По слову Блистательного Дома - читать онлайн книгу. Автор: Эльберд Гаглоев cтр.№ 36

– Да срежь ты эту попону, – прокричал я.

Бронированный шкурой гиршу конь явно начал сдавать. Но останавливаться не было никакой возможности, очень уж умело нас преследовали. Похоже, куда-то гнали.

– Куда они нас гонят?

– Не знаю, – последовал ответ.

А минут через пять все прояснилось. Впереди стало видно, что степь разрубает неприятной широты овраг. Похоже, мои приключения в этом мире заканчивались.

– Давай их порубим, – предложил я гениальный стратегический план.

– Скачи, – проорал Тивас.

И на что он надеялся, стало ясно. С другой стороны оврага показалось облако пыли, в котором играли мрачноватые, но яркие блики. На краю оврага оно остановилось, рассеялось и явило нашим взорам десятка два всадников в синем, сидящих на высоких рыжих конях. Двое слетели с седел и исчезли из виду, а с той стороны оврага стала выдвигаться какая-то широкая штуковина, но всадники, поворотив коней, поскакали прочь от оврага.

«Куда?» – заорала моя перепутанная душа, но те уже неслись обратно, и копыта их коней, прогрохотав по этому своеобразному трамплину, швыряли скакунов вперед.

Хотя это было неразумно, но я зажмурился. Конь умный, у него голова большая, пусть сам смотрит куда скачет.

Когда глаза мои открылись, то взорам моим представилось весьма приятное и волнительное зрелище несущихся нам навстречу дядек в синем с грозно торчащими вперед пиками.

– А вот теперь порубим, – азартно проорал обычно невозмутимый Сергей Идонгович, поворачивая коня.

Он поднял посох, и два лезвия ярко вспыхнули, разворачиваясь.

Нашим преследователям торжественность встречи явно не понравилась. И часть из них решила избегнуть незаслуженной славы, но яростные хриплые крики руководства заставили их вернуться в строй.

Мы успешно ушли с линии атаки, и я судорожно думал, куда спрятать Боньку, чтобы ему ненароком не досталось. Попытался было засунуть его под шинель, но юркий зверь, похоже, возбужденный близостью схватки, ловко вывернулся из рук и, оседлав плечо, что-то воинственно верещал.

– Сгинь, инфекция, – покритиковал я его действия, отчего он перебрался было на шлем, но не удержался и съехал на круп коня, откуда все-таки наконец соскочил на землю.

Совершив боевой разворот, мы радостно влетели во фланг надоедливым преследователям, в то время как во фронт им с громким шумом и треском вломились ребята в синих футболках.

Я еще успел подумать, что зря мы вот так в середину. Прошлись бы бочком, порубили крайних, но Тивас уже влетел в мешанину человеческих и лошадиных тел, сумасшедшим винтом закрутился его посох, вышвыривая из седел тела маркатов. А следом за ним конь внес и меня. Уверяю вас, если бы я пытался руководствоваться своим личным опытом, а также врожденными и приобретенными рефлексами, дальнейшего повествования бы не имело места быть. Мне навстречу рванулось жуткое месиво из наставленных копий, воздетых секир, искаженных яростью и страхом человеческих лиц, вздыбленных скакунов. Босх отдыхает.

И я доверился инстинктам благоприобретенным. Этот самый Саин – мужчина весьма умелый. Гундабанды не разваливали лютыми ударами врагов до седла, они, напротив, мягко, почти ласково касались плоти, и затуманенные предчувствием наступающей смерти глаза еще успевали заметить отлетающую душу, а тело уже валилось под копыта. Вдруг оказалось, что рубить некого. Конь, пронзив вражий строй, вынес меня из боя. Мы развернулись.

Синие накатывали на буро-зеленый строй морским приливом, оставляя за собой безжизненные, изрубленные тела, а в глубине толпы степных черной молнией метался Тивас, весело раскручивая крылья своей жуткой мельницы.

Маркатов оставалось уже меньше половины, когда их вожак, заметный и конем, и кольчугой под травянистой накидкой, смог-таки овладеть ситуацией. Он бросил троих в самоубийственную атаку на Тиваса и выиграл те самые доли секунды, необходимые ему для того, чтобы вытащить своих из суматохи свалки, в которую превратился этот нечаянный бой. Они отскакали на пару десятков метров, но бежать не бросились, куда побежишь на конях, утомленных погоней, и сбили небольшой клин, ощетинившийся копьями. Они только успели это сделать, как вал синих докатился до места схватки Тиваса с отчаянной троицей, один из которой уже серьезно качался в седле, захлестнул степных и, швырнув их тела под копыта ярко-рыжих коней, остановился.

– Хай, Шаусашком, – шарахнул Тиваса по спине зрелый длинноусый воин в синем. – Хорошую добычу ты привел нам сегодня, – оглянулся. – Да и сам попировал знатно.

– Хай, Фандаг, – врезал ему в ответ интеллигентный Сергей Идонгович, – рад, что тебе понравилось.

Я небыстрым скоком направил жеребца к ним.

– Хай, Саин, – без тени теплоты приветствовал длинноусый. – Ты как всегда хорошо бьешься. Эй, а с чего это ты наш бешмет натянул? – вдруг указал он на мой халат, подаренный мне во сне. Я его надел сегодня, чтобы укрыть от палящего солнца черную кожу шинели. Все не мог я понять, что в ней прохладнее, чем без нее.

– Чей дар на тебе? – продолжал допрос Фандаг, совершенно игнорируя присутствие ощетинившейся копьями кучки степных.

– Я расскажу тебе позже, – вмешался Колдун.

– Хорошо, побратим, – нехотя согласился долгоусый. – Хай, Бадала! – закричал уже в сторону степных. – Выходи, не прячься.

Строй степных раздвинулся. И на коренастом степном коньке нам навстречу выехал пожилой, хотя и весьма остроглазый, воин.

– Хай, Фандаг. Не скажу, что рад видеть тебя.

– Бадала, зачем Уговор, – так и сказал с большой буквы, – нарушаешь. Десять миль от Борозды наши. Вам только на зверя там охотиться дано, а не на людей. Тем более, моих друзей.

По-моему, он слегка покривил душой. Во всяком случае, в отношении меня.

– По нашей земле они шли. Остановить их хотели, поговорить, а они вскачь. А когда у джигита добыча меж ушей скакуна маячит, то о каких милях он думать будет.

– А ты поэт, Бадала. Гонак ты мне, поэтому уходи с миром. За своих убитых по одной ногате привезешь, а копья их себе заберем. Остальное все семьям верни.

– Ты щедр и великодушен, Фандаг. Прими мою благодарность. А вам, чужеземцы, не стоит ездить по землям маркатов.

– Я езжу где хочу и когда хочу, – вдруг услышал я и понял, что эти переполненные глупой гордыней слова произнес сам. И удивился.

– Сварливый ты человек, Саин, – беззлобно, как-то даже утомленно сказал длинноусый. – Как ты его терпишь, Тивас?

– Он мой друг.

– Не расстраивайся. Прощай же, Бадала. И не забудь, завтра здесь же. Иначе приду в Степь.

– Ты давно знаешь меня, Фандаг.

– Потому и говорю.

Наконец маркаты ускакали.