Конан. Кровавый венец - читать онлайн книгу. Автор: Роберт Говард cтр.№ 88

Зуагиры много столетий совершали грабительские набеги на Хауран. В этом они особо не преуспели, однако завоевание Хаурана западными родичами немало их раздражает. Более того, ходят слухи, будто эту давнюю вражду всячески подогревает некий человек, бывший прежде начальником охраны королевы. В день переворота Констанций велел распять его на кресте, что и было исполнено, однако тот каким-то образом спасся и бежал в пустыню, к кочевникам. Зовут его Конан, и он сам из варваров,— между прочим, из тех самых киммерийцев, чью угрюмую ярость наши солдаты знают, увы, даже слишком хорошо… Поговаривают, будто Конан даже сделался правой рукой некоего искателя приключений по имени Ольгерд Владислав, козака, который в свое время явился сюда из северных степей и возглавил шайку зуагиров. И наконец, в народе передают, что якобы за последнее время их шайка многократно разрослась, а посему вышеупомянутый Ольгерд — вне сомнения, подстрекаемый Конаном — начал замышлять против Хаурана большой военный поход.

Надобно полагать, Хауран ждет лишь разбойное нападение и ни в коем случае не война по правилам: зуагиры не располагают осадными машинами и понятия не имеют о тактике осады крупного города. К тому же история подтверждает, что кочевники рассыпным строем — я скорее назвал бы это отсутствием всякого строя — в ближнем бою не способны противостоять сплоченному, хорошо обученному и вооруженному войску шемитских горожан. Остается лишь предполагать, что простые хауранцы, по всей вероятности, даже обрадовались бы возможности подобного завоевания, ведь кочевники при всем желании не смогли бы обращаться с ними хуже нынешних хозяев страны, а вздумай зуагиры вообще всех перерезать — даже такая участь предпочтительнее той жалкой и страдальческой жизни, которую они ныне влачат. Другое дело, что эти робкие и забитые люди и помощи своим освободителям оказать не сумеют…

Воистину, невозможно без душевного участия наблюдать постигшую их участь!.. Тарамис, положительно одержимая демоном, не ведает предела ни в чем. Только представь себе: она упразднила поклонение Иштар, превратив городской храм в кумирню, где молятся истуканам. Она велела разрушить изваянную из слоновой кости статую богини, чтимой обитающей здесь восточной ветвью хайборийцев (конечно же, данная религия уступает великому учению Митры, которое признаем мы на Западе, но это все же не шемитское демонопоклонство!), и наполнила храм Иштар всеми видами непотребства. Теперь здесь можно видеть изваяния темных богов и богинь, до того непристойные и извращенные, что, воистину, дойти до подобного мог лишь полностью разложившийся разум!.. Среди идолов можно узнать нечистых божков, коим поклоняются шемиты, туранцы, жители Вендии и Кхитая. Другие образы суть наследие жуткого полузабытого прошлого, смутные тени родом из невнятных легенд… Откуда молодая королева почерпнула подобное знание, я не отваживаюсь даже предполагать!

Увы, она успела ввести человеческие жертвоприношения, и с того времени, когда она заключила с Констанцием столь неблагословенный союз, сия скорбная участь постигла не менее пяти сотен мужчин, женщин и детей. Иные умерли на храмовых алтарях, и я слышал, будто королева самолично орудовала жертвенными кинжалами… Остальные, насколько мне известно, познали судьбу еще более жуткую.

Дело в том, что Тарамис поселила в подвале под храмом какое-то чудище… Что это за тварь и откуда она появилась, не ведомо никому. Но вскорости после того, как государыня подавила отчаянный бунт своих же солдат, направленный против Констанция, она уединилась в оскверненном храме на целую ночь, взяв с собой лишь дюжину связанных пленников, и горожане в ужасе следили затем, как над куполом поднимался жирный, густой, омерзительно пaxнувший дым. Всю ночь королева неистово выпевала жуткие заклинания, и ее пению вторили крики истязаемых пленников, а под утро к кошмарному хору присоединился еще один голос — нечеловеческое скрипучее кваканье, от которого кровь стыла в жилах… На рассвете Тарамис вышла наружу, обессиленная, нетвердая в ногах, но глаза ее светились демоническим торжеством! Несчастных пленников никто никогда больше не видел, и квакающий голос с тех пор более не звучал. Но в храме есть помещение, куда не заходит ни единая живая душа, кроме самой королевы,— и каждый раз, когда открывается его дверь, Тарамис уводит туда с собой человека для принесения в жертву. Обратно она всегда выходит одна… Из этого люди вполне закономерно сделали вывод, что в уединенном покое содержится существо, вызванное колдовством из темной бездны веков. Ему-то и скармливает беспомощных жертв Тарамис.

…Друг мой, я ловлю себя на том, что более не могу видеть в ней обычную смертную женщину, пусть сколь угодно порочную! Мне так и видится безумная демоница, устроившая себе мерзкое логово и возлежащая там среди людских костей, и на руках у нее не пальцы, а крючковатые когти, замаранные кровью невинных! И то, что боги так долго позволяют ей осквернять собой землю, поистине может поколебать веру в божественную справедливость, менее крепкую, чем моя!

Когда я пытаюсь сопоставить нынешнее поведение королевы с тем, которому был свидетелем по прибытии в Хауран,— мне не удается найти разумного объяснения переменам. Пожалуй, я склонен разделять мнение большинства простолюдинов, полагающих, будто в тело Тарамис вселился кровожадный демон. Впрочем, один из моих собеседников, юный воин по имени Валерий, утверждает иное. Он убежден, будто некая ловкая ведьма сумела принять облик, в точности повторяющий внешность обожаемой народом государыни Хаурана. Молодой воитель думает, что истинную Тарамис магическим образом похитили в ночь мятежа и теперь содержат в темнице, а тварь, самозвано занявшая ее трон,— всего лишь колдунья. Валерий поклялся отыскать и вернуть истинную королеву, если только та еще жива… Увы, мне приходится опасаться, не стал ли мой собеседник очередной жертвой жестокости Констанция. Он ведь участвовал в восстании дворцовой охраны, бежал и потом был вынужден скрываться, упрямо отказываясь искать убежища вне пределов страны, именно тогда мне довелось встретиться с ним и выслушать его мнение о случившемся…

Позже Валерий бесследно исчез, как многие ныне исчезают, и об их судьбе люди не отваживаются даже задумываться. Как бы не оказалось, что его узнал кто-то из ищеек Констанция!..

…Засим, друг мой, я завершаю письмо и доверяю его быстрокрылому почтовому голубю. Проворная птица отнесет мое послание туда, где я ее купил,— на границу Кофа. Далее всадники и караваны верблюдов станут передавать его из рук в руки, пока со временем письмо не доберется к тебе. Скоро рассвет, мне приходится торопиться… Сейчас глубокая ночь, над висячими садами хауранской столицы светят яркие звезды. Мне кажется, друг мой, город содрогается от ужаса в ночной тишине, нарушаемой лишь угрюмым биением барабана далеко в храмовых стенах… Должно быть, Тарамис сейчас там — замышляет что-нибудь нечистому на потребу…»

Однако почтенный мудрец ошибался в своем предположении о нынешнем времяпрепровождении женщины, известной ему под именем Тарамис. Молодая женщина, самозваная хауранская королева, стояла в темном подземелье, озаренном трепетным пламенем одинокого факела, и отсветы огня прихотливо играли на ее лице, подчеркивая сверхъестественную жестокость, сквозившую в прекрасных чертах.