Собачий Глаз - читать онлайн книгу. Автор: Всеволод Мартыненко cтр.№ 12

В полицейскую повозку всегда запрягают пойманных лиходеев. Сами полисмены и потерпевшие, неспособные к самостоятельному передвижению, едут в кузове. А легкораненым и свидетелям позволяется бежать рядом, держась за поручни, до самых ворот присутствия. Вот почему никто не любит быть свидетелем. Обычно дежурство полицейских продолжается до тех пор, пока наряд не наловит лиходеев на обратную дорогу до участка. На место же отбывания их доставляют отпускаемые на свободу.

Хотя с моим статусом ясности не было — свидетель я или потерпевший, — полисмены разрешили мне ехать с ними, в возке. Не иначе, из благодарности за обильный урожай пойманных, положивший конец дежурству. Да и время темное, никого, значит, и урона их престижу никакого.

Я и за пробежку до Лансова участка в такой компании был бы благодарен, а между двумя жесткими боками в кирасах вообще чувствовал себя у Судьбы за пазухой. За спиной крепкая стенка возка, а от стрелы спереди прикрывают могучие загривки пойманных. Да и хотел бы я посмотреть на того, кто захочет выйти в лобовую на патруль штурмполиции в полном оснащении, спешащий с дежурства. Будь это хоть трижды Ночной Властитель...

У ворот кордегардии, пока огров выпрягали, я все еще старался держаться в толпе. В прямой видимости темный эльф не попадался, но присутствие его отчетливо ощущалось. Словно шорох черного шелка на грани слышимости, пробивающийся сквозь скрип, лязг и грубую речь полицейских и пойманных.

Последние больше всего потрепали нервы: чтобы полная упряжка огров смогла протиснуться по коридору участка, пришлось делить ее пополам и выстраивать гуськом. Громадины вяло скулили и оправдывались виноватыми басами-профундо. Наконец их отформатировали под размер внутренних помещений и утрамбовали в арку входа. Следом торопливо втянулся я — оставаться под стрелами темноэльфийского Властителя никак не хотелось. Да и надо бы уже приложить усилия к тому, чтобы выйти на фронтового друга, по возможности минуя административные формальности.

Удачная полоса пока что продолжалась. У решетчатой двери одного из казематов по дороге стоял Ланс собственной персоной, с внушительной коробкой пончиков в одной лапе и стопкой картонных стаканчиков в другой. Страсть полицейских к кофе превосходит даже их же склонность к сосискам. Самодельные кофеварки на тлеющих файрболлах малого калибра стоят в любом закутке. Делают их те же умельцы из ветеранов. Кто в меканских топях выжил, везде обогреться сумеет...

— Господин лейтенант, хай-сэр! — Просительно сложив руки на груди, дабы никто не подумал чего дурного, я заторопился к Лансу, не узнавшему меня в каменщицком прикиде. — Разрешите обратиться по личному...

— Разрешаю, — сурово оборвал мой фронтовой друг. — Проходи.

И отворил решетчатую дверь допросной. Что ж, уже лучше, чем ничего. Вот он как с посторонними. Скала. Хотя ростом всего на дюйм выше меня. Штурмполисмены, которые привели меня, не возражали. Начальству виднее, как обойтись со странным пострадавшим.

Ланс указал мне на скамью по одну сторону стола, а сам с лязгом плюхнулся напротив. Брякнула о кирасу штатная полицейская сбруя — кобуры для стрелометов, подсумки с болтами и иглами, раковина дальней связи, ну и пара его личных прибамбасов, по фронтовой привычке. Лично мне известно назначение только одной штуковины, похожей на толстый автокарандаш. Это оружие последнего шанса — одноствольный слипган, одиночная пружинная трубка от стреломета с приделанным простеньким спуском.

Выждав, пока доставившие меня отойдут, я стянул с лица надоевшую повязку. Выражение грозного лейтенанта штурмовой полиции сразу поменялось.

— Пойнтер! Старый пес! Ну ты даешь... — Он даже привстал. — Ты что же по-простому не зашел?!

— По-простому не получилось как-то... — Я запнулся, размышляя, как представить ситуацию. С одной стороны, Ланс мой друг, с другой — страж порядка. Причем самый честный из известных мне лично. То есть ничего не делает против буквы закона, если это противоречит духу такового. Совсем-то без мухлежа ни одно дело до суда не доведешь...

Пока я молчал, он гостеприимно придвинул к моему краю стола коробку с пончиками и налил картонный стаканчик кофе. Сам не ожидал, что вцеплюсь в еду с таким остервенением. О да, это каменщики обедали, а я тогда для себя сбрую подбирал...

Лишь покончив с последним пончиком и обжегшись кофе, я смог вернуться к осмысленному общению, впрочем, не ставшему более легким даже на сытое (хотя бы относительно) брюхо.

— Слушай, Ланс... Серьезно поговорить надо.

— Так говори! — приятель широко всплеснул обезьяньими лапами. — Кто мешает?

— Тут такое дело... — Я замялся, подбирая слова. — Надо бы совсем втихую. Чтобы даже вошь последняя не подслушала.

— Что ж, раз такое дело... Морг подойдет? Магозащита полная, оттуда никто и ничто наружу не просочится.

— Подойдет, подойдет! — заторопился я, радуясь нежданной удаче. — Кстати, черная все еще там?

— Куда она денется! — хохотнул Ланс. — Разве что встанет и сама уйдет!

Он и не предполагал, насколько близок к истине. Или, по крайней мере, к наиболее желательному для меня развитию событий. Надеюсь, что папе с дочуркой при воссоединении после столь трагической разлуки будет не до меня. Хотя бы до следующего розыгрыша жребия Охотников. Теперь осталось только уломать фронтового друга, чтобы он разрешил мне провернуть эту весьма противозаконную комбинацию.

За этими размышлениями мы как раз подошли к массивной стальной плите в самом конце коридора, инкрустированной магически заряженным серебром. Знаки и слова заклятий были глубоко врезаны в сталь. Ланс долгих полминуты возился с амулетами, пока на плите не проявились петли, ручка и замочная скважина, затем еще столько же времени лязгал ключами...

Полицейский морг — единственное место участка, в котором всегда тепло, уютно и хорошо пахнет. Наложенное заклятие не только защищает, но и хранит содержимое от разложения, причем практически вечно. Магия такого разряда стоит немало, но здесь власть предержащие, словно по иронии, постарались для себя самих. Во всяком случае, сейчас морг с полным комфортом занимала, если можно так сказать, одна-единственная обитательница.

На прозекторском столе, обитом свинцом, темная эльфь вытянулась во весь свой немалый рост — едва поместилась. Ее длинная грива смоляным полотнищем свисала с края столешницы почти до самого пола. С убитой не сняли кожаный костюм, лишь извлекли стрелу, пробившую основание черепа. Хотя бы вскрытие не делали точно. Странный компромисс между преклонением перед высшим классом и полицейской прижимистостью.

Шелковый плащ мертвой дивы висел на крюке, который был вбит слишком низко для него, так что полы стелились по полу. Другие веши и оружие остались на хранении в местном артефактории. Нелишняя предосторожность.

Широкий край столешницы остановил меня. Ланс обошел стол с другой стороны, встал в изголовье и фамильярно хлопнул лапой по свинцовой обивке:

— Вот она. Первая ласточка, так сказать.