Князь. Последняя битва - читать онлайн книгу. Автор: Александр Прозоров cтр.№ 53

— Княже! Князь Андрей Васильевич! Князь, ты здесь?

— Свои, — облегченно вздохнул Зверев и поднялся в полный рост.

Еще через час он сидел на крыльце перед большим костром, разложенным прямо возле колодца, ел горячую конину, которую срезал для него полуголый щербатый воин — усатый, безбородый и с богатой перевязью через плечо, на которой висел шляхтичский палаш, — запивая ее разведенным примерно втрое вином. Наверняка трофейным — иначе у татар оно появиться вроде как не могло. Да и не пили они сами, только угощали.

— Это еще кто? — указал думный дьяк на обширную коллекцию висельников, что раскачивались на берегах за поселком.

— А, неверные, — с показной небрежностью отмахнулся Урук-бек. — Как медом намазано, третий раз наехать на деревню собираются. Ну, так мы ведь их издалече слышим. Расходимся тихо, укрываемся, а как заезжают — поперва из луков сечем, кто без брони. А кто в броне — тех по ногам да по рукам, а опосля пикой с седла собьешь, что ценное есть, снимешь, а самих, вестимо, куда — на дерево. Не кормить же их, татей, из общего кошта?

— Правильно, — одобрил Зверев татарскую тактику. — А ты, стало быть, здесь сидишь?

— Здесь, княже. Удобно здесь. И близко, за полдня до вражьего лагеря дозорные добираются, и не так, чтобы врасплох застали. Уйти при опасности легко успеем, коли большой силой неверные надвинутся. Собраться времени хватит. Не бросать же добро добытое им на потеху? Сотники мои на иных тропах и дорогах окрест стоят. Тоже неверных бьют, Дабы по землям нашим не бродили. Весточки каженную неделю присылают. Ты не думай недоброго, Андрей Васильевич, мы смердов здешних не трогали. Сами ушли, когда о ляхах прослышали.

— Значит, у тебя дозоры есть возле польского лагеря?

— А как же без них?! — немало изумился Урук-бек. — В ратном деле догляд за ворогом превыше всего. Близко, знамо дело, не показываются. Насколько глаз хватает — оттуда и смотрят.

— Отлично, — снова похвалил поволжцев князь Сакульский. — Меня в дозор к ним завтра отправь. Увидеть хочу, как крепость наша держаться будет.

Место для наблюдения за захватчиками татары выбрали у корней пышной вербы, нарубив лапника и выстелив им землю на толщину почти в две ладони. На такой подстилке сырость земли не ощущалась даже в дождь, капли которого протекали в глубину, не сильно досаждая дозорным. Прикрывшись же конскими шкурами, поверх которых насыпаны листья, сторож оказывался в уютном теплом укрытии, различить которое человек посторонний не смог бы и с двух шагов. Помещалось здесь всего три человека — остальные, с лошадьми наготове, дожидались товарищей в глубине леса, почти в полуверсте. Так, чтобы и добежать при опасности сил хватило, и ржание лошадей или ненароком произнесенная фраза дозорных не выдала.

Пахом остался с лошадьми, князь же и двое татар аккуратно подобрались к схрону, сменили прежних караульных, аккуратно выползших из-под шкур, чтобы не повредить лиственную присыпку, на которой уже успели сплести паутину местные насекомые и нападать сломанные ветром свежие веточки.

Заняв среднее место, Андрей тяжко вздохнул, вспомнив придуманные в его время бинокли, и пристроил подбородок на кулаки, наблюдая за далекой крепостью Сокол и поляками перед ним.

Ляхи рыли «тихие сапы» — глубокие извилистые траншеи, по которым можно ходить даже совсем рядом с вражескими стенами, не боясь ни пуль, ни мелких ядер. Крупное ядро край сапы могло, разумеется, и обвалить — да только редко кто станет тратить драгоценные ядра крупного калибра на разрушение банального окопчика. Тем более, не зная, есть там цель для выстрела или нет — из крепости ведь не так уж и разглядишь, бежит кто по сапе или нет. Дело это было, понятно, не быстрое. Потому «тихой» и называлось.

