Год Черной Лошади - читать онлайн книгу. Автор: Марина и Сергей Дяченко cтр.№ 70

— А помнишь, как мы на лодке катались? — спросил он почти шепотом.

— Не помню! Уходи!

— Как мы мальчишку вытащили, помнишь?

— Не помню… Это ты его вытащил. Мы с мамой только визжали.

— А он вырос, — человек в дверях улыбнулся. — И живет себе… И я его недавно встретил.

— Слушай… — начала женщина тоном ниже. И замолчала.

Внизу, в подъезде, тявкала собака.

— Мне надо кое-что сказать. Тебе и маме.

Он снял туфли у двери. Ряд мельчайших примет показывал, что в этом доме обязательно снимают туфли.

Он безошибочно нашел в шкафчике свои тапочки. Хорошо, что их не успели еще спрятать или выбросить.

Он прислушался к молчанию квартиры.

Потянул носом воздух — пахло сердечными каплями.

Двинулся по коридору. Остановился на пороге комнаты.

Женщина, когда-то носившая соломенную шляпу, постарела. И выглядела плохо — тени под глазами, затравленный злобный взгляд.

— Зачем ты ему открыла? Ну зачем?!

Его глаза увлажнились, но Москва не верит слезам.

Он стоял в дверном проеме и смотрел, не говоря ни слова. Осознание вины, и горечь, и боль утраты, и преклонение перед женщиной, с которой прожил жизнь, осознание, что прощения — не будет.

Она постарела, но он помнил ее молодой. Его сознание раздвоилось — он действительно помнил эту женщину, желтый купальник, тень шляпы на глазах. Раздражение и чуть ли не злость — чуть не утопился, скотина малая, и ведь Витька, муж, из-за него мог утонуть… А потом вдруг просветление и почти нежность: ну что ты, малый, ну ребенок, что с тебя возьмешь… Бедняга…

Он любил ее. Несмотря на седые волосы, оплывшее лицо и сварливо опущенные уголки рта.

Ее злоба сменилась растерянностью. Происходило небывалое — ведь он ушел навсегда, кому, как не ей, знать его характер… И вот он — перед ней.

— Витя… Что случилось? Зачем ты пришел?

Он наклонил голову, будто уронил ей под ноги весь груз своего раскаяния.

— Лена, — сказал прерывающимся голосом. — Прости меня, старого дурака. Я не могу без тебя жить. Прости.

В половине девятого зазвонила мобилка на краю ванны. Калибан едва успел подхватить ее за секунду до падения.

— Доброе утречко, — сказала трубка бодрым старушечьим голосом. — Клиент у нас, на сегодня, на одиннадцать. И знаете кто? Ира Грошева!

— Понравилось, — Калибан сдернул с крючка полотенце. — А чего она хочет, не сказала?

— Представьте, Коля, сказала! — Тортила рассмеялась. С того времени, как «Парусная птица» возобновила работу в полном объеме, старушка смеялась вдвое чаще обычного. — Она хочет расстаться со своим Максимовым, но так, чтобы это было наиболее эффектно! Представляете?

— Елки-палки, — сказал Калибан разочарованно.

Через полчаса его «Хонда» рванула с места, оставляя узорчатый след на выпавшем за ночь первом снежке.

— Это Саша, — сказал тот, что стоял у Антона за левым плечом. Саша был двухметровым тощим парнем в линялой желтой майке с цифрой «девять» на животе. — А это Людовик.

Людовик сидел на камушке в тени покосившегося забора. Очки в тоненькой гнутой оправе то и дело съезжали ему на нос, и он время от времени вскидывал голову, забрасывая их обратно. Антон не мог отвести глаз от этих очков — его будто тянули за взгляд, как за ниточку. Людовик усмехнулся и подмигнул сквозь мутное стекло, и от этой усмешки и этого подмигивания у Антона мороз продрал по коже.

— …А это мяч.

Оранжевый мяч звонко подпрыгнул, и Антон машинально поймал его. Ощутил пупырышки на резиновой поверхности — знакомое прикосновение, сразу напомнившее о хорошем. Что-то из давнего славного времени.

— Саша у нас играет с Людовиком, а ты будешь играть со мной, — тот, что стоял у Антона за спиной, вышел наконец на свет. Поднял голову, взглянул, щурясь, на небо:

— Ну и пекло сегодня… Ну, идем.

Он назывался Мэлом, был невысок — во всяком случае, в сравнении с Антоном и Сашей. Носил оранжевую футболку с желто-бирюзовым рисунком на груди: натюрморт из двух груш и неестественно синей сливы. Его джинсы были подвернуты до щиколоток и открывали взгляду огромные белые кроссовки.

— А вот наше поле. Нравится?

Баскетбольная площадка была полностью покрыта снегом. Снег — слой толщиной в палец — подтаял и застыл, и это было неприятно, потому что сверху жгло невидимое, но от этого не менее злое солнце. А снег лежал.

— Вот, ребятки, — Мэл улыбнулся, от его улыбки Антону стало почему-то спокойнее. — Разминайтесь, пристреливайтесь, а мы с Людовиком посмотрим…

Давай, Антоша, смелее. Нет ничего более странного, чем играть в баскетбол на утоптанном снегу. Время от времени кроссовки скользили; долговязый Саша позволил Антону немного постучать мячом, пробежаться, несколько раз бросить со штрафной в кольцо — а потом они встали на центре, лицом к лицу.

Саша взялся отбирать у Антона мяч, и почти сразу отобрал. И рванул к кольцу — Антон не поспевал за ним; бросок — мяч забился в сетке. Саша нервно улыбнулся, потом оглянулся зачем-то на Людовика и Мэла, молча сидящих в тени:

— А ну, давай еще…

Они кружили по площадке, забыв про снег под ногами и невидимое солнце над головой. Саша был, по всей видимости, профессионал; Антон готов был прервать игру, опустить руки и сдаться. В какой-то момент Сашино лицо оказалось очень близко, Антон услышал едкий запах пота и сбивчивые слова:

— Сачкуешь… Играй! Он же смотрит! Играй, сука!..

Антон обозлился. Раскрыл Сашу обманным движением, наконец-то отобрал мяч, повел по ледяному полю, и с каждым ударом о белый спекшийся снег к нему возвращались и навыки, и рефлексы, и радость Игры. Он даже успел удивиться.

Чужое дыхание за спиной; Антон крутанулся, обвел Сашу и бросил мяч в кольцо — так яблоко кладут в корзину. Оранжевый шар проскользнул с сетку, будто намазанный маслом. Со стороны зрителей донеслось несколько хлопков. Антон обернулся; Мэл аплодировал. Людовик усмехался, поблескивая стеклами очков.

— Молодец, — сказал Саша. Его волосы сосульками прилипли к вискам. — Давай еще…

И они играли еще. Саша забросил два мяча, Антон три, причем один из них — почти с середины поля. И всякий раз, когда Сашино лицо оказывалось рядом, Антон слышал сбивчивое:

— Играй… Не филонь…

Наконец мяч, отскочив от Сашиного колена, укатился прямо под ноги зрителям. Людовик придержал него остроносым ботинком, посмотрел на Мэла, перевел взгляд на остановившихся в пяти шагах Антона и Сашу.