Последний Хранитель - читать онлайн книгу. Автор: Елена Плахотникова cтр.№ 39

Теперь у меня под ногами древняя Дорога, что помнит еще Хранителей. Плиты мягко светятся, когда на них наступают. А еще я слышу шепот, еле слышный и непонятный. Дорога живет своей тайной жизнью, как река или болото. У дорожных плит по шесть углов, и шов между плитами похож на маленькую болотную змею. У нее тело тоньше пальца, но если она укусит, то умирают быстрее, чем успевают заметить ее. Вот я и стараюсь не наступать на эти швы, и на руну посреди плиты, похожую на свернувшуюся змею, тоже не наступаю. Не хочу дергать смерть за хвост. Мне не видно, как наставник ступает по древним плитам, между нами Зовущая и ее четырехлапый соплеменник. Он идет за ней и подергивает хвостом. Они не сразу поднялись на Дорогу, с утра они бежали рядом с ней. Но бежать по Дороге легче, песок не хватает за ноги, и после привала мы все топтали Дорогу. Все, кроме охотника-Кугара.

На привале он слишком близко подошел к Зовущей, а когда та зарычала на него, сказал, что она все равно его выберет и тогда он заставит ее рычать по-другому. И пусть она поторопится с Зовом, Карающая может ее опередить.

– Пока тебя не позвали, держись от меня подальше. Может, я захочу выбрать его. – И Зовущая посмотрела на меня. – Пойдешь за мной, воин?

Это был почти ритуальный вопрос, я знал ответ на него и ответил, как полагается:

– Если это выбор Зовущей, то я подчиняюсь ему.

Это первая Зовущая, которая заговорила со мной, и первая Карающая в моей жизни. Они обе могут стать последними, но я рад, что они есть.

– Позови тогда уж ущербного, если тебе так хочется поваляться в грязи.

Охотник оскалился, и я вспомнил тех, кто остался в Чаше Крови. Не знаю, почему его не убили там. Может, достойные воины прикончили друг друга раньше, а на этого уже некому было поднять лапу? Я не видел, как он сражается. Его шрамы показывают, что он смелый охотник, но он не воин. То, как он дышит, двигается, спит, сидит, – все говорит об этом. Ученик станет воином, когда победит охотника. Я могу убить охотника-Кугара и знаю, что останусь живым. Если мой Зверь станет драться за самку, когда «котенок страха свернется клубком»... Я не хочу этой драки и не хочу этой самки, но выбор Зовущей – это ВЫБОР Зовущей, а тот, кто противится выбору, живет очень недолго.

И я стал в позу вызова.

– Ты хочешь со мной подраться, мелкий? – Охотник и обрадовался, и удивился. – Давай подеремся. А то заскучал я что-то.

– Тогда побегай вокруг холма, – сказал мой наставник. – Думаю, десять кругов по такой жаре развеют твою скуку.

Охотник тут же стал так, чтобы видеть нас двоих.

Он быстро двигается, не так быстро, как воин, но для охотника достаточно.

Наставник сидел недалеко от нас и, кажется, дремал. Он не пошевелился и даже не открыл глаза, словно ему не интересно, сделает Охотник то, что он посоветовал, или нет. Голос и поза наставника могли разозлить очень многих, а Охотник уже давно злился на него, еще с того привала, когда Зовущая впервые заговорила с моим наставником.

Дыхание Охотника изменилось, и я понял, что он хочет напасть. Напасть, не вызывая противника, как зверь на добычу. Я приготовился помешать ему, но тут заговорил Старший Медведь:

– Давай, Охотник. Смелее. А тем, что оставит от тебя вожак, я набью брюхо. Могу даже поделиться. – Он дернул верхней губой, и у меня шерсть зашевелилась от такой улыбки. – Пока у меня хорошее настроение.

Если это хорошее, то я хочу быть за три перехода от Медведя, когда настроение у него испортится.

