Бессмертные - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Ковальчук cтр.№ 13

– С каких лет ты в Ордене?

– С шести. По крайней мере, так говорили.

– А до того что было?

– Не знаю. Не помню.

– В налете на Технаро участвовал?

– Нет. И ни в каких других тоже. Мне не доверяли.

– А если бы доверяли?

– Дал бы деру, наверное. Или просто отказался. Ну на хрена мне что-то там разрушать?

– А как же обработка?

– О-о… Обработка. Это да. Но, видишь ли, – как-то незаметно командир «Авлы» и его недавний враг номер один перешли на «ты» – от души, – меня обрабатывали пять раз. Понимаешь, почему?

– Нет.

– Потому что действие слетало. Его хватало года на два максимум. Мне удавалось это скрывать, так что за тридцать лет оболванивали меня только пять раз.

– Тебе тридцать шесть?

– Нет. Сорок девять. После того как против Ордена начались военные действия, им уже было не до псионической обработки своих солдат.

Фэйн окинул пленника оценивающим взглядом. Перед ним сидел молодой парень, на вид лет двадцать, не больше, руки, конечно, были грубые, но по-молодому грубые, не так, как у пятидесятилетних, поживших людей,

– Ты долгоживущий? – предположил он. Белокурая Бестия пожал плечами.

– Не знаю. То ли долгоживущий, то ли бессмертный. Мне не говорили.

– Ну давай проверим, – предложил Одзэро. Ему было скучно. Солнце припекало все сильнее, хотелось что-нибудь сделать – например, раздеться, нырнуть с обрыва в реку и понырять или хоть пострелять в цель. Он вынул фляжку, откупорил ее и, отхлебнув, предложил пленнику. Во фляжке был коньяк – тоже нарушение устава, но в данной ситуации невинное. Пленник охотно приложился к горлышку, глотнул, не поморщившись.

– Давай проверим. А как?

– Запросто. Я – Фэйн Одзэро.

– Клановый?

– Именно. Понятное дело, что я бессмертный. Давай проверим, кто из нас сильнее. Если окажемся приблизительно на равных, значит, ты тоже бессмертный. Идет?

– Идет. – Белокурая Бестия утер губы. Вернул флягу. – Только как? Не будем же мы драться.

– Ну можем армрестлинг устроить. – Фэйн согнул руку в локте.

– Хм. – Пленник огляделся вокруг. – Локти не куда ставить.

– Почему некуда? На планшетку. А планшетку – на камень. И сядем по сторонам. На землю.

Командир «Авлы» с уважением оглядывал широченные плечи и крепкие мышцы своего противника. Он уступал Белокурой Бестии в росте на добрые полфута, шириной плеч на пару дюймов, но в клане слыл одним из самых подвижных воинов, мастеров рукопашной. Пленник казался ему слишком массивным и, как следствие, слишком неповоротливым.

Впрочем, в армрестлинге ловкость не имеет значения – только сила. Гибкий и подвижный Фэйн своими небольшими для мужчины ладонями гнул огромные гвозди и ломал подковы. Сила бессмертного всегда превышала силу смертного, даже самого крепкого, и потому Одзэро нисколько не смущали габариты противника. Установили камень, положи ли планшетку и устроились по обе стороны, скрестив ноги.

Примеривались недолго, сцепили руки, а в следующий миг рука Фэйна пошла вниз. Хватка двоих мужчин была такой чудовищной, что между ладонями, наверное, расплющилась бы даже монета. Командир сопротивлялся около полуминуты, а потом сдался. Белокурая Бестия осторожно опустил его руку на планшетку, чтоб не вывихнуть противнику плечо, и отпустил. Взмыленный, встрепанный, Одзэро потер локоть.

– Ну ты даешь… Здоров, черт. – Он фыркнул и вытащил флягу. – Будешь?

Когда за пленником прибыли конвоиры из разведывательной службы, командир «Авлы» попрощался с ним за руку.

– Может, еще увидимся, – ободряюще предположил он.

Белокурая Бестия в этом очень сомневался.

Разведывательная служба пленником почти не заинтересовалась. Было проведено несколько простых допросов, после чего бывшего адепта Серого Ордена отправили в Асгердан, в Центр, в тамошнюю тюрьму Биаль, считающуюся неприступной. Холод охватывал любого, кто просто из любопытства приближался к ее стенам – массивным, нависающим, словно олицетворенный рок, где окошки, и те узенькие, были прорезаны на головокружительной высоте. На вратах Биали, несмотря на всю нежность ее названия, вполне можно было начертать слова «Оставь надежду, всяк сюда входящий».

Тюрьма предназначалась для самых опасных преступников – предполагаемых убийц, насильников, грабителей и террористов. Отсюда либо выходили на городские улицы – если везло с адвокатом и суд выносил оправдательный приговор; либо отправлялись на Звездные каторги – самое страшное место Вселенной, как о нем говорили.

Огромное многоэтажное пространство Биали было поделено на тесные камеры-одиночки. Решетки, замки, глазки и в придачу к ним – сложная магическая система слежения. Узник мог пользоваться всеми необходимыми удобствами, получать передачи и проверенные цензурой письма, читать книги, даже раз в неделю выходить на пятиминутную прогулку в тюремный садик, но все это время он оставался в одиночестве – если не считать, конечно, охранников и адвоката. Ни свиданий, ни даже возможности хотя бы украдкой взглянуть на родных и близких из окошка у него не было. Страшная тюрьма совершенно изолировала его от окружающего мира.

В главной тюрьме Асгердана Бестии понравилось – здесь терпимо и обильно кормили, через день позволяли мыться и стелили на кровать самые настоящие чистые простыни. С тех самых пор, как сотенный отряд Белокурого оказался заперт в форте, ни один из них не жил в таких роскошных условиях. Впрочем, и до того существование воина Ордена представляло собой далеко не курорт. Бестия знал, что его ждет высшая мера наказания, но это заключенного мало беспокоило – за последний десяток лет он привык чувствовать смерть за своей спиной и как-то примирился с нею. На поверку она оказалась совсем не страшной старухой.

Обидно лишь то, что судить его станут за преступления, которых он не совершал. Просто повесят на первого попавшегося «яркого представителя» вину всей организации. А то, что гроссмейстеры Ордена вытворяли самые разнообразные, часто страшные, часто омерзительные вещи, пленник знал. Конечно, знал. Часть этих омерзительных вещей он испробовал на себе. А теперь за них же придется отвечать. Ирония судьбы.

Он не негодовал. Не злился. Не кусал локти. Тогда, отправляя своих ребят по подземным ходам, о существовании которых двенадцать лет никто даже не догадывался, он понимал, на что идет. Он знал, за кого и чем расплатиться. И теперь его грело чувство правильности собственных действий. Бестия не знал, что это чувство называется «чистая совесть». Он не знал, что человеку с чистой совестью и верой в лучшее даже умирать легче.

Заскрежетал замок, едва слышно скрипнули петли, и в камеру вошел охранник. Против устава он дружелюбно подмигнул узнику – молодой отчаянный парень ему нравился – и осторожно поставил на столик поднос с едой.