Избранница Наполеона - читать онлайн книгу. Автор: Мишель Моран cтр.№ 9

— Мария… — начинает он и замолкает, как будто не находит слов для продолжения.

Я запускаю пальцы в шерсть Зиги и жду. Ясно, что французский император попросил моей руки и Австрия теперь вынуждена искать уловки, чтобы отказать, не вызвав у него серьезной обиды. Отец смотрит на князя Меттерниха, и тот откашливается.

— Ваше высочество, — решается князь, — у нас радостная новость! — Я вопросительно поднимаю брови, затем оглядываю стол, переводя взгляд с одного преисполненного серьезности лица на другое. Если новость такая радостная, почему все сидят как на похоронах? — Император Франции, — продолжает Меттерних, — попросил вашей руки. Как вы понимаете, это большая честь для дома Габсбургов-Лотарингских, ибо австро-французского брака не было уже тридцать девять лет.

— Да, и это хорошо, — отвечаю я. Но никто не улыбается. Отец ерзает, а когда я нахожу глазами графа Нейпперга, то вижу, что и он мрачнее тучи.

— Император любит быстро принимать решения, выше высочество. Три дня назад он послал своего пасынка Евгения Богарне в наше посольство в Париже, чтобы просить вашей руки. Нашему послу было сказано, что согласие надлежит дать немедленно, иначе император будет крайне недоволен.

У меня обрывается сердце.

— Так что вы хотите сказать?

Прежде чем ответить, Меттерних бросает взгляд на моего отца.

— Что предложение было принято, ваше высочество.

У меня все плывет перед глазами. Голубые китайские настенные панно из рисовой бумаги приобретают молочно-белый оттенок. Зиги тычется мне в руку, и прикосновение его холодного носа приводит меня в чувство.

— Мария… — начинает отец, и в его голосе слышится нестерпимая душевная боль. — Решение все равно остается за тобой.

— Но вы должны понимать, — торопится встрять Меттерних, — что это решение имеет долгосрочные последствия.

Он имеет в виду, если я откажусь, восемь веков правления Габсбургов-Лотарингских будут перечеркнуты капризом восемнадцатилетней девчонки. Но отец все равно просит меня принять решение самостоятельно.

И за это я люблю его больше, чем когда-либо.

Я обвожу взглядом собравшихся в зале, затем — сидящих за столом членов Госсовета, чьи лица кажутся красными и золотыми в свете канделябров. Вот уж не ожидала, что вопрос моего замужества будет решаться в этом зале. Я думала, это произойдет в тиши кабинета моей покойной матери. Или на восточной террасе, где потолки расписаны фресками с изображением ангелов.

— Ваше высочество, нам требуется ваш ответ, — говорит Меттерних. Иными словами, завтра или свадьба — или война. Моя мачеха бледна, а на сидящем рядом Адаме Нейпперге и вовсе лица нет. Но я не могу позволить себе роскоши учитывать мнение этих двоих. Я сознаю свой долг перед отцом и перед королевством. Глаза у меня горят, и хотя внутри все переворачивается, я выдавливаю:

— Я согласна.

Меттерних подается вперед.

— Согласны на что, ваше высочество?

— Согласна… — я набираю воздуха, — стать женой императора Наполеона Бонапарта.

На мгновение воцаряется тишина, собравшиеся пытаются осмыслить произошедшее. Потом все разом начинают говорить. Адам Нейпперг, который был мне так дорог с момента его возвращения с войны против Наполеона, грохочет кулаком по столу.

— Я решительно против!

— Тут нечего протестовать, — обрывает Меттерних, и оба поднимаются. Но Меттерних не выдерживает сравнения с Адамом, являющим собой полную его противоположность во всех отношениях. Из своих тридцати четырех лет Адам большую их часть провел на войне, чем в мирной жизни. Он участвовал в блокаде Майнца, а при Делене от удара вражеского штыка лишился правого глаза. В том сражении его сочли убитым и бросили на поле боя. Но, несмотря на ранения, он поправился и теперь носит на глазу черную повязку.

Нет ни одной австриячки, которая не слышала бы о беспримерных подвигах Адама, так что, когда он наклоняется через стол, Меттерних подается назад.

— Ну, хватит, — говорит мой отец, но его никто не слышит, и ему приходится кричать: — Хватит! — Оба садятся, а я избегаю смотреть Адаму в глаза. — Все свободны. Ответ мы услышали, и никто не вправе его обсуждать. Граф Нейпперг и князь Меттерних, прошу вас остаться.

Остальные отодвигают кресла и направляются к выходу, когда же поднимается моя мачеха, отец останавливает ее, взяв за локоть.

— Тебе тоже надо задержаться. Ради Марии, — добавляет он.

Я смотрю, как пустеет зал, и когда остаемся только мы впятером, смысл происшедшего наконец доходит до меня. Мне не бывать регентшей моего брата Фердинанда. И неизвестно, на кого возложат эту обязанность, но меня рядом точно не будет. Мне вместо этого предстоит стать женой человека, лишившего наше королевство его богатства и истребившего свыше ста тысяч австрийских солдат, человека, чья страсть ко всему роскошному, грубому и неучтивому известна по всей Европе. Я смотрю на Зиги, и слезы из моих глаз падают на его шерсть.

— Мария, — начинает отец, и мне режет глаз его бледный и опустошенный вид. Он два дня жил с этим известием! — Я хочу, чтобы ты понимала, что никто из нас был не в силах что-либо изменить. — Да. Но и словами тоже ничего не исправишь.

— Да, я понимаю.

— Ты можешь забрать с собой во Францию все, что тебе понадобится. Все, чего только пожелаешь!

Я пересиливаю боль и стараюсь придать своему голосу благодарные нотки.

— Спасибо.

— Французский двор будет совсем не такой, как наш, — предупреждает отец. — Князь Меттерних объяснит тебе.

— И во всех подробностях! — с энтузиазмом восклицает князь, и я вдруг понимаю, что из нас пятерых он один испытывает радостное возбуждение. Интересно, думаю я, какова его роль в организации этого брака и не обнаружатся ли на его счетах щедрые поступления из Франции, если как следует покопаться. — На протяжении этих трех месяцев…

— Значит, свадьба должна состояться через три месяца? — спрашиваю я.

— Да. Но сначала церемония пройдет здесь.

— После которой князь Меттерних и граф Нейпперг сопроводят тебя до границы, — поясняет отец. — А вторая церемония уже состоится в Париже.

— Но его развод…

— О нем будет объявлено завтра. Что касается нашего уговора, то о нем будет сообщено не раньше Нового года.

Значит, надежда еще есть. Может, за эти три месяца он передумает. Может, найдет себе русскую, которая придется ему больше по вкусу. Но отец словно читает мои мысли и качает головой.

— Мария, император — это не твоя мать. — Он намекает на то, что мама меняла свое мнение по три раза на дню. — Он хочет взять в жены именно внучатую племянницу Марии-Антуанетты.

Я-то считала, что мне повезло родиться габсбургской принцессой. Оказывается, все совсем не так.