Охотник оглянулся на Старшего Медведя, на все еще сидящего вожака, потом на меня и... передумал нападать. Нас было много для него одного, и мы очень опасная дичь. Даже голодный зверь не нападает на стаю, он выжидает, когда кто-то отстанет и ослабеет. Охотник не похож на глупого, думаю, он дождется удобного случая, чтобы никто не помешал напасть на одного из нас. Вряд ли он нападет на Медведей, но и забывать не станет. У Кугаров хорошая память, они не прощают и не забывают обиды. А опаснее обиженного т'анга только Зовущая.

Ну что ж, поживем – увидим, как говорит наставник.

А жить нам осталось до рассвета.

Четырехлапый хромает все сильнее. На каждом привале он старательно вылизывает стертые лапы, но отдых быстро заканчивается, а привалы с каждым разом становятся короче и короче. Мы шли, потом бежали, и скоро лапы Кугара начинали опять кровоточить. Кровь на древних плитах была особенно заметна. Когда она попадала на знак или руну, те светились ярче самих плит. И потом еще светились. Несколько раз я оглядывался и видел, как над забытой Дорогой дрожит холодный свет. Дорога долго спала, а мы разбудили ее и накормили живой кровью. Не знаю, сколько еще она будет так светиться. Теперь Ловчие легко найдут нас, даже без своих нюхачей. Если кто-то пошел по нашему следу, а не спрятался в убежище. Наставник говорит, что в мире полно смелых глупцов и глупых безумцев.

Еще один замысловато свернутый знак вспыхнул под ногами, и я отпрыгнул в сторону, на ту плиту, по которой прошлась Зовущая. Я старался не топтать следы Четырехлапого. Меня научили беречь свою кровь и остерегаться чужой. Кровь связывает, дает власть над тем, кто пролил ее. Я мало слышал о ритуалах Хранителей. Только то, что шепотом рассказывают старейшины у костра. Говорят, что Хранители Мостов знали и умели больше, чем могут теперь Повелители Врат. Что из одной капли крови Хранители создавали того, кто обронил эту кровь, и даже Повелители не могли отличить, где созданный, а где обронивший кровь. Мне не хочется верить этим рассказам, уж очень страшные они. Еще говорят, что Повелители кровью привязывают к себе пленников и делают из них слуг или Ловчих. Вот этим рассказам я верю. Наш чарутти тоже берет волосы и кровь пленного. Пленный может убежать, но до него всегда можно дотянуться, ведь волосы и кровь ему никто не вернет. Это знают воины и те, кто еще не стал воином. А может, и охотники знают. Легче избавиться от ошейника, чем от проклятия чарутти. То, что нашлет один, не всегда снимет другой. Но об этом не говорят перед сном, зачем ссориться с чарутти... В них жизнь и память клана, они стоят между нами и гневом Повелителей. Для тех мы почти звери, на которых можно охотиться или напустить Ловчих, и все едино, кто попадет в сети. Говорят, что при Хранителях было по-другому: нас не всегда замечали, но и добычей не считали, а избранных т'ангов учили, и те сделались чарутти. Трудно такому поверить, но старейшины говорят, что так было.

Наставник тоже спрашивал про Хранителей. Как-то на привале перед сном он заговорил о них, стал спрашивать, что было, когда Хранителей не стало, что случилось с их Башнями и Мостами. Ему очень не понравилось, что Мосты обвалились, а Башни разрушили по приказу Повелителей. А почему не понравилось, не сказал. Ну какая польза от старых башен? Все равно никто не может там жить, даже быть рядом с ними опасно. Только чарутти ходят к развалинам, да и то в особые дни или ночи.

Зовущая и Старший Медведь сказали то же самое: в землях их кланов есть заброшенные развалины, и Хранителей вспоминают все реже, особенно те, кто родился уже после Войны. А те, кто застали их, шепотом и с оглядкой ругают Повелителей, но Хранителей не хвалят, как хвалят их чарутти. Странными и непонятными были эти Хранители, мало т'ангов видело их близко, да и тех, кто видел, становится все меньше.