Полигон - читать онлайн книгу. Автор: Николай Гуданец cтр.№ 93

Как написано в священной Книге книг, созерцание корней страха приводит к бесстрашию. Но хотя корни угрюмого страха обнажились, выкорчевать их было совсем не просто, преодолеть себя она все же не могла. По сей день она удивлялась, что вообще отважилась выйти замуж.

Многое, слишком многое в своей жизни она сделала назло. Мать на дух не переносила Инзура, даже телевизор демонстративно переключала на другой канал, когда он появлялся на экране. Зато все подружки завидовали, что маститый ведущий популярной программы соизволил обратить на нее внимание. Ей самой Инзур казался славным весельчаком, ухаживал он красиво, не скупился на очаровательные мелочи, ни на одну ветречу не приходил без цветов, водил в фешенебельные рестораны — словом, выглядел долгожданным сказочным принцем. В конце концов, решила она, почему бы и нет, все так делают, выходят замуж и рожают, никому это не нравится, однако терпят. Почему не попробовать быть как все, заодно выяснить, женщина она или до мозга костей закомплексованное чудище несуразное. Вот и попробовала, наперекор предупреждениям матери, дура набитая.

Супружеская жизнь продлилась меньше года. Однажды ночью, после затяжной истерики, Инзур дал ей пощечину, тогда она пошла в ванную и полоснула ножом по нежно-голубой венозной веточке на запястье. Больница запомнилась смутно, там пичкали какими-то снадобьями, от которых плыла голова и ничего не хотелось, только лежать и смотреть в потолок. Потребовалось ее письменное согласие на расторжение брачного контракта, в палату пришел адвокат мужа, она подписала какую-то бумажку, ей было совершенно все равно. А потом у нее завелась новая подружка, дежурная медсестра, истово верующая и готовившаяся к посвящению в монахини. Долгими вечерами они просиживали в процедурной, медсестра ей рассказывала о непостижимом всеблагом Харашну.

Окончательное решение пришло, когда она увидела открытку с портретом Клиягу Джандара и поразилась жемчужному сиянию святости, исходившему из его широко распахнутых глаз. Дальнейшее произошло само собой, как всегда бывает, когда Господь направляет на истинный путь. Вскоре она покинула больницу и ушла в монастырь. Она надеялась хоть когда-нибудь увидеть Преосвященного воочию и подаренную медсестрой открытку носила у сердца под монашеским облачением. Однако монастырь оказался такой же грязной мерзостью, как и весь прочий мир, и она ни капельки не жалела, когда ее выгнали оттуда.

Полученный от Преосвященного короткий ответ она перечитала несколько раз и запомнила наизусть.

Дочь моя, не скрою, твое письмо весьма и весьма огорчило Наше Преосвященное Преосвященство. Из него явствует, что на твоем пути возникли серьезнейшие преткновения, которые проистекают из недостаточно цельного уразумения сущности греха и заповеданных нам древними отцами догматов. Как ни прискорбно выглядит по внешности сие, грех неотделим от человеческой природы, он присущ не только заблудшим, но и устремившимся к совершенству, каких бы достохвальных высот ни сподобились они достичь. Скажу более: именно снискавшие цельность наипаче подвержены лютованиям врага человеческого, поелику любезны в очах Господних. Осуждать грешника означает посягать не по разуму на неисповедимый Божий промысел, ведь без греха не существовало бы ни покаяния, ни искупления. Как метко выразился светоч нашей Церкви всеблаженный Никрит, кабы не падшие, зачем тогда Избавитель?

Просьба твоя о личной встрече невыполнима, ибо Нами дан обет никогда не подходить к женщине ближе чем на расстояние полета стрелы во избежание ненужных искушений.

Укрепляйся в вере, усердно молись за грешных, желаю тебе устремиться к совершенству наикратчайшим путем.

Да пребудет с тобой благоволение непостижимого извечного Харашну.

Его Преосвященное Преосвященство, милостию Вседержителя глава Ордена Харашну, смиренный Клиягу Джандар.

