Палач, сын палача - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Андреева cтр.№ 9

Было заметно, что Филипп знает, о чем говорит, и пороли его за смерть подследственных и штрафы налагали далеко ни один раз.

– Я еще не сказал о сожжении заживо! – по лицу Филиппа поползла довольная улыбка, рука потирала руку. – В Дармштадте за это платили 14 гульденов. Но сюда уже входило все про все. В Мюнхене за тоже 4 флорина. И еще приходится делиться с помощниками, потому как одному трудно со всем справиться. А вот в Косфельде – как раз полнейший порядок – само сожжение стоит, конечно, неправдоподобно низко, – он сделал выразительную паузу, предоставляя мальчику назвать цену, но когда Клаус запнулся, Филипп выдавил из себя: – Всего 4 флорина! – брызнув при этом слюной. – Но зато там все прописано по пунктам: сложить костер 1 флорин, высыпать пепел сожженной в освещенную воду – еще флорин. И дальше аккуратно пункт за пунктом.

– Вот, такие пироги. – подытожил сказанное Гер Баур. – Жаль, что не все палачи понимают это. Твой отец, например, лучший в Оффенбурге, да и вообще – лучший. Но, только одного не пойму, как он может выпускать на свободу ведьм, всего лишь проткнув их в нескольких местах иглой? Ведь проверка иглой по деньгам – мелочь. Если же ты палач и отпускаешь подозреваемых, мол, они не виновны, кого ты, прежде всего, этим наказываешь?

– Никого не наказываешь. – не понял вопроса Клаус. – Кого же наказывать, если виноватых нет.

– Вот-вот, тогда самыми виноватыми получаются родные и близкие палача. Потому как папа не сумел выбить из глупой, пустой старухи, которую уже ему словили и готовенькую притащили, признания в связи с нечистым. А значит, он на ней ничего толком не заработал, и, вместо того, чтобы кушать сдобные булки с медом и есть крольчатину, его семья, точно проклятые французы, день-деньской хлебает пустую луковую похлебку. Ну, разве ж это справедливо?!

– А посылать невиновных на казнь справедливо? – заступился за отца Клаус.

– Людишки, они завсегда в чем-нибудь да виноваты, ни в этом, так в другом. Ну, ни в колдовстве, так в блуде с соседом. Ни в полетах на шабаш, так в воровстве. Какая разница кого и за что? Господь справедлив и сам разберется, кто у него по какому делу пойдет. К тому же, раньше умерший человек не успевает сделать кучу пакостей, которые, быть может, дьявол уже приготовил для него! А значит, на том свете ему уже меньше отвечать. Что же касается невиновного, то тут и вовсе замечательно все выходит. Потому как, коли палач казнит невиновную, господь непременно ее сразу же в рай и определит. Следовательно, палач он кто? – Он молодец! И потом, если ты думаешь, что на нашем ремесле можно кучу золота загрести и дворец до неба выстроить, то это не так. Мы, палачи, получаем сущую ерунду по сравнению с тем, что идет нашим господам и в городскую казну, следовательно, мы уничтожаем злых и вредных людишек и, одновременно с тем, приносим ощутимый доход в казну.

– Вот, погляди, например, у меня даже один документик сохранился, – Гер Баур порылся в кармане подбитой мехом телогрейки и вытащил оттуда сложенный вчетверо листок, – ты читать-то умеешь?

Клаус утвердительно кивнул головой.

– Погляди вот расценочный лист на казнь знаменитого разбойника и колдуна фон Бера, которую столь блистательно провел твой отец. Погляди, господин Петер Миллер, как непосредственный исполнитель воли суда, то есть палач, получил от города 10 рейхсталеров 5 альбусов. Говоря откровенно – не жирно, но и совсем не плохо. Сколько у него перебывало этих фон Беров... Другое дело, что здесь же мы видим, перед казнью был устроен торжественный банкет в честь поимки и предстоящей казни разбойника, на который ушло 30 рейхсталеров и 30 альбусов! – он отодвинулся от Клауса, наблюдая за его реакцией. – Каково?! Это же втрое больше по сравнению с тем, что получил твой отец, который, в сущности, и проделал все дело, за исключением самой поимки негодяя!

Скажу для сравнения, что за содержание фон Бера в течение, кажется, полутора месяца под стражей и в уплату самой стражи со всеми тюремщиками, конвойными и сторожами ушло всего-то 33 рейхсталера 25 альбусов.

Ты понимаешь, о чем я? Даже если палач и вытягивает клещами ложное признание, тем самым зарабатывая себе медный грошик, его нельзя за это винить. Потому что эти деньги необходимы ему для поддержания собственной жизни, а также жизни жены и возлюбленных чад, которые должны быть накормлены и одеты, которые должны каждый день получать приятные эмоции. В то время как отец семейства обязан ежедневно нырять в само адово пекло за парой-тройкой вшивых рейхсталеров!

Лицо Гера Баура при этом раскраснелось, на лбу выступил пот.

– Я говорю это к тому, милый Клаус, что комиссары, палачи и тюремщики недовольны тем, что делает твой отец. Он слишком уж совестливый, слишком добрый и благородный палач. Рядом с ним мы не можем зарабатывать столько, сколько нам дает господь. Поэтому я не удивлюсь, если в один из дней, если ты, конечно, не попросишь его принять должность комиссара и уехать от нас, ему на голову может свалиться его же топорище, которое вдруг окажется плохо приделанным к основанию, или он вдруг споткнется спьяну и упадет в горящий камин. Всякое бывает. Но не давать нам зарабатывать то, что дал нам всемогущий гос…

– Или дьявол! – В дверях, бледный и взволнованный стоял Петер Миллер. Клаус тот час же бросился к отцу, плача и умоляя простить его за невольную измену.

– Еще раз попытаешься соблазнять или запугивать моего сына, пожалеешь, что родился на свет. – коротко посулил Петер. – Правда, я тебя убивать, скорее всего, не стану, а просто сообщу куда следует о том, как ты мухлюешь с иглами, и тебя погонят взашей, отправив все твое имущество в казну. Но, ежели только я сообщу кому-нибудь свыше или проболтаюсь на исповеди о том, что ты соорудил с распятьем… – он сокрушенно покачал головой. – Тебя ждет, по меньшей мере, четвертование!

С этими словами отец забрал сына и вместе они вышли из душной тюрьмы.

Опыт, практика и многообразные занятия дают судьям столько знаний, что они могут вернее решать, что дозволено, а что нет.

Генрих Инститорис, Якоб Шпренгер «Молот ведьм»

Они молча прошли через тюремный дворик и вернулись домой. Клаус чувствовал себя виноватым, Петер думал о своем.

Отец первый поднялся на крыльцо, вытирая о коврик ноги, Клаус замешкался, в последний момент приметив фигуру молодого человека, подпирающего спиной стену дома и качнувшегося на встречу мальчику так, словно хотел что-то ему сказать.

Им оказался сын священника из церкви Девы Марии, что за мостом, недавно окончивший университет с дипломом бакалавра медицины, Густав Офелер. Не смотря на разницу в возрасте, Густаву было двадцать лет, он всегда был добр к младшим ребятам, и несколько раз даже выручал Клауса мелкой монеткой для игры в шарики.

Косясь на отца, Клаус поздоровался с Густавом, показывая глазами, что сейчас ему не до него. Вслед за отцом мальчик вошел в дом, продолжая думать о Густаве, явно не случайно забредшего в их район и теперь оставленного на улице, точно он и не человек, а какой-нибудь приблудный щенок.