Брошенное королевство - читать онлайн книгу. Автор: Феликс В. Крес cтр.№ 76

Оставался еще Таменат. Собственно, старый великан не слишком волновал Раладана. Да, он считал его своим другом, но в течение жизни он потерял множество друзей, поскольку их общее занятие к спокойным не относилось. Так что он думал про посланника примерно так же, как посланник про него: ну да, друг, надо помочь, но если этот друг лишится своей лысой головы — значит, ничего не поделаешь. Надо было сидеть на Агарах, потягивать мед из кубка и с высоты песчаной дюны смотреть на прилив, что ничем особенным не грозило, а не искать себе приключений на задницу.

Командир «Сейлы» не был уверен в том, что его матросы и солдаты сидят в той же крепости — она казалась ему тесноватой. Всех привели сюда, но держат ли здесь до сих пор?

Сомнительно. Вряд ли в подобной резиденции могла легко поместиться команда морского парусника, пусть даже не слишком большого, — разве что крепость была полностью пуста. Три круглых башни, соединенные деревянными галереями, окружала внешняя стена, достаточно солидная, но не чрезмерно. Это не крепость для особых заключенных, так, городская кутузка, не более того.

Скованный угрозами наместницы, образцовый узник Раладан демонстративно примирился с собственным бессилием. Создавалось впечатление, что он готов просидеть в тюрьме до самой смерти. Он подождал несколько дней, поскольку нельзя же было начать скучать так сразу. Потом, к немалому недовольству двоих сокамерников, сидевших вместе с ним в восточной башне, начал напевать, а затем реветь моряцкие песни, сперва неприличные и смешные. Он пел по-армектански, голос у него был сносный, так что пару раз в окошечко даже заглянул какой-то стражник, хохоча над «Аянкой, которая всем давала, ибо ей своего старика было мало»… Потом он стал петь и по-гаррийски, но уже никто не смеялся, хотя песни выбирались столь же забавные; здесь не знали прекрасного языка далекой Морской провинции… и уж тем более его агарского диалекта. Убедившись в этом, Раладан начал мрачно и громко реветь песню за песней, например, такую:

Рыжий Бохед, если сидишь в этой башне,

Хей-хей, хо! И ррраз!

Если знаешь, где наших искать,

Хей-хей! А ну давай!

Спой мне какую-нибудь песенку,

Хей-хей, хо! И ррраз!

Мне надо знать, где ты сидишь,

Хей-хей! А ну давай!

Но сразу не пой, а то кто-нибудь,

Хей-хей, хо! И ррраз!

Подумает, будто тут что-то творится!

Хей-хей! А ну давай!

На следующий день Раладан внимательно прислушался — откуда-то доносилась старая песня, которую много веков пели во всех портах Шерера: о смерти проклятой команды, которая с помощью братьев-моряков с дружественного корабля сумела снять заклятие, вырвала из глубин свой затопленный корабль и вернулась на море.

Зеленым эхом морские волны со дна течений доносят гул,

И мертвый шкипер в пучине черной в костлявых пальцах сжимает руль…

Пусть небо над морем насупилось хмуро —

Нам не впервой со стихией играть!

Пусть ветер в вантах поет о буре —

Станем и мы подпевать:

Зеленым эхом морские волны…

Пели самое меньшее полтора десятка голосов! Из-за проглатываемых по-агарски окончаний слова было трудно разобрать даже коренному гаррийцу или островитянину с другого архипелага. Что ж, Раладан не держал на «Сейле» дураков. В солдатах он не был уверен, но своих матросов знал прекрасно.

Вскоре он узнал еще кое о чем:

(Запевала)

Хей, тяжела матроса судьба!

(И угрюмый хор)

Рыжего с нами нет! Сидит где-то в подвале!

Хей, худой у матроса кошелек!

Нас сторожат трупы! В каждой башне четыре!

Хей, надо матросу дать знак!

Рыжего с нами нет! Сидит где-то в подвале!