Внизу отпечатанного изысканной вязью текста стояла кудреватая подпись и звездчатый оттиск личной печатки Преосвященного. Послание пришло утром, а после обеда ее вызвал игумен, которому Джандар переслал копию ее письма. Толстяк вопил и топал ногами, щеки у него тряслись как студень. Ну, она в долгу не осталась, выложила ему открытым текстом, кто он такой вместе со своими вонючими устремляющимися. Этого старик вовсе не ожидал и совсем взбесился, его чуть кондрашка не хватила. Вернувшись в свою келью, чтобы собрать пожитки, она первым делом порвала портрет Джандара на мелкие клочки и спустила их в унитаз.

Милый Харашну, почему всюду ложь и грязь, лицемерие и грязь, предательство и грязь, не отвергни твою и недостойную невесту, введи в свои вертограды блаженства, силы нет выносить эту жизнь.

Все же как-то надо было жить дальше, хочешь не хочешь.

Симпатяшка Инзур ухитрился обвести ее вокруг пальца, по условиям брачного контракта ей ничего не полагалось при разводе, а жить в тесной квартирке вместе с полоумной матерью опротивело еще до замужества. Она продала роскошное колье, подаренное Инзуром к свадьбе, и сняла номер в дешевенькой гостинице. На бирже труда ее битый час мурыжили с важным видом, устроили компьютерное психологическое тестирование, а потом предложили на выбор сразу несколько мест: продавщицы, официантки, стюардессы. Она решила уехать по контракту на Тангру, было неважно куда, лишь бы подальше от Ирлеи. Видать, пожилой чиновник подумал, что она позарилась на стопроцентную надбавку к жалованью, и принялся ее отговаривать: дескать, вы такая молодая и красивая, а условия жизни на планете чрезвычайно опасны… Лучше бы он этого не делал, может, теперь она не лежала бы, заваленная обломками взорванного здания, в кромешной тьме.

Пыльно, тесно, жестко, неудобно. Придется ждать до тех пор, пока спасатели не разберут завал, ничего не поделаешь. Она отлежала бедро, словно колючками нафаршированное, и перевернулась на другой бок. Все тело ныло как избитое, слипались глаза, ну и ночка выдалась, вот тебе и криворотый, надо же случиться такому, ни за что бы не поверила.

С первого же дня, когда криворотый появился с Рончем в столовой, он словно приворожил ее непонятно чем. Сухопарый и жилистый, с проседью в коротко стриженных волосах, глаза серые с желтоватыми искорками, словно у диковинной рептилии, нервно кривящийся тонкогубый рот. Необычный человек, весь дерганый, изломанный, однако при этом в нем ощущалась какая-то взрывная внутренняя сила. Мужчины такого склада ее вовсе не привлекали, вот смуглый крепыш Абурхад ей нравился, но того давно заполучила цепкая худосочная докторша. Однако стоило криворотому появиться за облюбованным им столиком возле фонтана, невесть почему ее то и дело охватывала робость, по жилам шла потаенная дрожь, и с тревожной досадой она думала: да что ж это такое творится, неужто влюбилась?

В разговорах с ней Тарпиц называл криворотого почему-то сумасшедшим рыбоглазом и при этом заливисто хихикал. Так, словно сам не был из этой поганой секретной братии. А когда Тарпиц предупредил ее, что криворотый не в своем уме и очень опасен, она поняла наконец, почему с первого взгляда этот человек ее взбудоражил, вызвав и подспудное влечение, и отторжение разом. Все-таки от него веяло затаенной горькой бедой, но не гнилью, как от Тарпица, который своими замашками неуловимо напоминал ей бывшего мужа. Такое же самодовольное животное, извлекающее гаденькое удовольствие из чужого унижения. Когда этот пухлячок усаживался перед ней в кресле и с ухмылкой расстегивал брюки, она люто ненавидела его, но послушно вставала на колени, склонялась и вбирала в рот набрякший член, вздымающийся из рыжеватой кудрявой поросли, а разнежившийся Тарпиц стискивал ее груди, принимался играть ими, задавая ритм, то быстрый, то медленный. При этом неизменная презрительная ухмылка Тарпица была хуже всего, даже нестерпимей, чем его паскудная привычка щипать ей соски, задыхаясь в оргазме.