Кровавое заклятие - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Э. Дархем cтр.№ 16

Алира Акаран угасла на исходе весны. Коринн до мельчайших деталей помнила последние минуты, проведенные с матерью. Девушке часто снилось, что она снова сидит у кровати больной, сжимая ее исхудавшую руку. Болезнь разрушала тело Алиры, и казалось, мать растворяется на глазах. Стояли жаркие дни, Алира часто скидывала с себя одеяло. Ноги, торчавшие из-под ночной сорочки, были тоненькими как палочки, а ступни и пальцы выглядели неестественно огромными. Эти ступни были первым, что видела Коринн, входя в комнату. К кому времени Алира уже несколько недель лежала прикованная к постели; она так ослабла, что не могла пройти по комнате без помощи дочери. Коринн поддерживала легкое тело матери, пока та делала неуверенные шаги — словно ребенок, который только учится ходить.

Маленькая девочка была ошеломлена, в одночасье поняв, что реальный мир гораздо страшнее самых жутких кошмаров. Куда же пропала всемогущая мать, которая знала мысли Коринн, прежде чем та раскрывала рот; мать, смеявшаяся над ее детской боязнью драконов, гигантских змей и чудовищ? Где же воительница, что убивала этих тварей, просто войдя в комнату, улыбнувшись Коринн и окликнув ее по имени? Где красавица, сидевшая подле Коринн и обучавшая ее сложному искусству придворного этикета? Женщина, которая была образцом для подражания? Все изменилось в единый миг — и Коринн не могла понять, почему, как и зачем…

А вдобавок к тому Коринн видела себя в каждом кусочке тела умирающей матери. Алира дала дочери овал своего лица, изгиб губ, узор линий на лбу. У них были одинаковые руки: та же форма кистей и суставов, те же тонкие ногти, та же манера отставлять мизинец. Десятилетняя девочка держала в ладонях свою собственную руку — худую, слабую… Будто бы каким-то непостижимым образом прошлое слилось с настоящим, или настоящее с будущим.

И хотя оптимизм юности часто гнал прочь смятение, в душе Коринн поселился страх, который она так и не сумела преодолеть. Вернее, сумела только отчасти. Сперва она получит все дары жизни, рассуждала Коринн, потом потеряет их и умрет. Эта мысль появилась, когда ей было десять лет, и никуда не исчезла, когда Коринн сравнялось одиннадцать, потом двенадцать. Шло время, но мрачное чувство не поблекло с годами. Коринн пыталась понять, как эти болезненные мысли уживаются с ее оптимизмом и жизнерадостной натурой. Пыталась — но не могла. Это приводило ее в растерянность. Кажется, и окружающие задавались вопросом, что творится в душе юной девушки.

Коринн часто напоминала себе, что все живущее движется к смерти; мало кому судьба подарила такую роскошную жизнь, какую вела Коринн. Возможно, в конце концов, что она ошибалась. Может быть, ее существование будет долгим и радостным; может быть, она даже найдет способ жить вечно — не старея и не поддаваясь никаким хворям.

Нынче днем Коринн предстояло встретить делегацию из Ошении. Поднявшись с постели, девушка уселась перед зеркалом и долго изучала свое отражение. Потом взяла кисточку из конского волоса, предназначенную для нанесения макияжа, и окунула ее в пудру. Пудра была сделана из толченых ракушек, и когда Коринн провела кисточкой по щекам, на них остались серебристые блестки. Она решила, что эти мерцающие искры отлично дополнят переливы серебряных нитей, затканных в небесно-голубое облегающее платье. Сегодня мрачные мысли оставили ее в покое. Коринн многого ожидала от нескольких последующих дней. В отличие от Аливера Коринн не обязана посещать скучные, наполненные пустыми формальностями приемы. Однако она уже достаточно взрослая, чтобы в некоторых случаях выступать как «официальное лицо». На сей раз Коринн предстояло исполнить роль радушной хозяйки и развлечь ошенийского принца Игалдана.

