Небо и корни мира - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Михайлова, Юлия Тулянская cтр.№ 42

Яромир велел Радошу сделать так, чтобы никаких знамений и кар свыше на его земле не было, и запретил северянам прилюдно поклоняться Вседержителю. Священникам приказал браться за работу, как все: «И если увижу, что за обряды или молитвы кто берет плату, отниму имущество и отправлю крепостные рвы рыть!» Из храмов Яромир велел забрать все, что может быть полезно людям в хозяйстве.

«Если увижу пророка, который нам грозит, пусть идет в Анварден, там брешет, – гневно говорил он. – Не захочет – сошлю на работы. А узнаю, что низводит с небес огонь, насылает болезни, то головой клянусь, будет он болтаться в петле! Я им покажу кару свыше!»

Работами, на которые Яромир грозился сослать пророков, были рытье рвов и возведение новых укреплений по границе между Залуцком и Гронском. Они велись медленно, потому что Яромиру жалко было отрывать народ от земли и от ремесел, только-только начинавших возрождаться на северной земле. На работы выходили сами воины, пока в мирные дни у них не было другого дела.

Уезжая с отрядом с заставы, Радош взял с собой подметные письма, чтобы раздать их в селах и городах. Их переписал его друг Брослав, сын писаря. Яромир с радостным удивлением замечал, сколько появляется рядом с ним молодых, но не хуже его знающих, что надо делать, ребят. Может быть, оно и неудивительно: старшим нелегко было побороть веками привычное преклонение перед извечным миропорядком и Небесным Престолом. А такие, как Радош и его друзья, у которых только-только пух стал пробиваться на подбородке, смело смотрели в будущее и готовы были изменить мировой порядок на новый, на честный лад.

«Езжай, но не пропади, – напутствовал Яромир на прощанье Радоша. – Когда мы победим, надо будет много людей, чтобы жить в новом мире».

По утрам Девонна в свободном платье, под которым меньше бросалась в глаза ее беременность, собирала первые травы. Наклоняться ей с каждым днем было все труднее. А когда она почувствовала, что скоро зацветут дикие яблони, то узнала, что и срок рожать уже близок.

– На днях, – сказала она Яромиру.

Он сразу понял и поглядел на Девонну виноватым взглядом, как будто сознавал, что это он причинит ей боль.

Ночью разразилась гроза. Девонна проснулась от ударов грома. Ей показалось, что гром отдается в голове и почему-то несильной болью в спине, в ногах. Гром затих, и боль вместе с ним. Но через некоторое время боль вернулась. За окном хлестал дождь. Вестница тяжело встала, опираясь на руки, но стараясь не шуметь и не разбудить мужа. Она знала, что пока еще нет нужды ни тревожить Яромира, ни звать лекаря и соседку, которая вызвалась помогать.

До утра Девонна просидела у окна на лавке, кутаясь в платок и глядя на прорезающие небо молнии. Рассеянно она думала, что в краю у Престола никогда не бывает грозы, в тамошнем небе не собираются тучи. Боль с каждым приступом становилась сильнее. Перед рассветом дождь перестал, и Девонна вышла во двор и ухватилась обеими руками за старую яблоню, на которой уже начали распускаться цветы. Стоя под деревом, вестница чувствовала, как к ней вновь приходят силы и покой. Так она переждала несколько сильных схваток. Когда над ельником начало всходить солнце, Девонна уже знала, что время пришло. У нее хватило силы вернуться в дом и сесть на кровать к Яромиру. Он проснулся даже прежде, чем она коснулась его плеча, словно почувствовал желание Девонны его разбудить. Рассветало, и Яромир хорошо разглядел ее потемневшие от боли глаза с расширившимися зрачками. Рядом тревожно поскуливал Шалый.

Яромир бегом побежал за соседкой. На рассвете она была уже на ногах и возилась по хозяйству. У Девонны все было готово заранее: и холст, и даже собранные с осени травы, отваром которых она хотела обмыть ребенка. Соседка, гремя котелками, велела Яромиру принести воды, растопить печь, а сама прогнала из дома собаку. Шалый теперь скулил во дворе, пытаясь прошмыгнуть в дом между ног Яромира каждый раз, когда он входил или выходил с поручениями соседки. Девонна в это время лежала на боку на кровати, за занавеской, пытаясь спрятать лицо в подушку и кусая губы.

