прозрачный сосуд полетел на пол! Брызги осколков, точно блистающий венец, расцвели на дорогом паркете… Тридцать мальчиков и девочек разом потянули воздух ноздрями…

Побледневший Кальяни, стиснув пальцы, челюсти и веки, замер — напряжённо вслушиваясь.

Тут Петруша испугался. Рядом с грохотом упал стул, качнулась ваза с олеандрами.

— Как волк одинокий в кошмарном лесу…

Судорога удовольствия пробежала по мускулкам длинного лица маэстро Кальяни. Есть поклёвка! Блестящее начало, теперь — дальше!

Ты воин, израненный в чёрной пустыне…

Это же завистливый очкарик, его голос! Петруша со страхом покосился на юного поэта, поймавшего джинна по имени Гафер, — изморось на сморщенном лбу, очки запотели — и слова будто продираются, фильтруются скрипом зубов:

Отважный палладии, я верю ныне

В несбыточное счастье. Я несу

Тебе в ладонях, как оруженосец,

Мой острый стих. Пускай его вонзит

Твоя рука в гнилое горло ночи!

Пусть брызнет радость! Я теперь пиит

На службе Гарри. Я — чернорабочий,

Служу Тому, Который Отомстит!

Класс затих, прободённый сильными чувствами. Кальяни торжествовал:

— Блестящая импровизация! Как Ваше имя, поэт?

— Меня зовут Готфрид. Готфрид из Гастингса, сэр.

— Готфрид, Вы положительно поймали джинна. Постарайтесь удержать его в сердце подольше! Не выпускайте, пусть он работает, как пар, пусть крутит маховики Вашего воображения!

Очкарик трясущимися руками схватил авторучку и бросился на бумагу, как кадеты бросаются на солдатскую кашу.

— Внимание! — прошептал доктор Кальяни, протягивая руку к следующей бутылочке. — Встречайте лучезарного Меннетекела…

Не успел затихнуть звон разбитого стекла, а неуемный очкарик уже захрипел, давясь новым стихом:

Среди планет беспомощных, унылых,

Ты избран повелителем судьбы,

И вот уже сдаются без борьбы

Сердца людей — тебе, моё светило!

Как солнце поднимаешься над миром,

Кумир, повелевающий эфиром.

Врагов смиряешь властным тяготеньем;

И вот своим божественным хотеньем