Жизнь взаймы - читать онлайн книгу. Автор: Эрих Мария Ремарк cтр.№ 4

Лилиан положила трубку.

— Вести себя разумно, — прошептала она и взглянула на часы.

Было около девяти. Ей предстояла нескончаемая ночь.

Она поднялась. Только бы не остаться одной! В столовой еще должны быть люди.

* * *

Кроме Хольмана и Клерфэ, в столовой сидели еще южноамериканцы — двое мужчин и одна довольно толстая маленькая женщина. Все трое были одеты в черное; все трое молчали. Они сидели посередине комнаты под яркой лампой и походили на маленькие черные холмики.

— Они из Боготы, — сказал Хольман. — Дочь мужчины в роговых очках при смерти. Им сообщили об этом по телефону. Но с тех пор, как они приехали, ей стало лучше. Теперь они не знают, что делать — лететь обратно или остаться здесь.

— Почему бы не остаться одной матери, а остальным улететь?

— Толстуха — не мать. Она — мачеха. Мануэла живет здесь на ее деньги. Собственно говоря, никто из них не хочет оставаться, даже отец. Они давно забыли Мануэлу. Вот уже пять лет, как они регулярно посылают ей чеки из Боготы, а Мануэла живет здесь и каждый месяц пишет им письма. У отца с мачехой уже давно свои дети, которых Мануэла не знает. Все шло хорошо, пока им не сообщили, что Мануэла при смерти. Тут уж, разумеется, пришлось приехать ради собственной репутации. Но женщина не захотела отпускать мужа одного. Она ревнива и понимает, что слишком растолстела. В качестве подкрепления она взяла с собой брата. В Боготе уже пошли разговоры, что она выгнала Мануэлу из дому. Теперь она решила показать, что любит падчерицу. Так что дело не только в ревности, но и в престиже. Если она вернется одна, снова начнутся толки. Вот почему они сидят и ждут.

— А Мануэла?

— Приехав, они ее вдруг горячо полюбили. И бедняжка Мануэла, никогда в жизни не знавшая любви, почувствовала себя такой счастливой, что стала поправляться. А ее родственники от нетерпения толстеют с каждым днем; у них нервный голод, и они объедаются сластями, которыми славятся эти места. Через неделю они возненавидят Мануэлу за то, что она недостаточно быстро умирает.

— Или же приживутся здесь, купят кондитерскую и обоснуются в деревне, — сказал Клерфэ.

Хольман рассмеялся.

— Какая у тебя мрачная фантазия.

Клерфэ покачал головой.

— Фантазия? У меня мрачный опыт.

* * *

Три черные фигуры поднялись, не произнеся ни слова. Торжественно, соблюдая достоинство, они гуськом направились к двери и чуть не столкнулись с Лилиан Дюнкерк. Она вошла так стремительно, что женщина в испуге отшатнулась, издав пронзительный птичий крик.

Лилиан торопливо подошла к столику, где сидели Хольман и Клерфэ.

— Разве я похожа на призрак? — прошептала она. — А может, да? Уже?

Лилиан вынула из сумочки зеркальце.

— Нет, — сказал Хольман.

Лилиан посмотрелась в зеркальце.

«Сейчас она выглядит иначе, чем раньше», — подумал Клерфэ. Черты ее лица казались стершимися, глаза потеряли прозрачный блеск. Лилиан спрятала зеркальце.

— Зачем я это делаю? — пробормотала она, оглядываясь. — Крокодилица уже была здесь?

— Нет, — ответил Хольман, — она должна появиться с минуты на минуту и выгнать нас. Крокодилица точна, как прусский фельдфебель.

— Сегодня ночью у входа дежурит Жозеф. Мы сможем выйти. Удрать, — шептала Лилиан. — Пойдете с нами?

— Куда? — спросил Клерфэ.

— В «Палас-бар», — сказал Хольман. — Мы так иногда делаем, когда уже нет больше сил терпеть. Тайком удираем через служебный вход в «Палас-бар», в большую жизнь.

— В «Палас-баре» нет ничего особенного. Я как раз оттуда.

— А нам особенного и не надо. Пусть там даже нет ни души. Нас волнует все, что происходит за стенами санатория. Здесь приучаешься довольствоваться самым малым.

— Мы можем выйти, — сказала Лилиан Дюнкерк. — Я посмотрела, за нами никто не следит.

— Не могу, Лилиан, — сказал Хольман. — Сегодня вечером у меня поднялась температура. Черт знает почему! Не понимаю, откуда ее принесло. Очевидно, все дело в том, что я снова увидел вот эту старую грязную гоночную машину.

Лилиан Дюнкерк посмотрела на него взглядом затравленного зверька. Вошла уборщица и принялась ставить стулья на столы, чтобы подмести пол.

— Нам случалось удирать и с температурой, — сказала Лилиан.

— Сегодня я не хочу, Лилиан.

— Из-за старой грязной гоночной машины?

— Да, из-за нее тоже, — ответил Хольман смущенно. — Хочется еще поездить на ней. Одно время я в жто уже перестал верить. Но теперь… А Борис не может пойти с вами?

— Борис думает, что я сплю. Сегодня днем я и так уже заставила его катать меня на санках. Он не согласится.

Уборщица раздвинула портьеры. И за окном вдруг появились горные склоны, освещенные луной, черный лес, снег. Все это было огромным и бесчеловечным. Трое людей в большом зале казались совсем затерянными. Уборщица начала гасить лампы. С каждой погашенной лампой природа, казалось, еще на шаг продвигалась в глубь комнаты.

— А вот и Крокодилица, — сказал Хольман.

Старшая сестра стояла в дверях. Клерфэ заметил, что Лилиан вся напряглась. Сестра подошла к ним. Глядя на них холодными глазами, она улыбнулась, обнажив сильные челюсти.

— Полуночничаете, как всегда! Пора отдыхать, господа! — Она не сказала ни слова по поводу того, что Лилиан еще не ложилась. — Пора отдыхать! — повторила она. — В постель, в постель! Завтра тоже будет день!

Лилиан поднялась.

— Вы в этом так уверены?

— Совершенно уверена, — ответила старшая сестра с удручающей веселостью. — Для вас, мисс Дюнкерк, на ночном столике приготовлено снотворное. Вы будете почивать словно в объятиях Морфея.

* * *

— Наша Крокодилица — королева штампованных фраз, — сказал Хольман. — Сегодня вечером она обошлась с нами еще милостиво. И почему эти стражи здоровья обращаются с людьми, которые попали в больницу, с таким терпеливым превосходством, словно те младенцы или кретины?

— Они мстят за свою профессию, — ответила Лилиан с ненавистью. — Если у кельнеров и больничных сестер отнять это право, они умрут от комплекса неполноценности.

Они стояли в холле у лифта.

— Куда вы идете? — спросила Лилиан Клерфэ.

Клерфэ помедлил секунду.

— В «Палас-бар», — сказал он затем.

— Возьмете меня с собой?

Он опять помедлил. Перед глазами у него встала сцена с санками. Он увидел надменное лицо русского.

— А почему нет? — сказал он.

Санки остановились перед отелем. Клерфэ заметил, что Лилиан без бот. Он взял ее на руки и пронес несколько шагов. Она сперва противилась, но потом сдалась. Клерфэ опустил Лилиан перед входом.