— Можно спать, — сделал вывод думный дьяк. — Еще дня три ничего не начнется.

Он ошибся всего на день. Обстрел крепости поляки начали двадцать второго сентября. Били калеными ядрами, размеренно и настойчиво. Красные чугунные шарики длинными трассерами чиркали по воздуху, в местах их попаданий тут же поднимались белые облачка пара — но влажные стены не занимались. Сырая русская осень была на стороне защитников. Отвечали те, кстати, вяло — словно целиком и полностью решили положиться на прочность укреплений.

Не добившись никакого толку за два дня обстрела, поляки успокоились, целый день соблюдали тишину, а на рассвете двадцать пятого сентября дружно ринулись в атаку со всех сторон. Сокол окрасился дымами — крепость стреляла по бегущим с бадьями и бурдюками османам со всех стволов, что только были. Венгерские наемники падали через одного, но не останавливались, снова демонстрируя полнейшее презрение к смерти. Человеческая волна нахлынула на стены, откатилась назад, заметно поредев, и через четверть часа вперед ринулась волна уже огненная, из сотен факелов. Сокол полыхнул разом по всей окружности, и нанесенные нападающим потери уже не могли хоть как-то утешить оказавшихся в западне защитников.

— А может, и не загорится, — предположил Андрей, глядя, как неохотно лижут влажные от постоянных дождей стены огненные языки. — Сыровата крепость. Из обычного леса строилась, задешево. Выходит, сие бывает и хорошо.

Поляки ждали, облачившись в броню и взявшись за оружие. Зачем — непонятно. Если стены и займутся — гореть будут до утра, раньше внутрь не войдешь. А если нет — так и вовсе зря старались.

После поджога прошло уже несколько часов — но стены так и не полыхнули. Чадили, коптили, парили — но не горели. И тут вдруг ворота распахнулись, из крепости плотными рядами начали выезжать боярские дети — в сверкающих доспехах и шлемах, с нацеленными в небо рогатинами с широкими наконечниками. Короткая заминка, позволившая отряду развернуться до полусотни всадников в ряд — и кованая конница с оглушительным боевым: «Ур-р-ра-а-!!!» — ринулась в атаку на никак не огороженный лагерь.

Поляки метнулись кто куда: многие сразу рванули бежать, побросав оружие, на ходу расстегивая кирасы и сдирая кольчуги, кто-то шарахался по лагерю, кто-то вопил, схватившись за копья и топоры, готовился к бою. Воевода, даже если бы и мог что-то сделать для отпора — времени для его организации не имел. За те недолгие минуты, пока он узнал бы про нападение, пока оценил обстановку, принял решение, куда и как размещать силы, пока отдал приказания и собрал бы полки — в общем, сделать что-либо польский командующий никак не успевал.

— Давайте, ребята, давайте! — забывшись, князь даже привстал, рискуя выдать врагу место татарского схрона.

Впрочем, сейчас захватчикам было не до того, чтобы смотреть по сторонам. Боярские дети носились между палатками, накалывая рогатинами и рубя саблями визжащих, как крысы, чужаков, сбивали их с ног, топтали лошадьми, расшвыривали одиноких храбрецов, решивших принять смерть с мечом в руках.

— Молодец, княже, молодец, Василь Борисович! Ай да Шеин, ай да удалой воевода! В ножки за тебя родителям твоим поклонюсь и Иоанну о том же накажу!

Испоганили лихую атаку немцы. В отличие от прочего сброда, они не кинулись спасать свои шкуры и не заметались в панике. Латная пехота быстро расхватала алебарды, сошлась плечом к плечу. Маленькие отряды, отступая друг к другу, быстро слились в крупные полки, ощетинившиеся стальным частоколом, выдвинулись вперед, развернулись, защищая от разорения свою часть лагеря. Некоторое время наемники стояли на месте. Видимо, дисциплинированные немцы ожидали приказа. Боярские дети держались от этой молчаливой живой стены подальше, предпочитая истреблять менее опасную живность. И правильно, на взгляд Андрея, делали. Уничтожать захватчиков следовало с наименьшими потерями. А кирасиры…