Орден Сталина - читать онлайн книгу. Автор: Алла Белолипецкая cтр.№ 44

– Ну, вот и всё, – сказал Стебельков и надавил несколько раз на кирпичи у самого пола, справа от двери, вследствие чего та бесшумно отворилась. – Дальше вам идти одному. Станете выходить – дверь захлопните, а потом снаружи откроете ее таким же манером. План-то при вас?

Юноша кивнул: план пресловутого тира НКВД, переданный ему пронырой Иваном Тимофеевичем, он химическим карандашом перерисовал себе на правую и левую ладони.

– Ну, тогда – ни пуха!.. – И, сопроводив пожелание кратким взмахом руки, Стебельков развернулся, а затем почти что трусцой припустил по коридору прочь.

– К черту!.. – пробормотал Коля.

Он дождался, когда шаги Ивана Тимофеевича смолкнут в отдалении, и снял с плеча маленький рюкзачок, на который Стебельков всю дорогу поглядывал с явственным любопытством, и осмотрелся по сторонам.

Возле краснокирпичной стены коридора, почти упираясь в приоткрытую секретную дверь, лежал длинный, довольно узкий предмет, накрытый куском брезента. Об этом предмете у Коли с Иваном Тимофеевичем накануне вышел жестокий спор. Но, в конце концов, Стебельков сдался, пообещал, что всё сделает. И не обманул.

Подойдя к стене, Коля приподнял край брезента и с явной неохотой заглянул под него, поморщился и снова прикрыл длинный сверток.

– И правда – есть сходство, – пробормотал он, темнея лицом.

Что он имел в виду – было неясно, поскольку на сверток у стены Скрябин больше не глядел. Вместо этого он вытащил из рюкзака и аккуратно разложил на полу полосатое женское платье, а рядом поставил туфли на довольно высоком каблуке; и то и другое было частью имущества, оставленного у него на квартире сбежавшей подружкой.

Закончив с дамским нарядом, Коля извлек из своего рюкзачка небольшое зеркальце и десятка полтора маленьких жестяных баночек: круглых, снабженных бумажными этикетками.

– Слава богу, что Мишка меня не видит, – пробормотал юноша, – а не то сдал бы он меня в больницу Кащенко или, вернее того – в институт Сербского…

Как и обещал Григорий Ильич, для Михаила Кедрова нашлось занятие в сфере изучения труднообъяснимых явлений. То есть, конечно, нашлось оно для обоих друзей, однако именно Мишино участие помогло сделать открытие, обеспечившее внезапный прорыв в деле «Максима Горького».

Так называемая библиотека была для Семенова и его сподвижников вспомогательным хранилищем, своего рода архивом. И, хоть доступ в него разрешался лишь тем избранным, чьи кандидатуры одобрялись лично Григорием Ильичом, подлинно секретным объектом он всё-таки не был. Сердце Ярополка (Коля ни разу не слышал, чтобы кто-нибудь упомянул при нем само это слово) находилось, как подозревал юноша, совсем близко, но оно было спрятано за семью печатями.

Не раз и не два Николай Скрябин пытался пройти чуть дальше по коридору, мимо библиотеки: туда, где располагалась одна особенная дверь; однако всякий раз его останавливали часовые, денно и нощно сторожившие подходы к ней. А между тем никакой нужды в подобных предосторожностях вроде бы и не было. Дверь эта была такова, что понадобился бы не один килограмм динамита, чтобы снять ее с петель. Она была не просто бронированной: Коля полагал, что ее отлили в виде цельной стальной плиты, толщину которой он не мог себе даже вообразить. Ни замочных скважин, ни кодового замка, ни даже ручки на ней не было. Оставалось только гадать: кто, как и когда эту дверь отпирает?

Коля ни разу не видел, чтобы кто-нибудь заходил в неё или выходил обратно. И терялся в догадках, откуда именно берутся бесчисленные фотографии и документы, которыми набиты архивные папки? Фотографии особенно интересовали Колю, поскольку именно их сортировкой приходилось теперь заниматься ему и Мише Кедрову. А те кое-кто, кого Григорий Ильич обещал Скрябину показать – были люди, на этих карточках запечатленные.

Число фотоснимков пополнялось едва ли не каждый день, и были они столь необычны, что Коля сделал вывод: их проявляли и печатали в особой, снабженной специальным оборудованием фотолаборатории. И находилась она, по мнению студента МГУ, за той самой стальной дверью.

Мысли о двери настолько поглотили Скрябина, что ключевые улики по делу «Горького» он в библиотеке пропустил. И нашел их Миша Кедров. То были кинопленки – отснятые на Центральном аэродроме имени Фрунзе. Колин друг отыскал их на одном из стеллажей в дальнем конце библиотеки.

К пленкам прилагалась целая подборка распечатанных с них особых фотографий, и на всех карточках было явственно видно: за спиной у летчика Благина находится некое наподобие его вытянутой тени. Только контуры у нее были иные, чем у тени настоящей. Другая тень имела вид человека, но в то же время напоминала черный конус, в который постепенно – как в воронку смерча – затягивало сталинского сокола.

– Это – аура Благина? – спросил Миша, уже начинавший разбираться в таких вещах.

– Да, но только – специфического рода, – сказал Коля. – Я бы назвал ее «ангелом смерти». И вот ведь что интересно: когда авиационный праздник только начинался, ее видно не было. «Ангел» появился после того, как он пообщался с Благиным. – Юноша ткнул пальцем в одну из фотографий, на которой присутствовал мужчина в форме НКВД – со знаками различия комиссара госбезопасности 3-го ранга. – Интересно, славные сотрудники товарища Ягоды обратили на это внимание?

– Судя по всему, сотрудники товарища Ягоды на многое обращают внимание, – буркнул Миша. – Ты сам видишь: у них тут материалов на несколько фотовыставок хватит.

И это было чистой правдой. Григорий Ильич поручил Скрябину и Кедрову составлять описи архивных фотоснимков, численность коих, по скромным Колиным подсчетам, измерялась десятками тысяч. Семенов явно рассчитывал, что Скрябину быстро осточертеет копаться в них и он, бросив своего друга в архиве, попросит для себя настоящее дело. И перестанет наводить тень на плетень со своими книгами. Но именно эти фотографии и оказались настоящим.

На карточках запечатлены были субъекты самые разные: мужчины и женщины, молодые и старые, известные всем государственные деятели и неведомые прохожие на улицах. Всех этих людей (а среди них были и Ленин в Горках, и Киров у дверей Смольного) объединяло одно: за их спинами просматривались такие же черные коконы, как был у летчика Благина.

Медный же Колин ауроскоп нужен был (по идее) для того, чтобы оценивать другие, обычные фотоснимки – на которых ангелов смерти не было. Таких фотографий в библиотеке также имелось немало. Скрябин должен был их изучать и заносить в особый реестр те из них, на которых его подзорная труба позволила бы ангелов разглядеть. Случалось, что Коля их действительно видел – не с ауроскопом, невооруженным глазом, но сообщать об этом Семенову, конечно же, не собирался.

В жестяных баночках, которые Коля разложил перед собой на рюкзаке, было не что иное, как ингредиенты для театрального грима. Скрябин позаимствовал их в драмкружке МГУ, а гримеру сказал, что набор специфических красителей нужен ему для одного розыгрыша, затеваемого в канун Петрова дня. И это была практически чистая правда.