Горничная опасалась, что день будет холодным, но Коринн надела лишь платье поверх тонкой сорочки. Как-нибудь переживу, решила она. Ее единственной уступкой погоде стал новый предмет гардероба, недавно присланный из Кендовии — белая меховая пелерина с красивыми и удобными застежками. Коринн решила, что она вполне элегантно сочетается с платьем. Во всяком случае, ей хотелось на это надеяться. Коринн не слишком-то хорошо разбиралась в зимней одежде. Трудно стать специалистом, живя в Акации, где девять месяцев в году стоят теплые дни.

Коринн встретила ошенийского принца на ступенях замка Тинадина. Ее сопровождала небольшая свита, переводчик и несколько людей из ведомства канцлера. Они стояли в обрамлении гранитных колонн на фасаде замка — шероховатых, изъеденных дождем и ветрами. Замок Тинадина являлся частью более древнего архитектурного ансамбля, нежели основная часть города. Он был построен в те времена, когда короли Акации неодобрительно смотрели на плавные линии и изящные арки южных городов — тех, что возвышались на талайском побережье и стали источником вдохновения для архитекторов более поздних эпох.

Принц был одет просто и неброско. Коринн ощутила бы некоторое разочарование, если б Игалдан не искупил незатейливость костюма изысканной вежливостью и безукоризненными манерами. Он шел, опустив взгляд и прижав к бокам руки с повернутыми наружу ладонями. Его свита шагала в ногу, точно копируя движения Игалдана, словно все они были единым организмом. Внизу лестницы молодой человек приостановился и поднял голову, встретив взгляд принцессы. Они смотрели друг другу в глаза — немного дольше, чем принято по этикету, и Коринн решила, что готова простить Игалдана. Принцессу покорила его милая робкая улыбка, а вдобавок Коринн поняла, что ее платье, и белый мех на плечах, и сложная прическа, и блестящая пудра, подчеркивающая высокие скулы, — все это произвело на принца неизгладимое впечатление.

Внешность у Игалдана была типично ошенийская. Светлые волосы чуть заметно отливали рыжим, а ярко-голубые глаза, похожие на стеклянные бусины с темными прожилками, словно светились изнутри. Некогда Коринн полагала, что бледная веснушчатая кожа едва ли может составить конкуренцию смуглой акацийской или почти черной талайской, но, глядя на Игалдана, поняла, что ее привлекают эти черты. Коринн хотелось протянуть руку и притронуться к нему, погладить кожу под глазами и прикоснуться кончиками пальцев к пятнышкам веснушек…

Она повела делегацию осматривать главные достопримечательности верхнего яруса города — комплекс дворца, правительственные здания и тренировочные площадки. Ошенийцы пришли в восторг при виде золотистых обезьянок, которые в великом множестве жили на территории дворца. В их стране нет ничего подобного, объяснили гости. Коринн кивнула. Она-то встречала этих зверюшек каждый день. Маленькие, не больше кошки, с пушистой шерсткой разных оттенков, от желтоватого до темно-красного, в древности обезьянки считались священными животными, но Коринн точно не знала почему и не стала об этом упоминать.

Наконец они подошли к старым руинам одной из первых сторожевых башен, построенных Эдифусом. Над древним фундаментом теперь возвышалось современное здание — нечто вроде открытого павильона с арочными входами, откуда открывался вид на три стороны света. В центре возвышалась статуя, изображавшая молодого Эленета. Один из помощников канцлера выступил вперед, чтобы рассказать историю первого чародея, которая была неразрывно связана с историей самого Дающего.

Вначале, поведал рассказчик, Дающий сотворил мир, сделав его физическим воплощением радости. Он придал форму всем созданиям на земле — включая и людей, хотя в то время он никак не выделял их среди других существ. Дающий шел по земле, напевая и творя мир силой своих слов. Божественный язык был нитью, иголкой, узором, из которого Дающий ткал мироздание. Впрочем, благоденствие не продлилось долго. Человеческий мальчик семи лет, сирота по имени Эленет, однажды увидел бога, когда тот проходил мимо их деревни. Он подошел к Дающему и предложил стать его слугой, надеясь приблизиться к божественной благодати. Дающему понравился мальчик, и он согласился. Эленет, однако, не был подобен другим существам, которые шли за Дающим. Долгое время мальчик слушал песню бога. Он запомнил слова, понял, что они значат, и узнал их силу. Вскоре Эленет сам научился говорить на этом языке, а потом убежал.