– Ну, все, князь, помог ты нам, – сказала соседка, – а теперь иди, мы сами управимся.

Яромир не послушался – заглянул за занавеску, встал на колени перед лежанкой и наклонился над женой. Вестница повернула к мужу растерянное, бледное лицо и попыталась улыбнуться, ласково погладить по руке, но от внезапной боли вцепилась ему в руку пальцами, как недавно – в ствол дерева. Соседка заглянула за занавеску. Увидев, как они оба мертвой хваткой держат друг друга за руки и боятся, она покачала головой и мягко сказала Яромиру:

– Иди, князь, иди, нечего! Ты уже ничем не поможешь, а изведешься только. Иди, посиди во дворе, пока не родит.

Она настойчиво вытолкала Яромира из избы. Тот ушел, с порога еще раз бросив на Девонну страдающий взгляд.

Яромир несколько часов просидел во дворе, под окном. Шалый прижался к нему, а он обхватил пса за шею. От волнения Шалый облизывался и иногда, быстро повернув голову, лизал Яромиру руку. Из окна были слышны шаги соседки, ее уверенный голос, громыхание посуды. Яромир все ждал крика Девонны, у него несколько раз замирало сердце но она только стонала, а так и не закричала в голос. Наконец окно открылось, и соседка окликнула его: «Ну вот и все, заходи, только пса пока не води».

Соседка, сидя на лавке, пила холодный травник. Занавеска перед кроватью была задернута. Когда Яромир вошел, соседка отодвинула ее, пропуская Яромира к жене. Вестница лежала неподвижно, закрыв глаза и все еще тяжело дыша. На сгиб руки ей положили уже туго спеленатого младенца. Услышав шаги мужа, Девонна встрепенулась, привстала на локте, придерживая ребенка. Яромир обхватил ее за плечи, чтобы она могла приподнять малыша обеими руками и удобнее устроить у себя на груди.

– Смотри, – сказала Девонна. – Сын.

Сын человека и небожительницы не кричал и не спал, а смотрел открытыми глазами. Было похоже, он с удивлением изучает бревенчатый потолок и стены, пеструю занавеску, развешенные по стенам травы. Яромир не сводил с мальчика глаз. Ему словно не верилось, что сын Девонны – и его сын – уже есть на свете.

– Его надо назвать, – улыбнулась Девонна.

– Так, как зовут вестников? – спросил Яромир. – На языке небожителей?

– Нет… – подумав, произнесла Девонна. – Пускай у нашего сына будет имя человека. Человек – заступник Обитаемого мира. Назови его ты.

Яромир нахмурил брови, раздумывая.

– Девонна, хочешь, назовем его Кресислав?

Яромиру принадлежали крепости по западной границе, был верен ему и Даргород. Там упрочилась его власть, – не столько его усилиями, сколько старой памятью о Яромире, даргородском бойце, которого любила в городе каждая собака. Потом случился двойной переворот в Звониграде. Несколько богатых семей, объединив отряды своей наемной охраны, отстояли от толпы амбары и склады. Это было, пожалуй, кстати: они помешали разворовать запасы зерна и муки. Но, захватив город, новая власть не хотела сеять под известным старым предлогом: лучше сберечь запасы в ожидании Конца. В Звониграде объявился святейший владыка, глава тамошнего священства, он призывал людей держать осаду, если придет богоборец. Но тут же поднялись местные крестьяне и большинство бедных горожан во главе с простым землепашцем по имени Влашко. «Знаем, что, по-вашему, значит «сберечь»! – говорил он. – В своих закромах вы хотите сберечь, а люди останутся нищими». Святейший тут же проклял «разбойника Влашко», но тот вместе с народом захлестнул Звониград, как волна – лодку. Под его присмотром звониградские поля были засеяны, ремесленники взялись за работу. «Надо сеять, надо строить, Конца не будет», – повторял теперь уже не разбойник, а чернобородый князь Влашко, носивший с собой в кисете измятое подметное письмо Яромира Даргородского. Из Звониграда на заставу поскакал удалой гонец.