Хей, прежде чем он пойдет в атаку!

Нас сторожат трупы! В каждой башне четыре!

Хей, матрос больше не может петь!

Рыжего с нами нет! Сидит где-то в подвале!

Хей, нельзя больше стражников злить!

Нас сторожат трупы! В каждой башне четыре!

Песня смолкла, но Раладан уже знал все, что нужно, и даже больше. Команда (хотя в западной башне охранники явно не любили моряцких песен) подтверждала его собственные наблюдения. Они сидели в обычной тюрьме, предназначенной скорее для мелких воришек, чем настоящих преступников. В том не было ничего странного, если учесть, что суровый имперский закон всяческих убийц и насильников без церемоний карал через повешение, не особо вдаваясь в смягчающие обстоятельства, разбойников же и грабителей посылали на рудники или каменоломни, а в Дартане — на галеры. Здесь, в городской тюрьме, действительно держали только мелких карманников, может, еще каких-нибудь мошенников, подделывавших бухгалтерские книги, привыкших владеть пером, а не мечом. Надежная камера, если такая здесь вообще имелась, была в лучшем случае одна. Может быть, две — наверняка иногда требовалось где-то держать настоящего головореза, по крайней мере до приговора, после которого он отправлялся в петлю. Матросы знали тюремную крепость в родной Ахелии, и эта, похоже, показалась им несерьезной. «Их сторожили трупы, в каждой башне четыре». Да, Раладан тоже так полагал, видя не обитую железом дверь, скверные засовы, тонкие прутья решетки и достойную восхищения бдительность расторопных тюремщиков. Для двадцати старых пиратов с «Сейлы» крепость охраняли полтора десятка почти готовых трупов, сидящих в трех башнях. Агарский князь принялся складывать песенку, начинавшуюся со слов: «У-ху-ху! Сегодня вечером, у-ху-ху! Жрать дадут, и тогда, у-ху-ху! Захватим всю эту нору, у-ху-ху! Когда вечером жрать дадут, у-ху-ху!» Но вместо этого он заревел другую песню, а именно: «Было мокро между ног девять дней! Хей, придется ждать девять дней! Если что — тогда скажу! Если раньше — отзовусь!»

Он внезапно узнал, что ровно через девять дней выходит из тюрьмы один из его сокамерников.

Раладан считал, что захватить крепость будет нетрудно. Но потом? Двадцать человек, плохо вооруженных (ибо что можно добыть у стражников?) — слишком мало, когда речь шла об освобождении томящихся неизвестно где заложников, хотя бы даже о бегстве из набитого войском города. Да и бегства — куда? В горы? А как там ставить паруса? Раладан пришел к выводу, что если только будет возможно, он переждет девять дней и обеспечит себе необходимую поддержку. Он считал, что время у него есть. Не слишком боясь наместницу Арму, он не верил, будто она действительно хочет причинить какой-то вред ему, Ридарете и Таменату. По крайней мере, не сразу. Он знал, кто эта золотоволосая женщина, и она, как оказалось, тоже знала, кто он. Раладан полагал, что его вместе с друзьями держат под замком лишь как аргумент в разговорах бывшей разбойницы с Басергором-Крагдобом.

Почему, в таком случае, он вообще планировал побег? Потому что не был уверен в результате этих разговоров, а кроме того, привык полагаться только на себя. Он сидел, считал дни и все время пел моряцкие песни, по-гаррийски и по-армектански. Но это были уже обычные песенки, какие можно услышать в любой портовой таверне, и он стремился приучить тюремную охрану к его любви к музыке; никто не должен был удивляться, что когда-то он поет, а когда-то нет. Однако ему пришлось расправиться с сокамерником. Того, который собирался выходить, ничто не волновало, он лишь мысленно планировал, на что потратит деньги, которые получит за вынесенные из тюрьмы известия. Но второй брыкался, так что князь Раладан разбил ему башку о стену, поскольку очень хотел продолжать петь дальше.