Томас Рифмач - читать онлайн книгу. Автор: Эллен Кашнер cтр.№ 3

— Господи, сам-то ты не разбился? — ахнула Мэг. Он опять долго кашлял, сплюнул в огонь и с трудом отдышался.

— Они не оставили мне выбора. Вот я и рухнул на мою ненаглядную, как пьяный матрос, — вздохнув, он снова упаковал остатки арфы в чехол.

— Может, починить удастся? — участливо спросила Мэг.

— В Далкейте, наверное, можно, — проговорил он, потянулся поставить чехол в угол и опять показал свой браслет.

Ну и разукрашен он у него был. Почище, чем церковные ворота.

— Это от короля подарок, — объяснил арфист, заметив мой взгляд. — Думал, сберегу на память, вроде как отличие у какого-нибудь рыцаря из баллады, да, видно, не судьба. Придется ему теперь оплачивать мою любовь к музыке. — Рука с браслетом заметно дрожала. Арфиста бил озноб. — все одно к одному, — произнес он, — как круги по води. Рифмы и ритмы, песни и истории иногда так причудливо переплетаются…

— Гэвин, — тихо окликнула меня Мэг, — мне нужны две небольшие охапки нечесаной шерсти. Надо его уложить. А ты, Томас, отдохни. Нет ничего сломанного, чего бы нельзя было починить.

Арфист повернул к ней невидящее лицо, тусклое, как холмы перед снегопадом.

— Правда? — с трудом выговорил он. — Стало быть, я действительно попал в страну чудес.

— Ложись-ка, отдохни, — заботливо увещевала его Мэг, — а утречком, глядишь, тебе и полегчает.

Да только наутро выглядел он ничуть не лучше, а чувствовал себя, может, и того хуже: лежал у огня бледный и непрерывно кашлял. Глаза у него сухо блестели, на щеках — лихорадочный румянец. Мэг принялась его выхаживать: поила травяным настоем и старалась не оставлять одного надолго, а потом и вовсе присела рядом с шитьем. Как это у моей женушки на все рук хватал? — никогда не понимал. Верно в песне поется:

Всегда милосердна,

Душой хороша,

Рука на работу легка.

Дождь все моросил. С утра я занимался загоном для овец, а когда пришел в дом, услышал разговор.

— Гэвин, — говорит Мэг, — Томас мне тут порассказал про великий пир на День Всех Святых в Роксбургском замке. Там костры всю ночь горели, темный эль разносили и все рассказывали разные истории, чтобы разбудить рассвет и отогнать духов.

— Что-то в этом есть, — сказал я и взял лепешку. Когда она только успела их напечь? — Я слыхал про этот Роксбург. Говорят, важное место.

Арфист улыбнулся запекшимися губами.

— Я ведь оттуда и пришел. Довольно приличное местечко. Но у герцогов и рыцарей свои заботы. Его величество поменял резиденцию, и теперь у герцога воруют скот. По ночам рыцари гоняются за ворами, а однажды до того дошло, что пришлось оленя загнать, а то бы без обеда остались. Само собой, под вечер в замке не до веселья, я играю, они храпят и даже боевой клич не способен их разбудить.

— Выходит, арфист им без надобности? — спросил я. — Ну, встал бы да ушел,

— Я так и сделал.

— И герцог позволил?

Он так посмотрел на меня, словно я обвинил его во всех смертных грехах.

— Ни один мужчина мне не указ, — прохрипел он и опять закашлялся, потом подмигнул и добавил: — да и женщина тоже.

Мэг внимательно посмотрела на арфиста, а я подумал: «Может, он из тех, для кого закон не писан? Про менестрелей всякое поговаривают. Хотя, если вспомнить, среди них и убогих хватает. То слепой, то хромой, а музыка им будто взамен дана. Но про нашего так не скажешь. Вроде все при нем».

Арфист понял, что Мэг недовольна, и тут же сменил тему.

— Что это ты шьешь, хозяйка? Никогда такой красоты не видел. — Обращался он к ней как к знатной даме.

Мэг приподняла шитье.

— Это Древо Жизни, — объяснила она. — У моей матери был этот рисунок, а ей От бабки достался. Здесь в округе так не шьют, а в моих краях не шьют по-здешнему. Вот покров на колыбельку; Вроде бы и не для кого… просто так, даже не знаю, закончу ли.

— Обязательно надо закончить, — с чувством проговорил арфист, и, конечно, на него опять кашель напал. — Он задрал локоть, как скворец какой, и дернул из протертого рукава длинную яркую нитку. — Вплети-ка и меня, хозяюшка, в свое Древо Жизни.

— Положи здесь и не раскрывайся, — проворчала явно довольная Мэг. — С твоим ознобом лучше не высовываться, а то вытрясет всю жизнь, никакое Древо не поможет.

Скоро яркая нитка превратилась на покрывале в грудку зяблика, а рукав арфиста Мэг потом заштопала крепкой шерстяной крученкой.

От заботливого и умелого ухода арфист вскорости стал поправляться. С шерстяным шарфом на шее он, пошатываясь, бродил по дому, пытался помогать Мэг по хозяйству или наладить свой инструмент. Кое-как ему удалось настроить пять струн, ими он и расплачивался за гостеприимство. Чем крепче он стоял на ногах, тем сильнее маялся. Видно, уйти не терпелось. Чего уж там ему, в этом Далкейте, не знаю, не спрашивал, неловко как-то. Мы ему ничем не досаждали, но видно же, коли человек места себе не находит: каждый час про погоду спрашивает, значит, настало ему время уходить.

Ближе к ночи сидели мы у очага. За всё эти дни никто не зашел, не перед кем было похвастаться нашим гостем. Выглядел он намного лучше, хоть прямо сейчас в королевский дворец отправляй.

— А вот интересно, — говорит он, — слыхали вы про «Загадки эльфийского рыцаря»?

— Может, и слыхали, — ответила Мэг, — но лучше ты расскажи.

Томас поглядел в пол, потом на руки свои и говорит этак растерянно:

— Это же песня. Арфа нужна. Жалко все-таки, что моя сломалась. Я новые стихи сложил, хотел попробовать перед тем, как в Далкейте играть. — Он покачал головой и протяжно вздохнул.

— Ну и в чем дело? — говорю я.

— Да вот думаю, без арфы, не найти мне там удачи. Куда тут денешься?

— Там что ли других арфистов не будет? — говорит Мэг. Она такие затруднения враз решает. — Одолжишь у них арфу.

— Ха! — фыркнул Томас. — Что можно сыграть на старом горшке? А приличный инструмент кто же отдаст?

Мэг удивленно открыла свои голубые глаза.

— А почему бы не отдать? Ты что, всегда арфы ломаешь?

— Ну, конечно, нет, — он нагнулся к Мэг поближе. — Тут дело в другом, сладкая моя. Просто они боятся, что я их «всех за пояс заткну.

— Да неужто?

Они уставились друг на дружку, и каждый был похож на пса, ненароком встретившего волка и не собирающегося уступать. Я уж и не знал, то ли мне смеяться, то ли водой их разливать.

— Знаешь, Томас, — говорю, — смотрю я на тебя и думаю: хоть ты и менестрель и всякое такое, а вот без арфы, выходит, петь не можешь. Это что же, все менестрели так?

Он полоснул по мне взглядом, но тут же улыбнулся лукаво.

— Так же вот и Мюррею из Торнтона однажды сказали: