Королева войны - читать онлайн книгу. Автор: Феликс В. Крес cтр.№ 153

Сидя в кустах со своими конниками, комендант войск Сей Айе знал о дальнейшем ходе сражения, в точности так, как если бы надтысячник Каронен нанес ему визит и рассказал о том, как собирается поступить. Как только стало ясно, что тяжелые отряды не примут приглашения к дальнейшей гонке, из лагеря начали выходить сомкнутые колонны пехоты. Разозленный Йокес хотел было еще раз поднять своих всадников, но понимал, что как только он это сделает, пехотинцы сразу же вернутся. И потому он ждал, пока вся легкая конница — как он и предполагал — окажется среди деревьев, закрыв собой выход лесной дороги. Предвидя подобное развитие событий, у самого выхода он не держал ни одного всадника. Лишь в нескольких сотнях шагов дальше стояли солдаты Черного отряда — лучшие из всех, что у него имелись. В великолепной атаке на узкой дороге, наступая фронтом шириной в четыре всадника, отряд пробился почти через половину армектанской толпы легких конников, после чего — вопреки надеждам и в соответствии с предвидением — застрял и ввязался в кровавую рубку. До этого спешившиеся конные арбалетчики из остальных отрядов, поддерживаемые лесной стражей и арбалетчиками Сей Айе, буквально выкосили подходящих со стороны леса армектанских конных лучников, которые, однако, не сдались и добрались до первых деревьев, где соскочили с седел и почти позволили себя перерезать, удерживая край леса до того момента, пока не подоспела пехота. Выход с лесной дороги они тоже не отдали; вскоре его забаррикадировали стволами и кронами срубленных деревьев, чтобы всадникам Сей Айе не пришло в голову напасть на идущий следом за армией обоз.

Потом Йокес мог уже только отступать. Уведя свою бесценную тяжелую конницу, он сражался за каждый локоть леса, оставляя десятки засад, в которых сидели лесничие и арбалетчики. Армектанские колонны и клинья не могли пройти даже ста шагов, не удостоверившись сперва, не сидит ли за деревьями неподалеку десяток отличных стрелков, которые перебьют их командиров и исчезнут неведомо куда или, еще хуже, заведут весь преследующий их полулегион под луки ста лесничих, тихо лежащих среди папоротников. Именно такое, растянувшееся на несколько дней сражение все это время шло в лесу. Йокес не имел на него ни малейшего влияния, получая лишь донесения о собственных потерях и ориентировочных — противника, а также о его успехах. Это была война подсотников и десятников против командиров дружин лесной стражи — война солдат, ходивших по горам и болотам с луками в руках, пробиравшихся ночами за неприятельские кордоны, терпеливо ждавших, пока дичь выйдет под прицел, устраивавших засады на врага, который сам готовил засаду. Главнокомандующие обеих сторон могли лишь принять решение о прекращении этой битвы — или ее продолжении. Пока что оба продолжали. Йокес считал собственные потери и потери врага, из сопоставления которых следовало, что два последних лучника застрелят друг друга примерно на заставе Нетена. Каронен тоже считал и, похоже, не соглашался с подсчетами Йокеса; возможно, он до сих пор надеялся, что очень быстро бегущий по дороге щитоносец внезапной атакой захватит Нетен и овладеет пристанью, если его раньше не остановят на мосту одиннадцать тяжелых и легких отрядов, атакующих змеей длиной в три мили.

С сарказмом рассказывавший о войне в лесу Йокес, в сущности, знал, что ему придется уступить. У Каронена было пять тысяч солдат, которых он заменял, отправлял в тыл и лечил, в то время как сам он располагал неполной тысячей измученных до предела, невыспавшихся, голодных и израненных стрелков, которые постоянно сдерживали напор врага, идущего фронтом шириной в несколько миль. Они оказывали сопротивление лишь потому, что оборона в подобных условиях была стократ легче, чем наступление.

Йокес уже знал о поражении Эневена и точно так же доложил ему о своем собственном. Прошло немало времени с тех пор, как княгиня решительно потребовала, чтобы командиры обеих ее армий сотрудничали друг с другом. Они действовали на разных направлениях и не могли помогать друг другу, но, по крайней мере, должны были обмениваться сведениями. «У меня нет ни времени, ни желания переписывать доклады от одного командира, чтобы послать их другому», — заявила она Йокесу, Эневену же она слово в слово написала в письме то же самое. Своего она добилась не до конца. Оба рыцаря готовы были любое известие счесть несущественным, не заслуживающим того, чтобы передавать его командиру другой армии, но, к счастью, о таких вещах, как проигранная или выигранная битва (не говоря уже об обнаружении не существовавшей до сих пор многочисленной армии противника), сообщать друг другу им все же приходилось. Йокес послал Эневену письмо, состоявшее из тридцати пяти слов; Эневен выиграл, использовав только тридцать. Готах испытывал немалое облегчение оттого, что Эзена не может видеть этого прекрасного сотрудничества, образцом которого был почти чистый лист, продемонстрированный ему Йокесом в качестве письма от вождя Ахе Ванадейоне. Однако кое-какие знаки уважения друг к другу оба командира все же выказывали. Йокес даже написал Эневену несколько слов о том, что исключает присутствие на востоке каких-либо легионов с севера. В течение многих лет он командовал там военным округом и знал, сколько солдат служит на пограничных форпостах; может, он и мог ошибиться на три сотни, но не на три тысячи. Взамен Эневен вежливо потребовал назад свои три отряда, поддерживавших войско Сей Айе. Для двух тщеславных, жаждавших военной славы, соперничавших за благосклонность княгини-регента командиров это было воистину сотрудничество высшей пробы.

После разговора Охегенед вышел, чтобы — как он заявил с язвительной усмешкой — взглянуть на место, где предстоит сдохнуть его людям. Йокес разозлился, но громбелардца уже не было. Готах остался, погруженный в свои мысли. Наконец он тоже поднялся с неудобной скамейки и потащился к двери.

— Если честно, ваше благородие, — сказал он, остановившись на пороге, — мы оба знаем, что военный советник из меня никакой. Ты сам знаешь, что нужно сделать и на что способны твои люди. Но тем не менее я кое-что заметил и кое о чем подумал.

— И что же это, ваше благородие?

— Я подумал, рыцарь, что если ты будешь трястись над каждой каплей крови, пролитой твоими любимыми тяжелыми отрядами, то можешь потерять не только эти отряды и проиграть не только свою собственную битву… Уже ухожу, — поспешно добавил он, предупреждая ответ хозяина, — поскольку не хочу, чтобы ты со мной ссорился и излагал свои доводы, а хочу только, чтобы ты просто спокойно подумал. Это не мои солдаты, но твои.

С этими словами он вышел.

Его благородие К. Б. И. Эневен продвигался вперед со скоростью улитки. Он форсировал Мереву, но уткнулся в берег более широкой и глубокой Ранелы. Здесь уже не было многочисленных бродов, мосты же он мог в лучшем случае построить или, точнее, заново отстроить сожженные. Прекрасный каменный мост на главной дороге из Роллайны в Акалию, мост, на который он больше всего рассчитывал, был взорван. Пороховые орудия использовались только на кораблях, так как на суше от них было больше хлопот, чем пользы; никто до сих пор не придумал, что можно с их помощью потопить на лугу или в лесу. Возможно, они пригодились бы при осаде крепостей, если бы в Шерере существовали какие-либо крепости, которые можно было бы осаждать. Во всяком случае, имперские легионы порох не использовали. Но на Тройном пограничье, похоже, нашелся бочонок, возможно, предназначенный для какого-то гарнизона морской стражи? Впрочем, неважно, где надтысячница Тереза откопала эту дорогую и редкую смесь селитры и… чего-то там еще, Эневен не помнил, чего именно. Достаточно того, что она сразу же ее уничтожила, хорошо спланировав последствия. В каменном мосту зиял пролом, достаточно большой для того, чтобы заделать его под градом постоянно сыпавшихся с берега стрел было невозможно.