Конан. Кровавый венец - читать онлайн книгу. Автор: Роберт Говард cтр.№ 82

— В самом деле? — снова прозвучал мелодичный издевательский голос. Значит, не было у тебя сестренки-близняшки, чья нежная плоть так же отзывчива на ласку — и так же уязвима, как твоя собственная?

— Ну… нас правда родилось двое,— ответила Тарамис, по-прежнему уверенная, что ей снится кошмар.— Но она умерла…

Прекрасный лик внутри светящейся сферы исказила неуправляемая ярость, и Тарамис в ужасе отшатнулась: ей показалось, будто аспидные локоны «отражения» вот-вот оживут и, зашипев, вскинутся над божественно очерченным лбом.

— Ты лжешь! — Алые губы, растянувшиеся в оскале, исторгли обвинение, словно плевок.— Твоя сестра не умерла! Смотри, дура безмозглая! Хватит притворства — смотри, и да полопаются твои глаза!..

Призрачный огонь змеями пробежал по занавесям, свечи в золотых канделябрах чудесным образом вспыхнули вновь. Тарамис сжалась в комок, испуганно подобрав точеные ножки и глядя округлившимися глазами на девушку-пантеру, что стояла перед ней и, продолжая насмехаться, позволяла себя рассмотреть… Не покидало впечатление, словно королева глядит на другую Тарамис, схожую с ней самой каждой черточкой лица и тела, — однако одушевленную совсем другой, чуждой и злой личностью. Облик «отражения» дышал качествами, прямо противоположными тем, которые отличали юную государыню. В блестящих глазах мерцали похоть и тайна, изгиб пухлых алых губ таил жестокость… А в остальном — те же танцующие движения, та же прическа, позолоченные сандалии в точности как те, что Тарамис надевала в своем будуаре… И даже рубашка без рукавов, с глубоким вырезом, перехваченная пояском из золотой парчи, один к одному повторяла ночное одеяние королевы.

— Кто ты? — выдохнула Тарамис.

По спине пробежал холодок.

— Объяснись, а не то велю служанкам позвать стражу!

— Можешь кричать, пока не растрескаются стропила,— раздался бессердечный ответ.— Твои придворные шлюхи не проснутся до рассвета, даже если крыша загорится у них над головами. И стражники ничего не услышат: их заблаговременно отослали вон…

— Что?! — воскликнула Тарамис, чья оскорбленная царственность на время победила испуг. Да кто посмел дать моей охране подобный приказ?

— Я, милая сестричка. Я это сделала,— издевательски отозвалось «отражение».— Совсем недавно, прежде чем проникнуть сюда. Глупцы уверены — с ними говорила их ненаглядная королева. Ха-ха, моя игра была поистине безупречна! С каким властительным достоинством, должным образом смягченным ласковой женственностью, обращалась я к этим дуболомам,— и пентюхи, закованные в броню, преклоняли передо мною колена и пернатые шлемы!..

Тарамис почувствовала, как сеть колдовства и обмана опутывает ее.

— Да кто же ты? — в отчаянии вскричала она,— Что означает это безумие? Зачем ты сюда пришла?..

— Кто я?..— негромко переспросила пришелица, и ее голос был подобен зловещему шипению кобры.

«Отражение» сделало еще шаг вперед, оказавшись у самого края ложа, и, яростно сжав пальцами белые плечи королевы, нагнулось к самому ее лицу, близко глядя в недоумевающие и испуганные глаза. И такова была гипнотическая власть злых глаз, что Тарамис позабыла даже возмутиться небывалым насилием.

— Дура! — проскрипела зубами девушка-двойник,— Она еще спрашивает! Она изумляется!.. Я — Саломэ!

— Саломэ,— выдохнула Тарамис, и волосы шевельнулись у нее на затылке.

До королевы медленно доходил невероятный смысл сказанного.

— Я думала… Ты умерла в самый час рождения…— еле слышно выговорила она.

— Многие так думали,— отозвалась назвавшая себя Саломэ.— Меня отнесли в пустыню и бросили там умирать, да будут они прокляты! Я ведь была всего лишь беспомощным, писклявым новорожденным младенцем, чья слабая жизнь трепетала, точно свеча на ветру!.. Тебе известно хотя бы, за что мне вынесли такой приговор?

