Зрячий - читать онлайн книгу. Автор: Олег Быстров cтр.№ 2

Сиг не торопился, двигался как бы с ленцой. Охота дяде потеть в жару, и пусть его – главное, платит звонкой монетой, без обмана. Правда, и медлительность его, и расслабленность были кажущимися. Защитив свою жизнь в десятке поединков, этот неказистый с виду парень умел драться.

– Ну давай, давай, дядя, – подначил он. – Покажи мастерство… Сабелька у тебя знатная, а вот как ты умеешь с ней управляться?..

Старший не ответил, настроен он был более решительно. Лицо, и без того мрачное, стало и вовсе жестким, напряженным и сосредоточенным. Глаза сузились, выбирая место на теле соперника, куда вопьется тальвар. Боец нехорошо усмехнулся.

Бросок был стремительным. Рубящие вертикальные удары чередовались с секущими диагональными, справа и слева, потом опять рубящий удар сверху и снова горизонтальный. Клинок превратился в сверкающую разящую молнию. Но Сиг ловко переступал, уходя с линии атаки, уклонялся, успевал отражать удары скупыми сбивами, не подставляя спату жестко под атакующий клинок.

Дистанция между поединщиками увеличилась, и они вновь пошли по кругу.

– Ты осторожнее, дядя. – Сиг чуть запыхался. – Больно прытко начал…

– Договор был друг друга не жалеть, не так ли? Всё по правилам…

Последовал неожиданный и молниеносный выпад. Тальвар больше предназначен для рубки, но из-за небольшой кривизны клинка им можно колоть. Сиг успел увернуться, подставив свое оружие и изменив направление атаки, но всё же полностью уберечься не смог. Хищный зуб тальвара распорол рубаху, рассек кожу на боку. Теплая липкая кровь потекла из раны, и, почувствовав ее, молодой негодующе изогнул брови:

– Эй! Потише, дядя! Ты в своем уме? Мы так не договаривались…

Закончить он не успел. Старший боец вдруг неуловимо изменился: лицо застыло, черты заострились. Вмиг отяжелевшие веки прикрыли глаза, но это никак не сказалось на его проворстве. Наоборот, он стал двигаться еще быстрее, удары посыпались на противника – размашистые, хлесткие, точные. Атакующий неуловимо менял направление, и косые секущие удары мгновенно переходили в горизонтальные или вертикальные.

С молодого бойца слетела вся его ленивая расслабленность. Он понял, что сейчас, на этом уединенном пустыре, защищаться придется всерьез, и теперь рубился в полную силу. Тальвар скрестился со спатой не на жизнь, а на смерть.

Сиг жестко отбивал атаки, надеясь использовать длину клинка и достать противника в молниеносном выпаде, но сделать этого не мог. В последний момент тот уклонялся неуловимым движением, похожим на танцевальное па, и тут же отвечал новой серией рубящих ударов, принуждая Сига всё больше уходить в оборону, пятиться.

Силы молодого поединщика начинали иссякать. Фью-у-у! – свистнул тальвар, и на груди бойца расцвела алая полоса. А сабля, повернутая легким кистевым движением, уже летела обратно, на добивание. Сиг ушел в низкий присед, пропуская ее над головой, и тут же получил сильный тычок ногой в бок. Упал, перекатился, попытался встать, но схлопотал новый удар эфесом в висок. В глазах поплыло, тело повело в сторону. В следующий миг волна острой боли обожгла спину, разрезала надвое, затопила сознание…

…Страшный сабельный удар настиг со спины. Боец выгнулся, как в судороге, хриплый клекот вырвался из горла. Но старший с мертвым лицом рубанул еще раз, потом еще и еще. Тело рухнуло на истоптанную траву, орошая всё вокруг кровью, но убийца продолжал свою страшную работу, превращая уже мертвого противника в груду изрубленной плоти.

Наконец он остановился. Отошел от мертвеца, покачиваясь, тяжело и надсадно дыша, с ног до головы покрытый чужой кровью, опустился на землю и, казалось, задремал: голова свесилась на грудь, руки плетьми упали вдоль тела, сабля выскользнула из ослабевшей кисти. Какое-то время он пребывал в неподвижности, но постепенно дыхание его выровнялось, плечи распрямились. Через несколько минут человек упруго вскочил на ноги.

Дальше он всё делал быстро и сноровисто, не обращая ни малейшего внимания на мертвое тело: собрал оружие, тщательно вытер клинки, руки и лицо ветошью, извлеченной из тубуса. Аккуратно обмотав оружие, спрятал его вместе с испачканной ветошью обратно. Оставалось только нахлобучить пониже на лоб шляпу и закутаться в плащ, что и было сделано. Теперь ничто не выдавало его участие в страшных событиях, разыгравшихся здесь совсем недавно.

Мужчина еще раз внимательно оглядел пустырь, проверяя, не забыл ли чего, и, убедившись, что всё в порядке, двинулся к проходу. «Нет, не то! Всё-таки это не то, и делать надо не так…» – прошептал он сам себе, уходя и отрицательно качая головой. Колыхнулись ветви кустов…

Три часа спустя мальчуган, отправленный мамкой в лавку дядюшки Эдварда за гусиными потрошками, решит сократить путь – пройти со стороны пустыря. Он и обнаружит изрубленное тело с тучей вьющихся над ним черно-зеленых жирных мух. Прибывшего на место полицейского чиновника, бывалого служаку, повидавшего на своем веку всякого, чуть не стошнит от вида страшной находки. Документов либо чего-то еще, что помогло бы установить личность убитого, на теле не найдут. О происшествии сообщат по инстанции, дело ляжет в дальний ящик стола дознавателя. До лучших времен…

Бульвар Усталых Грез, тенистый и притихший. Милая старозаветная окраина Капиталлы, что зовется Предместьем. Ток времени здесь как бы замедляется, а сама ткань его густеет, становится более плотной, почти осязаемой. Станьте в тени раскидистой липы, замрите, затаите дыхание и прислушайтесь, – и вы услышите мерную поступь столетий по щербатым мостовым.

Я снимаю комнатушку на улице Заплутавшего Счастья. Каждое утро покидаю сумрачную прохладу подъезда и коротким переулком Одинокой Мечты прохожу на бульвар Усталых Грез. Я люблю эти неспешные улочки с уютными одноэтажными домиками под черепичными крышами.

Здесь соседи знают друг друга по имени и чинно раскланиваются при встрече. Здесь «блошиные» рынки, где продают всякую всячину и где можно торговаться до упада из-за старого поломанного велосипеда и купить-таки его, совершенно ненужный, задешево. Здесь бегает красная дребезжащая конка, которая довезет вас всего за три монетки от Парка до Стадиона, и усатый добродушный кучер обязательно пожелает доброго здоровья и всяческих успехов.

Я иду по чисто выметенному тротуару под сенью старых лип. Вот аптека, где заправляет дядюшка Илларион. За двадцать минут он приготовит любое снадобье: от мигрени и насморка, от подагры и радикулита, от несчастной любви или для процветания в делах.

Вот антикварная лавка старины Поля, которую он открыл задолго до моего появления на свет. На витрине старинные кинжалы, чайный набор и картина неизвестного автора. Поль утверждает, что это работа самого великого Откена, но подобное заявление полностью на его совести.

На углу улиц Усталых Грез и Розовых Очков лоток – пожилой астматический толстяк Юлек торгует здесь газетами и табаком. Я каждое утро беру у него коробку крепких папирос с летящим всадником на этикетке, он меня давно запомнил и готовит товар, лишь только завидит, и всегда предлагает в придачу «Политик Ревю».