Гарпия - читать онлайн книгу. Автор: Генри Лайон Олди cтр.№ 61

– Аркан непрерывно раскачивают. Каждый, проходящий мимо, считает своим долгом дернуть его. Вновь и вновь слепой орел, нахохлившись, хлопая крыльями, восстанавливает рановесие. Тугр-охотник дергает аркан чаще других. Перед сном, после пробуждения. Когда орел задремал. Когда он хочет есть. Когда молчит. Всегда. И опора качается, грозя опрокинуть тебя в неизвестность.

Тихоня вскрикнул по-человечески. Топчась на месте, кречет щелкал клювом, нервничал, толкался в прутья клетки. Черные когти впились в брусок дуба, оставленный для забавы птицы. Послышался неприятный хруст.

– Я уже заканчиваю. Всякая пытка должна иметь перерывы. Иногда тугр гладит орла, снимает клобучок, ласково говорит с пленником – и дает кусочек мяса. Но дает не просто так. Потянувшись за едой, голодный орел должен сесть на руку, защищенную перчаткой. На этом благотворительность заканчивается. Снова аркан, мрак и зыбкость. Снова голод. И – рука с подачкой. Месяц, и ты выучиваешь урок до конца твоих дней. Перчатка и лицо хозяина – покой и еда. Все остальное – ночь и мука. Теперь ты, орел, вернешься, даже побывав в небе, даже убив дичь; вернешься на руку-владычицу за милостыней…

– А гарпия? – осмелился напомнить Кристиан.

– Давным-давно, тысячу лет назад, когда я чирикал глупости, Абдляр Ниразхалла предложил коллегам эксперимент. Он хотел приручить гарпию. По орлиной методе. В горах Шеш-Бед есть два-три поселения гарпий… Мы воевали с гарпиями, считая их полулюдьми. Тугры были последовательней. Они отказали гарпиям во всем человеческом, полагая их птицами. С птицами не воююют. Их уничтожают, терпят или приручают.

– И что?

– И ничего. В смысле, ничего не вышло. Аркан, клобук – полный крах. Месяц, два, пять. Постыдный конфуз. Гарпия отказывалась принимать охотника, как избавителя и хозяина. Абдляр потом сказал мне, что узнал секрет. Гарпии – другие. Не вполне птицы, не до конца люди. Я решил, что он говорит о внешности. И ошибся. Он говорил о скрытом. Мы с тобой помним о вчерашней пытке, как если бы она творилась сегодня. Мы боимся завтрашней пытки, как если бы она происходила сейчас. Боль, ужас, мука. Терзания. Нынешняя пытка стократ усиливается яркой памятью о прошлой и кошмарным предчувствием будущей. У гарпий – иначе.

Дидель замолчал. Ловко орудуя шилом, наметил места для розеток под драгоценности. Позвенел бубенцами, прислушался. Подтянул язычок у самого маленького. Кристиан не торопил сокольника.

– Гарпии помнят, что было с ними вчера. Гарпии понимают, что произойдет завтра. Но их память и понимание свободны от чувств. Абсолютно. Не огонь, но холодная сталь. Усиления не происходит. Абдляр называл это отсутствием якорей. Верней, так называли это гарпии в разговоре с Абдляром.

– В разговоре?

– Ты не ослышался. С тех пор тугры полагают гарпий равными себе. Другими, но равными. Лишь равный способен не стать рабом, если не хочет. Рабом страсти, мечты, воспоминаний; рабом живого хозяина. Обучая птицу, помни: она – не друг тебе. Столкнувшись с хомобестией, знай: в ней может оказаться больше человеческого, чем кажется на первый взгляд. Но тогда…

Дидель встал, сотрясая лавку.

– Что тогда, мастер?

– Тогда нечеловеческое будет выглядеть страшнее.

– Или вовсе перестанет замечаться, – рискнул предположить Кристиан.

