Громбелардская легенда - читать онлайн книгу. Автор: Феликс В. Крес cтр.№ 114

— Я подожду… — сказала она, чуть поморщившись, ибо боль, о которой она на мгновение забыла, вернулась с новой силой.

Кага стояла на четвереньках, свесив голову. Изо рта капала слюна, подкрашенная стекавшей с разбитых губ кровью.

— Как ты… это делаешь? — с трудом пробормотала она.

— У меня много мяса на костях, — ответила лучница, удовлетворенно демонстрируя собственные руки. — Бой на мечах очень напоминает работу в каменоломне…

Кага засмеялась было и закашлялась. Ясно было, что Лучница по каким-то причинам не собирается ее убивать.

— Не благодари, — сказала Каренира, будто угадывая ее мысли. — Я любила Вилана, но не настолько, чтобы он использовал меня для своих забав. Может быть, тебе это покажется смешным, но я вывела тебя из Короны назло мертвецу, — Гадбы, похоже, чувствуют, что их обманули. Я подумала, что и тебе следует это понимать, Хель-Крегири.

Разбойница, все еще стоя на четвереньках в воде, приходила в себя, сплевывая красную слюну. Верхняя губа, уже основательно распухшая, напоминала кусок сырого мяса.

— Не верю…

Каренира присела на краю лужи.

— Добавить? — спросила она.

Кага набрала воды в ладони и прополоскала рот.

— А если бы я тебя убила… там, у озера? Откуда ты могла знать…

— Я подсказала тебе идею и смотрела, поймешь ли ты, о чем речь. Через десять лет, когда ты станешь старухой, ты тоже легко поймешь, о чем думают детишки.

Кага застыла, поднеся руку к губам.

— А… коты?

Удивленная Каренира проследила за ее взглядом. «Убийцы» появлялись из-за скал и бежали легкой кошачьей трусцой, обходя их, словно пустое место, на расстоянии, самое большее, в несколько шагов. Привязанные к спинам небольшие кожаные сумки подпрыгивали в ритме их движений, тихо позвякивали кольчуги. В середине внешне казавшейся совершенно недисциплинированной стаи большой черный кот говорил своему пятнистому заместителю:

— …Но если мы когда-нибудь еще раз их встретим, неважно, кошку или истребительницу крылатых… Имперских гвардейцев нельзя безнаказанно дергать за усы…

Маленькое горное селение — несколько хижин — пряталось на дне мрачного ущелья. Высоко в небе ветер гнал грязные клубящиеся тучи, напоминавшие комья вязкой глины. Собирался дождь.

Горцы называли такие деревни «высокими селениями» — хотя они вовсе не обязательно располагались высоко в горах. Однако они всегда находились в отдалении от других человеческих поселений, в диких, труднодоступных местах. Ничего удивительного… Как правило, они служили убежищем разбойничьим бандам. Во время войны за Громбелард армектанцы предали огню множество подобных деревень, полагая, что этим наносят тяжкий удар по прячущимся в горах бандитам. Все оказалось иначе. Новые разбойничьи логова выросли как грибы после дождя — только теперь их приходилось искать заново. Пещер и ущелий в Тяжелых горах было бесчисленное множество, и ничто не мешало обосноваться в тех или других. Вскоре стало ясно, что лучше оставить эти орлиные гнезда в покое. Со временем возникло состояние некоего странного равновесия; высокие селения как бы приобрели статус нейтральной территории. Они служили и разбойникам, и солдатам. В краю, где постоянно шел дождь и дул пронизывающий холодный ветер, имело смысл знать места, где можно приготовить горячую пищу и обогреться перед тем, как идти дальше. Нечто похожее наблюдалось во время дартанской войны. Напротив друг друга стояли два вооруженных отряда воюющих сторон. Армектанцы укрепляли свои позиции, дартанцы ждали подкрепления, чтобы, разбив преграждающего им путь противника, двинуться на помощь осажденной Сенелетте. Между позициями тек ручей, который был для обеих сторон единственным источником воды. По неписаному уговору им пользовались и те и другие, хотя стрелки обоих войск легко могли осыпать берега речушки стрелами из луков и арбалетов.

Конечно, порой доходило до сражений, если вблизи высоких селений встречались два враждебных отряда. Но несмотря на это, никто не уничтожал этих деревень без необходимости. Они служили вооруженным группам и одиноким путникам, обитатели же их жили продажей того, что имело ценность в горах, — провианта и огня.

Селение было укреплено, словно крепость: у входа в ущелье стоял частокол, вдоль которого шел глубокий ров. Солидные ворота охранял детина с крепкой дубиной в руке. На шее детины болтался костяной свисток — такими громбелардские пастухи обычно подзывали своих собак.

Частокол являлся признаком того, что в окрестностях когда-то рос горный лесок. В этой части Громбеларда высокогорные деревья были настоящей редкостью; и здесь древесины хватило едва-едва на то, чтобы возвести частокол и несколько убогих домов; кроме них роль жилищ играли небольшие пещеры. Дерево для растопки местные жители доставляли аж из Бадора, ценой немалых денег и труда. Его расходовали тоже крайне экономно, тем более что здесь, в сердце гор, каждую его вязанку можно было продать путнику буквально на вес золота.

Селение имело несколько названий — с тем же успехом оно могло бы не иметь ни одного. Его обитатели «выходили из оврага» и «в овраг возвращались» — никаких других определений им не требовалось. Когда-то они пасли скот, потом случилась война с селениями, лежавшими ближе к высокогорным пастбищам. Лишившись своих стад, светловолосые горцы без сожаления сменили посохи на топоры — и нашли себе новое занятие.

Охранявший ворота человек не спеша прохаживался туда-сюда. Сперва он бездумно потирал дубинкой всклокоченную бороду, потом начал грызть суковатый комель палки, наконец стал постукивать ею себя по голове. Когда и это не помогло убить время, он взял оружие под мышку и сильно потер онемевшие от холода ладони.

Однако все эти занятия не ослабили его бдительности. Услышав отдаленный стук катящегося камня, детина воткнул дубину в щель между скальными обломками и схватил легкий, но вполне приличный арбалет, лежавший около валуна. Сунув ногу в стремя, он зацепил тетиву за прикрепленный к поясу крюк и взвел оружие, после чего сразу же вложил стрелу. Ловкость, с которой он все это проделал, была достойна арбалетчика Громбелардской гвардии.

Сунув в рот свисток, часовой ждал, присев у скальной стены и внимательно глядя в ту сторону, откуда мог появиться чужак.

Долго ждать ему не пришлось. Увидев несколько нечетких, размытых силуэтов (как раз начался дождь), он свистнул — два раза коротко и один раз протяжно. Незнакомцы на мгновение остановились, но тут же продолжили путь. Они приближались медленно, открыто, давая понять, что не питают враждебных намерений.

От хижин к частоколу бежали угрюмые мужики с арбалетами и копьями, быстро занимая удобные для обороны позиции.

Пришельцев было трое. Впереди шел мужчина среднего роста и упитанности, лет пятидесяти с небольшим. На нем был серый военный плащ, какие носили в Тяжелых горах почти все. Внимание привлекала странная застывшая гримаса на его лице.