Ожог от зеркала - читать онлайн книгу. Автор: Александр Доставалов cтр.№ 43

– А что в этом плохого? – На этот раз руку вскинула светловолосая девушка и встала. По правилам Колледжа это означало, что она вызывает преподавателя на дискуссию. Сонный голос лектора блеснул раздражением.

– В этом нет ничего плохого и нет ничего хорошего. Это просто описание системы, существовавшей ещё в прошлом столетии в некоторых странах Европы. Пример – регулирование питания, так сказать, подчиненных особей.

– Но, может быть, этот продукт вреден. Может быть, его стоит запретить.

– Запретить вы можете рабу или собаке. Равный вам человек решит всё сам. Расскажите ему, что вы знаете о вреде или пользе. Но не принимайте за него решение. Даже если оно кажется вам очевидным.

– А дети?

– Дети растут в семье. За них всегда отвечают родители.

– Но... Вы называете этот строй вторичным рабством, а ведь люди этими законами были защищены. Они жили, любили, работали, рожали детей. Может, им было лучше, чем нам?

– Хороший вопрос. – Голос лектора был скучен, почти тосклив. – Вы, барышня, демонстрируете умение думать. Попытаемся продолжить вашу, с позволения сказать, мысль. Как вы считаете, обычному рабу доводилось жить, любить, работать? Рабыням рожать детей?

– Да, конечно. Но...

– Значит, подобные качества мы не можем считать отличием. Эти функции обеспечивает любая общественная система. Абсолютно любая. Качество обеспечения разное, но это уже отдельный вопрос. Мы сейчас разбираем признаки рабства. А это, извините, не уровень жизни, а признаки личной несвободы.

– Но люди были защищены. У них были права. Государство, например, карало убийцу. Я читала древнее германское право.

– Всё верно, барышня, всё верно. Всё изложено верно, вот только вывод вы делаете не тот.

– Объясните.

– Разумеется. Хозяин тоже защищает своих рабов. Любой человек защищает своё имущество. Это нормально. Но – именно хозяин. Сам раб защищаться не мог, во всяком случае, оружие носить ему не дозволялось. Только в сопровождении хозяина мог следовать вооруженный раб-охранник. Как собака на поводке. Во вторичном рабстве мы видим те же признаки несвободы. Простые граждане – лектор выделил слово «граждане» саркастической интонацией, – не имели права носить оружие. Это привилегия стражников, специально обученной милиции и прочих охранных служб. Гражданам в этом отношении не доверяют. Иногда, после унизительной бюрократической процедуры, оружие разрешалось носить и так называемым свободным. Но дело даже не в этом. Вы справедливо сказали, что за обиду, нанесенную гражданам, карало государство. Вы считаете это признаком «защищенности». А на каком основании, позвольте вас спросить, государство присвоило себе право карать? Поставьте себя на месте отца, у которого убили дочь или сына. Представьте себя на месте избитого или униженного человека. Нужна ли ему месть по закону? Ведь закон – очень скользкая штука. Добиться правосудия во все времена и для всех народов было нелегко.

– Нужна. Человек не всегда может защитить себя сам.

– Правильно. – Лектор поднял палец вверх, фиксируя внимание аудитории, хотя в зале и так стояла тишина. – В том случае, если сам не способен, должны существовать структуры, желающие ему помочь. Иначе можно будет безнаказанно обижать вдов, стариков и детей. Это так. Но есть и право сильного, которое отбирается государством. Ведь потерпевший не всегда слаб. В его груди бурлит желание боя, он хочет справедливой мести, он готов разорвать насильника голыми руками. Но он раб системы. Он не имеет права на ответный удар, он обязан пойти и пожаловаться стражнику. Даже справедливая месть карается законом, как, к примеру, укус неразумного животного. Это унизительно для любого мужчины. Государство присваивает себе исключительное право карать виновных, да и право определять степень их вины. Таким образом, реально потерпевшей стороной становится государство. Оно, а не обезумевший от горя отец, определяет степень вины насильника.

– Но отец ведь обезумел от горя, как он может решать...

– Да как ему угодно!!! – В голосе лектора неожиданно сверкнула сталь. – Как решит, так и будет. Он отец, и если у него погиб ребенок... Не лишайте его права карать. Это неправильно. Это жестоко. Впрочем, мы отвлеклись от конкретики. Итак, государство берет на себя труд наказывать виновных. Повреждена его неявно обозначенная собственность, которой являются якобы свободные граждане. Реальную дееспособность проявляет, таким образом, именно государство, а граждане имеют возможность жаловаться ему на обиды, ровно так же, как раб жалуется хозяину, если кто-то побил его на улице. – Лектор сделал паузу и отхлебнул воды. – Не степень защищенности, не уровень благосостояния, не возможность воспитывать детей определяют рабство. Можно быть нагим и свободным. Можно быть богатым, иметь хорошую работу, вкусно питаться, но оставаться рабом. Кстати, о правах. Рабовладелец содержал своего раба в старости. Выбросить его на улицу считалось постыдным. Как, допустим, престарелого родственника.

– Но ведь случалось и такое.

– Случается всякое. Люди бросают и детей, и жён, и родителей. Но это нонсенс. А мы говорим об общественной норме.

– А государство?

– Государство своих рабов не слишком балует. Когда холопы перестают быть ему полезны, они прессуются в шлак. В переносном смысле, конечно. Но рабы обычно вполне довольны своим положением. Самое главное, им не нужно принимать решения. Что-то решать – это признак свободы.

– Но если все будут соблюдать книжный закон...

– Закон всегда соблюдают только слабые. Они ищут в нём оправдания своей слабости и своему бездействию.

– Но и сегодня то же самое.

– Да. Отличие только в том, что наша система не лицемерит. Судьи отвечают за свои решения. А любого подлеца можно призвать к ответу. Хотя бы через поединок.

– Так что же лучше? – Девушка наконец опустилась на своё место.

– Сегодня каждый решает сам. Но это сегодня. Когда есть возможность такого выбора. Когда несчастной вдове достаточно обратиться к рыцарскому патрулю, чтобы у неё появились десятки закованных в сталь защитников. У нашей системы много изъянов, но рабства в ней всё-таки нет.

Девушка снова встала.

– Извините. Но вот с армией. Государство – оно ведь должно защищать своих граждан. Ну, хотя бы от другого государства.

– Чтобы не бояться чужого дракона, заведите своего собственного. Вы знаете, барышня, если человек принимает осознанное решение идти воевать, он действительно воюет. И в бою стоит пятерых, загнанных в дружину насильно. А когда граждане отдают в рекруты детей против воли... И при этом продолжают считать себя свободными людьми... Вдумайтесь. Отдать своё дитя, но считать себя свободным.

Муха мягко потянул кишень, но неудачно. На его беду, купчина полез за деньгами, да так, что скользнул пальцами прямо по его руке. Реакция у мужика оказалась отменной – поймать Муху он, понятно, не поймал, но не хватило к тому самой малости, цапнул у ворота воздух. Муха, извернувшись, юркнул в толпу, да не тут-то было. Хреновый был сегодня день. Как-то сразу не получилось затеряться, пьяный мужик попробовал загородить ему дорогу, но тут Муха, оттолкнувшись в прыжке от забора, просто сшиб мужика с ног, даром что тот был в два раза больше. Народу на базаре было мало, так и тот расступался, пальцами тыкали, кричали и свистели уже с разных сторон. А у обрыва к Тьмаке, последнего его пути отхода, как раз шёл наряд городской стражи. Эти кинулись навстречу, как волки на зайца.