Ладога - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Григорьева cтр.№ 66

Мне повезло. Река успела втащить меня в тихий неприметный затон. Поросший высокой осокой берег колыхался совсем рядом. Безжизненным кулем, вниз лицом, всплыла Беляна. Я не помню, как доплыл, как вытащил Беляну, как ужом полз по режущей в кровь руки траве и, наконец, словно загнанный зверь, обессилев, забился в чахлые кусты. Теперь все зависело от дружинников. Если они надумают разыскивать неожиданных ворогов и пойдут вниз по течению, раздвигая длинными шестами заросли, – найдут непременно. Один я бы мог еще попробовать уйти от погони, но с Беляной… Она лежала, запрокинув к небу острый подбородок. На сомкнутые веки крались синие тени. Я припал ухом к груди. Сердце молчало. И воздух, которого так не хватало измученному телу, не проникал в горло. Надо было что-то делать, но что?! Чужак! Если бы он был здесь! Я попытался представить ведуна, ощутить, как бы он спасал Беляну, и неожиданно, словно наяву, увидел склоненную над ней высокую фигуру Чужака. Он делал странные движения – резко и быстро нажимал на грудь девушки, а потом, припадая ртом к ее губам, вдувал в нее воздух.

– Чужак! – вскрикнул я, и видение пропало.

«А почему бы не попытаться?» – мелькнула шальная мысль. Я перебрался на то место, где видел призрачную фигуру, набрал в грудь побольше воздуха и несколько раз сильно надавил на обмякшее тело Беляны. Оно нелепо содрогнулось под нажимами, дергая руками и ногами, словно тряпичное чучело, сжигаемое сельчанами по весне. Я наклонился к леденеющим губам, выдохнул в приоткрытый рот. Ничего не случилось. Повторил все снова, еще раз, и еще… Пот катился по лицу, забылись дружинники и то, что нужно прятаться, и вновь стало не хватать дыхания, а сердце заколотилось бешено, так, что показалось, раздели его надвое – двоим и хватит. Я даже не заметил, как тихо, еле-еле, шевельнулось что-то в застывшей девичьей груди, а затем застучало ровно, радуясь возвращению жизни. Неведомое чутье подсказало мне, что теперь главное – дышать, и я перестал давить на грудь Беляны. Она закашляла, выплеснула изо рта бурую тягучую жидкость и дернулась судорожным вздохом. И опять зашлась кашлем, таким громким, что если б кто нас искал – непременно услышал бы. Но не искали. И края Княжьей ладьи больше не было видно. Наверное, пошли дружинники в Новый Город сказывать Рюрику о случившемся. Беляна наконец прокашлялась, задышала ровнее и сиплым незнакомым голосом спросила:

– Чужак?

Только тогда я вспомнил освобожденного пленника, сказавшего, будто Чужак умер. И еще что-то варяжское… Ах да, Один примет его, простит… Кого? Чужака? А вслед за Чужаком вспомнил об остальных. Не глядя на Беляну, рванулся к реке.

Лениво перекатывались могучие воды, расходились круговоротами на мелях, размывали глинистые берега. И никого… Я закричал. Страшно, верно, закричал, потому что вздрогнула за спиной Беляна и заплакала навзрыд.

Беда не ходит в одиночку. Умер Чужак и потянул за собой надежную свою защиту – верных братьев-охотников и легконогого Бегуна… Вспомнилось вдруг, как боялся Бегун глубокой воды, и закрытые глаза его вспомнились, когда он пел… Один я остался… Упал в колючую осоку, не чувствуя боли, и завыл по-волчьи, потому что и мнил себя волком. Одиноким, злым, оставленным стаей. Беляна подошла сзади, ласково провела ладонями по голове. Раньше бы мне ее ласку, а сейчас и радости не почувствовал. Не осталось в сердце ничего, кроме мутной холодной воды. Нечем было радоваться…

– Может, выплыли где, неподалеку? – предположила она сипло. Хотелось верить, но не слышал я громких криков, не видел на берегу следов… – Пойдем… – Она попыталась приподнять меня.

