Стражи цитадели - читать онлайн книгу. Автор: Кэрол Берг cтр.№ 102

— Растяните его.

Освободив от пут мои руки, их вытянули вперед и в стороны, вынудив меня лечь грудью на наклонную, холодную как лед, каменную плиту. Когда они закрепили мне запястья, кто-то снял с моей шеи железное кольцо с прикрепленной к ней цепью.

«Тем лучше», — подумал я.

Я не мог поднять голову, чтобы видеть хоть что-то, кроме холодного гранита под своим носом.

Смутная темная фигура замаячила у меня над головой. Мне очень не нравился этот ревевший позади него огонь. Совершенно.

Кто-то намазал мне шею холодной мазью, нашептывая при этом слова заклинания. Я глубоко вдохнул, пытаясь отогнать ужас, пронизывающий все мое ноющее от боли существо. Запахло раскаленным металлом. Они говорили об ошейниках.

— Этот подойдет, — раздался сухой голос. — Посмотрим, не тонка ли кишка у этого крепкого парня.

Чьи-то руки подняли мою голову и просунули полосу горячего металла между мной и камнем. И, разумеется, в таком положении я не мог ни отдернуться, ни как-то еще помешать им, пока они оборачивали металл вокруг моей шеи и он испарял с нее мазь.

Я не кричал. Это было терпимо — определенно терпимо.

Погрузись глубже… не чувствуй… пусть все пройдет…

Пока зид произносил заклинания, от которых у меня кровь стыла в жилах, горячий металл менял форму, растекался, пока не замкнулся гладким и плотным кольцом. Тогда они окатили меня холодной водой. Борясь с тошнотой и дрожью, я подумал, что худшее уже позади.

— Есть кто важный поблизости, кто желает насладиться запечатыванием?

— Вам придется сделать все самому. Хозяина весь день не было видно, и гостей у него нет. Пойду, приготовлю следующего. Там еще сотня.

— Ну, уж я-то с ними быстро справлюсь. Охранник вышел, оставив только человека в черном.

— Ну, раб, осталось последнее. Соединить. Вот здесь… — Он провел пальцем по узкой щели между краями ошейника, вдоль моего позвоночника. — Как непременно рассказал бы господин надсмотрщик Гернальд, соблаговоли он присутствовать здесь, мы изобрели вещество более действенное, чем долемар, для сдерживания силы дар'нети. Оно называется мордемар. Он не только препятствует использованию ваших талантов, ты даже не сможешь теперь накапливать силу. Ни капли. Никогда больше. Ошейник останется на тебе до самой смерти, так что остаток дней ты проведешь получеловеком. Наслаждайся!

Жидкость пролилась на полоску кожи между концами ошейника. Горячая, хотя не идущая ни в какое сравнение с самой обжигающей полосой металла. Но когда она заполнила щель, завершая кольцо вокруг моей шеи, она начала впитываться в само мое существо, словно кислота, разъедающая плоть. И тогда я закричал.

Удушье… бессилие… слепота… Какими словами выразить утрату? Душа вырезана, разум выкорчеван и изодран в клочья, мир сделался плоским. Какой станет вселенная без одного из цветов — красного, синего или зеленого? Чем станет жизнь, если внезапно исчезнут все мужчины или все женщины или если больше никогда не будут рождаться дети?

Пока печать застывала, мои крики стихли до стонов. Я потерял свой Путь. Я не мог больше наслаждаться каждым мигом, потому что не различал всех оттенков пламени, только его блеск. Я не видел чудесных лабиринтов в толще гранита, на который капали мои слезы, только холодную плиту. Я не чувствовал воздуха на голой коже и всех тех мест, куда он просачивался и которых касался, только холод, жар и боль. Слова «смерть» и «жестокость» отныне не могли вместить иного, более широкого смысла, поскольку способность принимать их в себя и смотреть со стороны была отнята у меня. Ни капли. Никогда больше. Лучше… лучше бы они отняли у меня разум, сделали из меня жестокого негодяя — тогда бы я не понимал, чего лишился!..

Не помню, когда они сняли с моих рук обычные оковы и заменили их широкими, плотно сидящими полосами того же темного металла, и их тоже запаяв. Когда ты погружен в предельное отчаяние, никакие боль или унижения не смогут сделать тебе хуже. Убрав путы с ног, они дали мне серую тунику, чтобы прикрыть наготу, прикрепили к ошейнику цепь и отвели в загон для рабов. Оттуда уже убрали трупы и калек и насыпали чистой соломы. У всех оставшихся были короткие стрижки, серые туники и ошейники. И, подобно каждому из них, я погрузился в себя перед лицом горестной ночи.

Утро. Солнце едва успело подняться, а в загоне уже стояла духота. Мы, кто сидел в этой клетке, не могли даже поднять глаз друг на друга — не из-за каких-нибудь чар, нет. Из-за того, что, взглянув, мы бы осознали реальность того, что сделали с нами. Быть так искалеченным — это невыразимое осквернение, невообразимый ужас.

Шаг назад. Осмотрись. Запоминай все, что только можно запомнить. Ты не одинок…

Глупо. Конечно же, я одинок. Ошейник отделил меня от жизни, от моего народа, от всех, кого я знал, и от всего, чем я когда-либо был.

Ты не одинок. Есть и другие. Смотри и запоминай.

Мысли и предположения в моей голове метались в безумии, словно у меня все еще было сердце или разум, чтобы беспокоиться о чем-то. Безумие обгрызало меня с краев.

Слушай… снаружи клетки… почему нас бросили так надолго?

— Их кормить-то надо? — спросил кто-то снаружи клетки. — Если нет, зря их в такую даль тащили. Мы полночи с ними провозились.

— У меня нет никаких приказов.

— Кто-то же должен знать!

— Принеси мне приказ, тогда я их накормлю. Но не раньше.

Меня так и подмывало крикнуть им, чтобы не утруждали себя нашей кормежкой, но вместо этого я прижался лбом к решетке и попытался заглянуть между прутьями. Безнадежно. Слишком узкий обзор. Плотно утрамбованная земля, бесконечное мельтешение, лошади — я чувствовал их запах. Сотни марширующих ног — солдатская муштра…

— Ты про Гернальда что-нибудь слышал?

— Да. В ванне, они сказали.

— Он же тут пробыл-то всего месяц.

— Видать, съел что-то не то.

— За новеньким уже послали…

Собеседники отошли, разговор перестал быть слышен. Почему от их слов меня пробрало таким отчаянием?

Долетали и другие бессмысленные обрывки разговоров. Командные окрики. Бурная деятельность. Должно быть, Сен Истар первым попал под удар зидов, но окажется явно не последним. Они готовили отнюдь не мелкие отряды налетчиков.

«Авонар, о Авонар, будь бдителен!»

Должно быть, я задремал на жаре, потому что, когда дверь в клетку распахнулась и охранник заорал: «Встать, ленивые свиньи!» — тени уже значительно сместились. Поначалу я не собирался подчиняться, но в первый же день нашего плена зиды показали, что будет означать малейшее неповиновение — смерть другого пленника. Не моргнув глазом, они превращали тебя в убийцу. И не имело значения, что несчастный, скорее всего, поблагодарил бы меня за собственную смерть. Я не мог этого сделать. Так что я встал в очередь вместе с остальными.