Путь воина - читать онлайн книгу. Автор: Дэйв Дункан cтр.№ 5

А это, собственно, и было главной целью Хонакуры.

* * *

Но даже такой день когда-нибудь кончается. Когда бог солнца устал от своей славы и начал клониться к закату, священный Хонакура обрел наконец тишину и покой в одной из небольших комнат, расположенных в дальнем крыле храма. С тех пор, как он был здесь в последний раз, прошли уже многие годы. Коридоры и переходы в этой части здания были еще более запутанны, чем в других помещениях храма. Именно этого и искал сейчас старый жрец. Он знал, что неприятности следуют за ним по пятам, так пусть они поищут его подольше.

Это была тесная, довольно узкая голая келья с высоким потолком и стенами из песчаника; грубые доски пола закрывал маленький, сильно потертый ковер. В комнате было две двери, таких высоких, что даже великану не пришлось бы нагибаться, и одно окно в форме ромба, через его изогнутое запыленное стекло слабый свет проникал синими и зелеными пятнами. Рама покоробилась, и окно не открывалось, поэтому здесь было душно и пахло пылью. Единственной мебелью были две дубовых скамьи. Хонакура взобрался на одну из них и теперь сидел, не доставая ногами до пола. Старик тяжело дышал; он пытался вспомнить, не упущено ли из виду что-нибудь важное.

* * *

Кто-то постучал в дверь костяшками пальцев, появилось знакомое лицо, взгляд из-под опущенных век. Хонакура со вздохом поднялся: в комнату вошел его племянник Динартура. Он закрыл дверь и подошел ближе, чтобы достойно приветствовать старшего.

— Я Динартура, — правая рука к сердцу, целитель третьего ранга, — левая — ко лбу, — всем своим смиренным сердцем я страстно желаю, — ладони сложены у пояса, — чтобы Сама Богиня, — взмах правой руки, — даровала тебе счастье и долгую жизнь, — руки опущены, взгляд устремлен вверх, — и побудила тебя принять мою скромную, но добросердечную помощь, — глаза опущены, — которая может быть полезна в твоих благородных делах, — лицо закрыто руками, поклон.

Хонакура ответил ему столь же цветистыми словами благодарности, а потом указал на другую скамью.

— Как поживает твоя дражайшая матушка? — спросил он.

Динартура смутился. Его светло-каштановые волосы начали редеть, а под одеждами уже обозначилось брюшко. Совсем недавно он сменил юбку молодых на свободную одежду без рукавов, какую носили люди среднего возраста, и коричневую хлопчатобумажную мантию, какая подобает его рангу; желая что-нибудь хорошо рассмотреть, он подносил предмет совсем близко к лицу. Он был младшим сыном в семье сестры Хонакуры, старик считал его непростительно бездарным тупицей, надежность которого нагоняла тоску.

— Как себя чувствует больной? — спросил Хонакура, когда было отдано должное всем формальностям. Он улыбался, но ждал ответа в тревоге и нетерпении.

— Когда я уходил, он все еще был без сознания, — Динартура полагал, что сообщает дяде весьма важную информацию. — У него на голове вот такая шишка, но признаков заболевания нет. Глаза и уши в полном порядке. Я полагаю, в свое время он придет в себя и через пару дней будет как огурчик.

Хонакура облегченно вздохнул.

— Конечно, если такова будет Ее воля, — поспешно добавил Динартура. — Повреждения головы могут иметь непредсказуемые последствия. Если бы я говорил не с вами, дядя, я выражался бы более осмотрительно.

— Значит, мы должны запастись терпением. Два дня, говоришь?

— Пожалуй, три, — ответил целитель, — если у вас есть для него какая-нибудь трудная задача, то дополнительная перестраховка не повредит. — Динартура проявил необычайную для себя проницательность. — Если ему предстоит что-то очень сложное, то так будет вернее.

— Позвольте поинтересоваться, кто он такой, — спросил Динартура через некоторое время. — Ходит множество слухов, но ни одному нельзя верить.

— Самый невероятный и будет ближе всего к истине, — Хонакура усмехнулся, облизывая губы. — Так значит, слухи?

— Конечно, священный.

— Он — один из тех пяти, что были ранены сегодня в храме, — Хонакура улыбнулся про себя.

— Из пяти! — Динартура уставился на дядю, пытаясь понять, не шутит ли тот.

Хонакура задумался о том, сколько раз за сегодняшний день ему пришлось проявить власть. Долги его росли, а должников осталось немного.

— Все это очень печально, так ведь? Они сейчас лежат, накрытые простынями, не могут ни говорить, ни двигаться. Все бросились спасаться — в паланкинах, носилках, каретах. Иногда носилки несли жрецы! Там было двадцать два целителя и много прочего люда. Некоторых пострадавших сразу отвезли в город, но большинство остались в храме, их перевозили из комнаты в комнату, они входили в одну дверь и выходили в другую… Таких комнат, как эта, всего восемь или девять, — он показал на огромную дубовую дверь, — их охраняют.

Дверь вела в другой коридор, но Хонакура не счел нужным упоминать об этом.

— Их охраняют жрецы, — сказал молодой человек, — значит, вы не доверяете воинам? Конечно, я ведь видел этого больного. Вы опасаетесь, что они и в самом деле способны?..

— При нынешних обстоятельствах это возможно, — жрец печально кивнул. Охрана существует, чтобы поддерживать порядок, защищать паломников и карать виновных. Но кто следит за охраной?

— Я слышал, — тихо сказал Динартура, — что паломники подвергаются преследованиям. Вы думаете, тут дело рук воинов?

— Видишь ли, — начал Хонакура, — это не совсем так. Воины — они все же не бандиты, но за ними нет необходимого надзора и подкупить их легко.

— Но все же большинство из них — люди чести? — настаивал племянник. — Неужели нет никого, кому можно доверять?

Жрец вздохнул.

— Пойди во двор, — сказал он, — найди какого-нибудь воина, Третьего или, скажем, Четвертого, и спроси его об этом. Если он скажет…

Целитель побледнел и очертил в воздухе священный знак Богини.

— Лучше не надо, священный!

— Ты так думаешь? — его дядя усмехнулся.

— Я уверен, священный!

А жаль! Эта мысль показалась Хонакуре занятной.

— В чем-то ты, конечно, прав. Я уверен, что большинство воинов — честные люди, но каждый связан клятвой, которую он принес своему наставнику, а тот, в свою очередь, — другому наставнику и в конечном счете правителю. И только один правитель принес клятву самому храму. И если он не отдал приказ о патрулировании дорог, кто подскажет ему такую мысль? Остальные только молча исполняют его распоряжения. Им приходится держать язык за зубами, и даже старательнее, чем кому-либо другому, потому что в противном случае никто не позавидует их участи.

Он заметил, каким взглядом смотрит на него племянник, и понял, что обозначает этот взгляд: «Для своего возраста старик еще вполне…» Такая снисходительность раздражала его. Этому дураку никогда не добиться того, на что его дядя способен еще и теперь.

— Но что же с этим делать, священный?