Зачем идти? Куда? Есть ли теперь разница, где мне жить? Это место других не хуже.

– Пойдем. – Она попробовала еще раз и сама упала рядом, поняв, что не по силам ей такая тяжесть.

Я видел, как пришел вечер, как накатилась ночь со своими знакомыми шорохами, как Беляна неловкими руками ломала ветви орешника, сооружая что-то вроде настила, а потом легла на него, свернувшись калачиком. Я все видел, только шевелиться не мог. Умирал не телом – душой. Утекал в Мутную, к тем, кого она уже приютила.

А к рассвету поднялся. Пришли новые силы, только почему-то при взгляде на Беляну не трепетало больше сердце. И домой к родичам не хотелось. Зла не было, и боли не было. Ничего… Просто, коли выжил, значит, богам так было угодно, а кто я такой, чтобы с богами спорить? Буду жить, но для этого есть и пить нужно, а значит – двигаться… Под лежачий камень вода не течет.

Я пошел в единственное место, где мог на время остановиться, передохнуть и оправиться. К Неулыбе. Куда двинусь дальше, не знал да и задумываться не хотел. Беляна, увидев меня на ногах, радостно вскочила и озадаченно нахмурилась, заглянув в глаза. Я прошел мимо, и она, уразумев, что ждать не стану, торопливо натянула сушившиеся на ветвях мужские порты, в коих воевала, и побежала за мной. Что ж, хочет – пусть бежит.

Путь я не искал. Зверем стал бессловесным, и вело меня, словно зверя, – чутье. Вывело.

Неулыба стояла на пороге, будто ожидала, прислонив ладони к сморщенному лбу. Видела ли она в каком вещем сне наше поражение? Знала ли о беде? Верно, знала, потому что вопросов не задала, лишь молча посторонилась, впуская в избу. Налила в миску отвар, протянула:

– Выпей, полегчает на душе.

Я оттолкнул миску. К чему лечить то, чего уже нет?

– Зря ты так. – Неулыба положила заскорузлые пальцы на стол, закачалась, тряся седой головой. – Не всех река утянула. Василиса жива, это я точно знаю, а может, и твои тоже.

Старуха утешалась надеждой. Я бы тоже утешился, ведь жила же она еще где-то глубоко, в каменный сундучок упрятанная, но не желал до времени открывать тот сундучок. Знал, каково придется, коли не сбудется упование.

– Исковеркал твою жизнь ведун. – Неулыба все качалась, стол поскрипывал. – Небось, теперь ненавидишь его?

Я покачал головой. За что Чужака ненавидеть? Он нам зла не желал. Так и богов виноватить можно, а то и мать родную, что родила на этот жестокий свет.

– Хочешь его отыскать? – вновь спросила старуха.

Я улыбнулся и с удивлением почувствовал, как непривычно криво растягиваются губы, а внутри нет и тени веселья:

– Он умер.

– Кто сказал?

«А какая разница?» – хотел ответить, но Беляна опередила:

– Тот, которого на ладье везли.

– Кто он был? – дотошно выпытывала старуха.

– Не знаю. Верно, тать какой…

– Хитер Меслав. – Старуха наконец присела на полок. – Молодым таков был и к старости не поглупел. Знал, что у ведуна помощники были, вот и обманул всех. Ведуна порешил втихую, а ладью приманкой послал. Хитер…

Я устал слушать бессмысленное бормотание горбуньи и закрыл глаза. Сон пришел мгновенно, а вместе с ним – лица. Обеспокоенные, испуганные, знакомые. Они озирались, беззвучно звали кого-то, но этот кто-то не откликался, и беспокойства в глазах становилось все больше, а надежды все меньше. Я знал, кого они зовут. Меня. Меня не хватало на илистом мягком дне Мутной, где покоились мои родичи…