Гарпия - читать онлайн книгу. Автор: Генри Лайон Олди cтр.№ 86

Вне сомнений, дед оставил бы остров, приехав к внуку. Двадцатилетний срок обучения подходил к концу: месяц-другой роли не играл. Рудольф даже прислал с голубиной почтой письмо. Собираюсь, мол, в гости, что скажете? Увы, идея визита блудного деда получила категорический отпор у бабушки Полины. Он бросил меня с ребенком, сказала бабушка. Меня, юную дурочку, с тобой, Вилли, рыдающим в пеленках. Он променял нас на свои дурацкие железки.

Подлец, фанатик; негодяй.

Если бы его забрали на войну, я бы ждала, сказала бабушка. Двадцать лет ждать мужа с войны – это понятно. Это – долг. Но ждать два десятилетия, пока он научится убивать лучше, чем умел до того… Ноги его здесь не будет.

Так и напишите.

Когда дед прислал второе письмо: вернулся, хочу встретиться, не чужие ведь люди! – ему в ответ еще раз изложили взгляды бабушки Полины, усугубив их мнением Вильгельма. Что ж, беглец не настаивал. О переезде в столицу королевства и речи не шло. Семья жила в Планшероне, воинственный дед – в свите принца Эдварда. А маленький Бертран с молоком матери впитал: дед Руди – сквернавец. Мы не нужны ему. Он не нужен нам.

Вот вам и ненависть.

Зато вне семьи Бертран слышал другое. Из всех уст, от метельщика до виконта. Дед Руди – в личной охране Эдварда II, принявшего отцовскую корону. Дед Руди в поединке убил капитана лейб-стражи – предателя, сторонника лже-Биггоров. Дед Руди – новый капитан. Дед Руди – герой битвы под Вернской цитаделью. На Площади Свободы стоит его конная статуя. Во время наводнения дед Руди спас столицу, изрубив в лоскуты Бумажного Всадника. У Совиных ворот дедушка заколол пикой шесть тролльхов-привратников. В Шестидневную войну…

Вот вам и обожание.

Никого не волновало, как повел себя великий дед с женой, сыном или внуком. Герой не должен сидеть у бабьей юбки. Отсвет дедовой славы падал на родственников, менее всего желавших этого.

Бабушка Полина замкнулась, стала молчаливой. Она так и умерла – молча, не привлекая внимания. Вильгельм избегал разговоров об отце. Жена лекаря старалась оградить мужа от лишних терзаний. Тайком она просила не досаждать любимому, и достигла хороших результатов. Получая весточки от отца, Вильгельм не отвечал, либо отписывался кратко, сухо, предлагая оставить никому не нужную переписку. Потом мучился, ходил по дому сам не свой, топил досаду в работе.

Внук Бертран разрывался между ненавистью и обожанием. Герой и негодяй сливались для него в жуткую хомобестию. С рождения мальчика готовили в преемники родителю. Медицина – простой, ясный выбор. А он дрался со сверстниками. Вырезал мечи из досок. Метал ножи в забор. Когда отец узнал, что Бертран в часы досуга бегает к графскому конюху, в прошлом – сержанту легкой кавалерии…

– Зачем? – спросил Вильгельм.

– Фехтование и кулачный бой, – разъяснили ему.

Мальчишку отругали. Пороть не стали – в семье не поднимали друг на друга руку. Ты больше не будешь, сказали Бертрану. Буду, ответил он. И сдержал слово. Граф встал на защиту упрямца. Пусть растет мужчиной, засмеялся его сиятельство. Вилли, не обижайся. Я рад, что сын сменит тебя возле моей постели. Но ты носишь шпагу на боку, и ему тоже придется.

Пусть хотя бы знает, за какой конец держать оружие.

– Пусть знает, – ответил Вильгельм. – Но я хочу выяснить: зачем?

– Стану солдатом, – насупясь, заявил Бертран. – Утру нос деду. Он заплачет и явится к нам просить прощения!

– Хорошо. Главное – медицина. В остальное время – как пожелаешь.

Умный человек, Вильгельм не стал спорить. Он видел: способности отпрыска к войне – самые обычные. В детстве мы часто замахиваемся на небеса. С возрастом это проходит. Пройдет и у Бертрана.

В двенадцать лет парень сбежал на Гаджамад. Его вернули с полдороги – грязного, исхудавшего, в синяках. Следующие три года Бертран, радуя отца, посвятил хирургии и фармакологии. Он мало говорил, не дружил с ровесниками, не обращал внимания на девочек.

О чем-то думал.

– Ты едешь в Анхуэс, – сказал Вильгельм сыну, когда тому исполнилось пятнадцать. – К Диасу де Инслесу, выдающемуся медику. Он согласился взять тебя в подмастерья. Слушайся мастера. Он подготовит тебя для Бравалля.

– Да, отец, – кивнул Бертран.

До Анхуэса он не доехал. Вместо дома врача Диаса парень объявился в храме Шестирукого Кри. Все деньги, данные ему на обучение, он предложил гипноту Скуне. Наложите на меня инстант-образ, попросил он. Гарпии, псоглавца, демона, кого угодно. Я хочу стать бойцом.

И посмотрел на Шестирукого.

Так он смотрел на бабушку, пока та была жива – и Полина ни в чем не могла отказать внуку. Так он смотрел на конюха Пьеро, и тот соглашался обучать сопляка фехтованию. Так он смотрел на графа, и его сиятельство без причины защищал маленького строптивца. Так он смотрел на отца, и тот шел на уступки. Валяясь в луже, окровавленный, так он смотрел на портовых крыс, и те, утомившись его лупить, взяли мальчишку с собой в харчевню и накормили супом.

Но на Кристобальда Скуну взгляд юноши не оказал должного воздействия. Бронза ударилась о сталь – и отступила.

– Не могу, – ответил гипнот. – Если я соглашусь, ты умрешь.

– Почему?!

– Мы, гипноты, не гипнабельны. Начни я изменять твою психику, формируя наложение, и ты погибнешь, или сойдешь с ума.

Сперва Бертран пропустил мимо ушей это «мы, гипноты». Затем остолбенел от удивления, выпучив глаза – дивные, черные, убедительные глаза. И дал согласие остаться при лабораториях Скуны.

Ученик Шестирукого – возможно, последний ученик, учитывая возраст Скуны, – он косвенным образом воплотил свою мечту. Работа с людьми и хомобестиями, мастерами рукопашной. Накопление архивов боевого опыта. Не в силах достойно применять, он фиксировал и комбинировал, составляя инстант-образы.

Наложение требует искусности. Не все совместимо. Предложи могучему толстяку гарпическую манеру драться – и толстяк порвет сухожилия. Со временем Бертран научился безошибочно определять виды совместимости. В изяществе «подсадки» ему не было равных, если, конечно, не считать Шестирукого.

– Собирайся, – однажды велел Скуна. – Мы едем в столицу. Ты сопровождаешь меня. Присматривайся, мальчик. Еще год, и ты сдашь экстерном бакалавратуру. А там – университет. Степень магистра ждет тебя. Ты рад?

– Я рад, – поклонился Бертран.

Он радовался другому. Великий, обожаемый, ненавистный дед – в столице. И, кажется, внук из провинции все же сумеет утереть деду нос…

* * *

– Я хотел, как на Гаджамаде, – Бертран глядел в пол. – Я знаю, как там. Мне рассказывали. Скромность, говорят они. Великий воин выглядит безобидней мотылька! Я и подумал: кто выглядит безобидней покойника? В трансе все объекты убивали своего врага. А сами оставались живы. Моя победа выглядела безобиднейшей на свете…