— Я… я слышала какую-то историю…— заикаясь, пробормотала Тарамис.

Саломэ разразилась яростным смехом, а потом указала туда, где глубокий вырез рубашки открывал часть ложбинки между крепкими грудями.

Там виднелась необычная отметина — кроваво-красное родимое пятно в форме полумесяца…

— Знак ведьмы! — вскрикнув, отшатнулась Тарамис.

— Вот именно! — Напоенный ненавистью смех Саломэ разил не хуже кинжала.— Вот оно, проклятие королей Хаурана! Благочестивые недоумки болтают об этом на рынках, закатывая глаза и тряся бородами. Все слыхали о том, как праматерь нашего рода спуталась с нечистым духом и родила ему дочь, о которой до наших дней ходят темные легенды… С тех-то пор всякое столетие в династии Асхауров рождается девочка, отмеченная судьбоносным полумесяцем между грудей, ибо гласит древнее проклятие: «…И каждый век родится ведьма». Так оно на самом деле и происходит, сестренка! Многих убили при рождении, как пытались убить меня. Другие прошли по земле ведьмами свободные, гордые дочери Хаурана, и адская луна сияла на груди у каждой из них! И каждую звали Саломэ! Так зовут и меня! Всегда существовала ведьма по имени Саломэ. И будет всегда хотя бы с севера надвинулись ледяные горы и стерли с лица земли эту цивилизацию, а на пепелищах возник новый мир! На свете вечно будут жить Саломэ, и колдовством завоевывать людские сердца, и плясать перед царями земли, и те станут по их прихоти срубать головы мудрецам!..

— Но… но ты…— кое-как выдавила Тарамис.

— Я? — В мерцающих глазах пылали колдовские огни.— Меня отнесли в пустыню, подальше от городских стен, и, голенькую, положили на горячий пecoк, под жгучее солнце… А потом уехали прочь и оставили меня шакалам, стервятникам и пустынным волкам!.. Однако жизнь держалась во мне крепче, чем в каком-нибудь ребенке простолюдинов, ведь ее питали темные силы, непостижимые для смертных умов. Шли часы, и солнечный свет обрушивался на меня, точно раскаленная лава из преисподней, а я все не умирала… Да, представь, я еще смутно помню ту пытку жарой, смутно и отдаленно, как другие помнят неясный и расплывчатый сон… А потом появились верблюды. На них приехали желтокожие люди, облаченные в шелка, они разговаривали на удивительном языке. Они сбились с обычной караванной тропы и вышли прямо туда, где мучилась я; их предводитель заметил меня и узнал красный полумесяц на моем младенческом теле. Он поднял меня на руки и возвратил к жизни… Это был маг из далекого Кхитая, направлявшийся домой после путешествия в Стигию. Он увез меня с собой туда, где высятся пурпурные башни Пайканга, где стройные минареты возносятся над пышными лианами джунглей… Там я выросла и повзрослела, он же состарился, но возраст лишь укрепил его связь с Тьмой и власть над силами мрака. Он очень многому меня научил…— Тут она помедлила, загадочно улыбаясь, темные глаза хранили зловещую тайну.

Потом Саломэ тряхнула головой и продолжала:

— В конце концов наставник прогнал меня прочь, заявив, что я — всего лишь обычная ведьма, которой не впрок ученичество, мол, я все равно не способна постичь ту бездну черных наук, которую он мог бы мне преподать… Он сказал, окажись я достойна, он сделал бы меня царицей мира и повелевал бы через меня всеми народами… но, по его словам, я, увы, оказалась всего лишь распутницей, предавшейся мраку. Однако что мне с того? Запереться в золотой башне и проводить бессчетные часы, вперяя глаза в хрустальный шар или бормоча заклинания, начертанные кровью девственниц на змеиной коже, вчитываться в заплесневелые фолианты на давно забытых языках — ну уж нет, такое не для меня! И пусть наставник порицал меня, называя слишком земной душой, не приспособленной к постижению величайших вершин и глубин вселенского волшебства! В этом бренном земном мире содержится все, чего я когда-либо желала,— власть, богатство и почести, красивые мужчины и покорные женщины, готовые стать моими любовниками и рабынями. Наставник объяснил мне, кто я такая, рассказал о моем наследии и проклятии… И я вернулась взять то, на что имею равные с тобою права! Теперь все это мое по праву рождения!