– Тем хуже для тебя. Однажды оно все-таки станет заметно. А ты окажешься не готов. Правило третье, мой любопытный друг: никогда не смотри птице в глаза. Во-первых, ты не увидишь когтей. Во-вторых, кто-то из вас обязательно испугается. А это опасно…

* * *

Поутру глазам лавочников, домохозяек и ребятни, обитавших в окрестностях Веселого Тупика, предстала неординарная картина. По Кладбищенской улице шагом ехал всадник с песьей мордой. Восседая на мышастой кобыле турристанских кровей, псоглавец был облачен в мундир лейб-стражника. На макушке красовалась форменная треуголка – бант, галун, перья страуса.

Золотая кисть, как требовал устав, висела сбоку, щекоча бахромой краешек пасти.

Парика всадник не носил. Временами он снимал треуголку – вытереть пот со лба, либо помахать хорошенькой белошвейке, высунувшейся из окна. Тогда острые собачьи уши высвобождались и смешно торчали вверх. Однако зубоскалить по этому поводу никто не спешил. Такие уши хорошо слышат, а такие клыки славно грызут.

В поводу он вел за недоуздок вторую кобылу – пегую, в диковинных светло-лиловых разводах. Окрасом кобыла напоминала малабрийскую зебру, полинявшую от дождей, или скульптуру из орнаментального мрамора. Судя по философскому спокойствию лошади, весы склонялись в пользу статуи.

Заседлали пегую странно. Ее спину, поверх обычной попоны, венчало толстое одеяло из верблюжьей шерсти, сложенное вьюком. Две подпруги надежно фиксировали одеяло. Стремян у импровизированного седла не наблюдалось.

Псоглавец подъехал к перекрестку, остановился возле углового дома и стал ждать. Терпения Доминго, сыну Ворчака, было не занимать. Только оно ему не понадобилось, терпение.

– Куда?! Не пущу!

Окно на третьем этаже открыли с рассветом. Голос бабушки Марго далеко разносился по улицам. Что ответили бабушке, осталось тайной. Но ответ сердобольную старушку не удовлетворил.

– Какие занятия? Тебе лежать надо! Сил набираться, бульончик пить…

Доминго оскалился, ухмыляясь. Пророчества капитана Штернблада, из-за которых он и приехал сюда, захватив вторую лошадь, сбывались.

– Упр-р-рямица, – рыкнул он.

– Горе мое, дитё неразумное! Куда она денется, твоя наука?

Бабушка Марго привыкла опекать внуков. Хоть своих, выросших и разлетевшихся по свету, хоть приемных. Опека являлась стержнем ее жизни. Забери, и женщина – марионетка с оборванными нитями – грудой тряпья ляжет на землю. Сейчас Келена в полной мере ощутила на себе всю мощь самоотверженной заботы. Наседка, будто цыпленка, загоняла орлицу в курятник.

Надо сказать, орлица сопротивлялась с большим трудом.

– Да куда ж ты пойдешь, деточка?! Ножками тебе не дойти…

Нашла коса на камень. «Деточка», мать двоих взрослых сыновей, не желала пропускать ни единого дня занятий. С постели встать смогла? Значит, должна быть в университете. Но убедить в этом бабушку оказалось не легче, чем снискать расположение профессора Горгауз.

Бабушка точно знала, что необходимо крылатой подопечной. Покой, здоровая пища и лечение. Да-да, лечение! И никаких Универмагов!

– Пожалей себя, маленькая! У тебя ж вся жизнь впереди! Никто тебя там не ждет… Только через мой труп!..

Голос бабушки затих в недрах дома. Пару минут спустя из дверей на улицу вышла Келена – в новом платье из темно-карминового шелка. От любимого декольте гарпия отказалась: строгий воротничок был застегнут под самое горло. Келена не желала демонстрировать синяки окружающим. Желание здравое, но плохо реализуемое – вся правая сторона лица представляла собой сизый отек. Глаз заплыл, черной маслиной блестя между опухшими веками.