Возвращение на остров Мечты - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Тихонов cтр.№ 61

— Пожалуй, правда… — Он приладил за спиной перначи. — Тогда заберешь его с собой. А сигнал я на месте сочиню, может, просто выбегу на склон, руками помашу. Пойдет? Главное — присматривайте за берегом внимательнее. И двинулись, друзья, двинулись! Засиделись мы в тиши, а там ребята гибнут.

Кабо с Эрколом, пригнувшись, поспешили обратно кружной дорогой. Шагалан лишний раз проверил оружие, окинул взором путь, доставшийся ему. Привычную, обжитую северную сопку отделяли от поля боя три ее родных сестры. Наверняка их тоже украшали посты дозорных, ладно, если по два человека. Разведчику пригодилась бы последняя из этих сопок, а времени на замысловатые маневры нет. «Птенцы Иигуира», разумеется, нахрапом себя подмять не позволят, биться будут упорно и долго, но все-таки не беспредельно. Кроме того, залегший на отшибе наблюдатель не столь поглощен баталией, потому зачастую приметит то, что не нужно. И вообще… пора наконец драться, а не только умствовать.

На первой сопке в самом деле обнаружились двое. Бесшумно возникший рядом Шагалан застал их врасплох и тут же умертвил короткими ударами меча. На второй его углядели, но, видимо, не сразу поверили, будто этот откровенно торопящийся к ним человек и есть грозный враг. Когда сомнения рассеялись, один мелонг оказался уже мертв, а другой — обречен. И все нее, вероятно, какую-то тревогу они породить сумели — на последней, желанной сопке юношу поджидали трое готовых к бою солдат. Положение, правда, осложнялось не столько количеством противников, сколько требованием сохранить схватку с ними в тайне — неизвестно, как много публики топчется еще на холмах и что она предпримет в ответ на призыв о помощи. А посему Шагалан, едва скрестив клинки, быстро попятился назад. Должно быть, он достоверно разыграл собственную слабость: искушенные воины с охотой пустились вдогон, норовя окружить нахального парнишку. Когда основательно скрылось из виду поле боя, приспело время сбрасывать маски. Шагалан метнулся к ближнему из широко разошедшихся загонщиков и покончил с ним единственным выверенным ударом. В тонкостях доспехов этих наблюдателей он начинал разбираться. Не давая мелонгам опомниться, юноша рванулся через брешь по склону, отрезая путь к помощи. На трусость и не рассчитывал — пара солдат плечом к плечу приняла вызов. Совладать с опытными мечниками непросто, но он смог…

Медленно восстанавливая дыхание, Шагалан отер краем плаща мокрое лицо, затем — потемневший от крови клинок. Поморщился, нащупав пальцем новую зазубрину на безупречном лезвии. В решающую минуту такая сталь рубила все, однако после иногда приходила в полную негодность. Реставрации произведения далеких мастеров не подлежали. Юноша спрятал меч в ножны, мельком покосился на поверженных врагов и поспешил наверх. У самой вершины он уже полз, осторожно раздвигая пересохший бурьян.

Место и вправду оказалось удачным. Прямо перед ним кипела, ярилась битва, жаркая и упорная. Численность противников была столь несоразмерной, что чудилось — это лишь громоздкая черная каша мелонгов копошится, переваливается из стороны в сторону, волнами перетекает, по таинственным причинам, из одного конца в другой. Только присмотревшись, можно было различить крошечные источники таких волнений. Ребята работали неистово и самозабвенно. Около каждого по два круга: из бездыханных тел и из ощетинившегося оружия. Немногие сохранили рядом товарища, способного прикрыть спину, валы покойников тогда были заметно выше.

