По слову Блистательного Дома - читать онлайн книгу. Автор: Эльберд Гаглоев cтр.№ 8

Хотел проучить я этого человека. А вышло – спас.

Когда ему яблоко в лоб заехало, кто-то в спину ему выстрелил. И если бы его не отбросило назад, пуля пробила бы его сердце. А так не попала.

Эти ребята, похоже, не только нам одним не нравились, потому что одновременно с этим, прямо посреди кружка приятелей этого сокрушенного яблоком, в небо взлетели два дымно-огненных цветка и расшвыряли любителей чужих девушек. Осколки взвизгнули мимо нас. К счастью, никого не задели. Мы, конечно же, грамотно попадали под стол, но невидимый агрессор больше никаких признаков жизни не подавал.

Наш гость оказался ранен. Тяжело, но не смертельно. А поверхностный осмотр разбомбленных давал серьезные основания полагать, что им наша помощь не понадобится.

Мы быстренько убрались оттуда, но раненого прихватили. Полгода он провалялся. Потом оказалось, что ехать ему некуда. А потом он продемонстрировал качества, абсолютно незаменимые при выполнении поручений деликатного свойства. Так и прижился.

Из-за дверей показалась супруга в синем бархатном платье, поверх которого лежало ожерелье. Красиво. Хотя лицо было немного напуганное.

– Ты знаешь, мама говорит – камни настоящие.

Мы переглянулись. Если эти булыжники настоящие, то страшно было представить, сколько стоит эта красота.

– С ювелиром стоит посоветоваться, – с непривычной задумчивостью проговорил Андрюха.

– Поеду к дяде Мише, – решил было я. Глянул на жену. Три года – бухнуло в голове. – Вы идите пока. Нам поговорить надо. – И под моим непристойным взглядом супруга приятно порозовела.

После приятнейшего воссоединения я оделся в более приличествующий визиту костюм, нежели мои кожаные одежды. Сунул было за пояс ствол. Да только зачем он у дяди Миши? Совсем уже было собрался уходить, сопровождаемый приятно замутненным взглядом супруги и вопросом «Ты скоро?», но меня поволокло к небрежно сваленной на пол амуниции. Пристегнул наручные ножны, сунул один из кинжалов за пояс и, серьезно успокоившись, двинул к дяде Мише, опираясь на солидную трость с синим камнем в навершии. Ожерелье хотел ссыпать во внутренний карман пиджака, но оно не помещалось. Я надел его на шею и спрятал под рубашку.

– Скоро! Пока.

Дядя Миша – еврей и осетин одновременно. Ну сами посудите, кем может быть этот человек? Фамилия его Абрамов, зовут Самуил, отчество Ахшарович. Ахшар по-осетински «отважный». И сын его, дядя Миша, очень смелый человек. И он очень гордится тем, что он осетин. И он очень гордится тем, что он еврей. И пусть вас не смущает, что осетина дядю Мишу зовут Самуил. У подавляющего большинства его сверстников, живущих у нас, как правило, два имени. Одно русское, другое родное. На призывы родных и близких переселиться на историческую родину, на землю обетованную, отвечает приглашением к себе и начинает красочно описывать прелести нашей земли для него давно обетованной.

Дядя Миша суров. И никогда не прощает никому ни одной ошибки. С таким человеком, говорит он, можно иметь дела. Но ему нельзя доверять. А доверие дяди Миши стоит очень дорого.

Дядя Миша может достать все. И может купить все. Кроме наркотиков. К нему стоит идти лишь если у тебя есть большие деньги, вещи, которые могут его заинтересовать, или если у тебя есть его доверие.

Дядю Мишу можно пугать. Только это бесполезно. У него за спиной фронтовая разведка, два ордена Красного Знамени, десять лет лагерей и жуткое количество родственников и друзей. Он никогда не расстается с изящной тростью, несущей в себе длинный обоюдоострый клинок, который он, не задумываясь, пускает в ход. В пределах досягаемости его длинных изящных рук всегда откуда-то возникает, в случае необходимости, конечно, до белизны вытертый ТТ, из которого он стреляет, как рукой кладет.

«Мой друг, – часто говорит он, – моя работа требует высокой душевной ответственности. – И, помолчав, добавляет: – Не все это понимают».

Дядя Миша – кристально честный человек. «Я – осетин, – говорит он, – и я – еврей. А такой человек должен быть порядочен вдвойне».

Он знает меня с детства. Как вся наша босоногая, со сбитыми коленками, дворовая интеллигенция, я собирал марки и увлекался нумизматикой. Какое роскошное слово. Звенящее, как молодое вино. И лопаются пузырьки на языке.

Мы меняли марки на марки, монеты на монеты, марки на монеты, монеты на марки, в общем, жили обычной для нашего детства интеллектуальной жизнью.

Как-то раз я ковырялся на дедовском чердаке. Многие знают, какая это потрясающая страна чудес. Дом наш очень, очень старый, каменный с башней. И доковырялся. Отвалился кусок замазки, и из открывшейся щели выкатилось несколько тускло-желтых, с вытертыми надписями, старых монеток. Мне они не очень понравились, и я решил их сразу обменять. Но наши дворовые знатоки быстро выяснили, что это не кроны, и не марки, и не тугрики, и не злотые, а следовательно, никакой меновой ценности не имеют. Естественно, мы подрались. Я с детства был весьма целеустремленным индивидом и, дабы установить истину, отправился к крупнейшему известному мне специалисту в области нумизматики. Конечно же, к дяде Мише. Подтянув штаны, я рванул к его тогда еще часовой мастерской.

– Здравствуй, молодой человек, – приветствовал меня дядя Миша.

Нам очень нравилось, что он нас называет почти как взрослых. Мы все уважали и побаивались дядю Мишу. Он был старик, и у него были ордена.

Я сунул руку в карман необъятных штанов и добыл оттуда свои находки.

– Что это, дядя Миша?

Он взял монетки, вставил в глаз свою черную трубку, вытащил ее, зыркнул на меня и спросил, где я их взял.

– У деда, на чердаке.

– Ты их показывал кому-нибудь?

– Пацанам во дворе. Они им не понравились, – шмыгнул я разбитым носом.

– Вижу, – усмехнулся он. – Ты любишь ездить на мотоцикле?

Покататься на дядимишином мотоцикле было очень давней моей мечтой, и я отчаянно закивал головой.

До села мы долетели быстро и, руководствуясь моими указаниями, подкатили к воротам нашего дома.

– Деда, я гостя привел, – бросился я к деду.

Он любил меня, но проявлять свои чувства при посторонних, а тем более нежные, недостойно настоящего осетина, и легким подзатыльником я был командирован к бабуле. Незачем маленькому мальчику присутствовать при разговоре взрослых мужчин. Потом-то меня пустили прислуживать за столом, и я с гордостью наливал из пузатых кувшинов желтую араку или густое красное вино.

Дед скоро купил машину, а мне достался велосипед.

С годами, надо полагать, я показал себя достаточно трезвомыслящим человеком и заслужил то, что называлось у дяди Миши доверием.

– Что с тобой, мальчик? – поинтересовался он, когда я вошел в его контору.