Железная скорлупа - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Игнатушин cтр.№ 72

Жеребец нетерпеливо топнул копытом, и юноша, спохватившись, пустил его рысью вслед за понурой фрейлиной.

Инконню с ужасом глядел в рябое зеркало реки. Легкая рябь пригнала жухлую листву, кусочки коры и веточки. Погрузив пальцы в стылую воду, он разогнал мусор. Ожидая, когда вода успокоится, неверяще коснулся щеки, и гадкая шероховатость струпа вызвала дрожь. Вскипели слезы, в горле застрял горький валун.

«Какой ужас! Я — чудовище!»

Рыцарь без остановки гнал лошадей подальше от проклятого замка, где вдосталь оставалось людей, способных сообразить, что пожар как-то связан с парочкой беглецов. Наконец кони захрипели устало.

Молчаливое угасание фрейлины побудило рискнуть: в деревне рыцарь купил теплую одежду, еды и питья, пару ножей. Затем опять скачка по лесам, пока не пришла уверенность, что из этой передряги они выпутались.

Сегодня можно было по-настоящему отдохнуть. Рыцарь среди густого кустарника устроил стоянку, насильно вручил Хелии ломоть хлеба с мясом, с пустыми флягами отправился к воде…

И вот вгляделся в темное отражение, где щеки бугрились коростой, будто наплывы на дереве.

«Прекрасный Незнакомец, как пошутил Ланселот».

Раны на теле ныли, мерзко текла теплая сукровица, рыцарь содрогался от перспективы сгнить заживо. Хваленое здоровье подорвано. Который день голова кружится, накатывает чувство нереальности, будто в дурном сне, настроение препоганое, холодность Хелии терпеть уже нет сил.

«Проклятье! Она смотрит на меня так, будто я виноват во всем случившемся. Почему у нее всегда другие виноваты? Ха, самое смешное, что пожалела об утерянном фиале духов! Неужто разум помутился?»

Рыцарь наполнил фляги, коснувшись на обратном пути щеки, с болезненным удовольствием отколупнул кусок струпа.

«Скорее в Сноудон. Тамошние лекари подлатают».

Не тронув хлеб и мясо, Хелия с грустным видом сидела на подстилке, устремив взор в неведомую даль. Инконню мельком глянул на коней, жующих овес из торб, и занялся огнем.

Ветки затрещали в оранжевой пасти костра, и рыцарь довольно откинулся на спину, потом придвинулся к огню, сладкое тепло омыло больное тело.

Хмурое небо быстро темнело, серую гряду облаков пересекал темный клин птиц, ронявших тоскливые кличи. Рыцарь, отпив воды, посмотрел на нетронутую пищу.

— Леди, поешьте, — попросил он. — Пожалуйста. Наберитесь сил.

— Не хочу, — ответила тихо.

— Еда придаст вам силы. Вам нужны силы.

— Откуда вы знаете, что мне нужно? — спросила Хелия зло, губы сжала в нитку.

— Но я…

— Что вы? Жалеете? Вижу, жалеете, а затем брезгливо кривитесь!

— Леди! — воскликнул рыцарь.

Хелия засмеялась:

— И вам не стыдно называть шлюху леди?

— Прекратите, — сказал он взволнованно, — вы были и остаетесь леди, самой лучшей из известных.

Фрейлина неприятно усмехнулась.

— Страшно подумать, с какими бабами вы общались, если я кажусь вам кладезем добродетелей, — сказала презрительно. — Ах да, забыла, что вы безродный, не получили подходящего воспитания.

Инконню вскипел, процедил, из последних сил сдерживаясь:

— Леди, я понимаю, вам выпало тяжкое испытание, но должно преодолеть его достойно.

Хелия вскочила, напугав лошадей. Рыцарь поднялся вслед, нервно оглядел голые заросли.

— Понимаешь? — прошипела девушка. — Что ты понимаешь, мужлан? Твой куцый рассудок не способен понять мое бесчестье!

— Леди, успокойтесь, — мягко попросил рыцарь, содрогаясь от страшного вида некогда прекрасной девушки. — Боль пройдет. Вашу честь украсть нельзя, подонки мертвы, вы чисты, а время все залечит.

Взгляд фрейлины заледенел, лицо уродливо перекосилось, всклокоченные волосы придавали ей вид отвратительной ведьмы.

— Заткни-и-ись! — завизжала фальцетом, кони попытались сорваться с привязи.

— Тише, леди, кто-нибудь услышит, — прошептал рыцарь моляще.

Палец ткнулся ему в грудь.

— Ты! — визжала девушка. — Ты виноват. Из-за тебя, все из-за тебя, тварь! Все из-за тебя, скотина. Ты недосмотрел, поганый рыцарь! Кто клялся защищать меня?! Тва-а-арь!! Ненавижу!!!

Голова рыцаря замоталась от града пощечин. Хелия била с остервенением, ногой пнула в колено.

«Если бы я не поиздевался над бароном, ее бы не тронули», — мелькнула у Инконню грустная мысль.

Ногти сорвали струп со щеки, и Инконню зашипел, от ярости в голове помутилось, толкнул девушку наземь, поспешно отступил, заведя руки за спину.

— Видите! — сказала Хелия со злым торжеством. — Вам противно даже прикоснуться к грязной шлюхе.

Рыцарь угрюмо молчал. От вида безумной девушки, похожей на лохматую гарпию, потекли слезы.

— Да, я дрянь, меня следует забить камнями, утопить в реке! — прошептала Хелия.

Она метнулась к скудной поклаже, в руках блеснул нож, острие устремила к горлу. Инконню гигантским скачком оказался рядом, вытянул руки. Левое предплечье ожгло болью, клинок скрежетнул по кости, и рыцарь с воплем отшатнулся, выворачивая с хрустом рукоять из девичьих пальчиков.

Хелия кривила рот, на лице читалось раскаяние. Инконню со сдавленным стоном зашвырнул клинок подальше. Фрейлина подалась к нему, но рыцарь крикнул с досадой:

— Не подходите!

Гиацинтовые глаза померкли, Хелия села на подстилку с отсутствующим видом.

— Леди, извините, — сказал рыцарь, но девушка осталась безучастной. — Посмотрите на меня.

Инконню едва не заплакал. Руку немилосердно жгло, по щеке тек алый теплый ручей, а под старыми повязками мерзко чавкала сукровица. Рыцарь понимал, что Хелия своим отчаянным поступком, всплеском эмоций попыталась преодолеть барьер гнетущего унижения. Нельзя было допустить, чтобы она замкнулась навсегда, постепенно утратив интерес к жизни.

— Посмотрите, что я умею, — сказал рыцарь дурашливо.

Он неуклюже перемахнул через костер, развел руки, смешно надул щеки.

— Эгей! А еще вот так!

Хелия с вялым интересом наблюдала за клоунскими ужимками. Рыцарь припал на колено, с глупым выражением лица принялся выделывать движения, от которых раньше бы сгорел со стыда.

— Эй, гоп, хей, тру-ля-ля! Умца, умца!

Рыцарь, запыхавшись, сунул пальцы в кромку костра, испачкал лицо горячим пеплом и с шутливым вскриком повалился на спину, дрыгая ногами, как опрокинутый жук.

Затем он вскочил, кудахтая, похлопал себя по бедрам, кривясь от боли.

— Ай-на-нэ!