Над полем боя висел непрерывный вой, заглушавший иногда даже лязг стали. «Птенцы» встретили достойных противников, Гонсет действительно собрал здесь лучших, дав им шанс совершить невозможное. Исступленно вопя, мелонги, словно одурманенные, лезли и лезли на смертоносные клыки. Среди них имелось немало отличных рубак. Учителя как-то рассказывали о подобных героях, почитаемых у себя на родине наравне с богами. Говорили, будто накануне сражения их поят настоем неких северных грибов, после чего подготовленные люди превращаются в диких и ужасных зверей, не ведающих страха или жалости. Такие ходили в атаку впереди строя, поскольку в пылу битвы не различали ни своих, ни чужих. Вооруженные огромными топорами, они опустошали ряды врагов, ломая их как оружием, так и бешеным напором. Сейчас Шагалан мог разглядеть легендарных богатырей: не меньше полудюжины великанов с топорами возвышалось над толпой в самых жарких местах. Они не прятались за спинами солдат, нередко первыми кидались в схватку, правда, успехов особых не достигали. И вообще на этих перекошенных физиономиях отражалась скорее растерянность, чем кровожадность. Прочие предпочитали брать массой. Слепо тыча оружием, они накатывали на врага, надеясь если не поразить его, то хотя бы сковать или сшибить с ног бронированной волной. Таких требовалось избивать почти до последнего, остатки отползали вспять. Впрочем, и тогда об отдыхе не думалось: рассевшиеся по близким склонам лучники сразу начинали выцеливать устоявшего юношу. Хорошему бойцу нетрудно парировать несколько стрел, но тут в каждого их летели десятки. Спасения искали только среди врагов, прижимались к их разнородным жалам, что провоцировало новую атаку. Стрелки не очень опасались попасть по своим, зато увешанная железом толпа прикрывала лучше всякого щита. Следовало лишь выжить под бременем такой защиты.

Кого-то из ребят Шагалан даже узнавал, однако все они тотчас окунались обратно в сечу, чтобы вынырнуть совсем в ином месте. Или не вынырнуть вовсе. Разведчик чуть не застонал, когда черное месиво сомкнулось над головой кого-то из друзей.

Ноги сами напряглись, готовые нести хозяина в бой, но разум и на сей раз взял верх. Пока сражение шло с переменным успехом — ни одна сторона не обнаруживала слабости, продолжая упрямо перемалывать другую. Не меньше четверти вступивших в баталию варваров ныне покоилось на земле, противоборствовало же врагу два десятка человек. В любой битве такое соотношение потерь смотрелось бы победным, сегодня от него сжимало сердце.

Слева, в море, творилось тем временем странное. Две галеры-близнецы медленно дрейфовали вдоль берега, отличие заключалось в том, что имперская делала это по собственной воле. До сражающихся мелонги уже не дотягивались, а потому осторожно и редко обстреливали утраченный корабль. Того, в свою очередь, вероятно, просто сносило течением. Растопыренные крылья весел бестолково раскачивались, то обрушиваясь в воду, то сталкиваясь и мешая друг другу. Судя по всему, обрадованные внезапным освобождением невольники-гребцы напрочь растеряли навыки, организовать их на последний бросок никак не получалось. На палубе с мертвыми телами находился лишь Скоха, укрывшийся от стрел за фальшбортом. Он почти не шевелился, порождая мысли о ранении. Его товарищ, видимо, спустился к гребцам. Теперь это были еще двое, принужденные наблюдать за сражением со стороны. Управление их галера утратила, то есть не могла ни пристать к берегу, ни ринуться на методично гвоздящего ее врага. Не обсуждалась и переправа вплавь — одинокие медлительные пловцы превратились бы в легкую добычу для лучников.

Шагалан снова повернулся к полю боя, где его внимание привлекла центральная из облюбованных неприятелем сопок. Именно там, среди разреженных цепей стрелков, в рощице, подернутой чахлой зеленью, разведчик углядел интересную толпу. Примерно сотня солдат грудилась у бунчука — высокого шеста, увешанного волчьими хвостами. Согласно молве, как раз с подобными символами пускались в свои первые походы предки современных завоевателей. Если у мелонгов, доныне ценящих старинные регалии куда выше официальных имперских знамен, здесь и существовал предводитель, он обязан располагаться там же, под бунчуком. А вдруг сам Гонсет? От идеи зачесались руки. Дело, однако, было даже не в полководце, которого, разумеется, не помешало бы убрать, — вокруг него явно топталась не просто сотня человек, но последний резерв, приготовленный для решения исхода битвы. И сотня эта не только нависала над отчаянно рубящимися ребятами, а вдобавок еще лишала смысла атаку Сегеша. О строй бронированных мечников ватажники расшибутся как стекло. Значит, пока резерв наготове, и Шагалану сидеть на своем посту. Бездеятельно созерцая гибель друзей, давно ставших братьями…