Крылья - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Нестеренко cтр.№ 13

— Да ладно тебе, — отозвался он неожиданно дружелюбным тоном. — Мы ж не чужие. Чем тут киснуть, пойдем разомнемся, а? Мне партнер нужен.

Только тут я посмотрела в его сторону и увидела, что он при мече. Фехтование на мечах я не любила. Хотя Ллуйор был старше, я часто побеждала его на шпагах благодаря своей ловкости и гибкости. Но более тяжелый меч давал ему, как более сильному, преимущество — если только мне не удавалось провести ловкий прием сразу. Затяжной поединок я, как правило, проигрывала.

А совладать с Ллуйором быстро было непросто — все-таки уроки отчима и ему пошли впрок, причем в этом он достиг куда больших успехов, чем в школьных науках.

Еще двести лет назад мечи были основным оружием, но ныне они практически вышли из моды. Солдаты все еще пользуются ими — все-таки огнестрельное оружие слишком долго перезаряжать, да и порох с пулями имеют свойство кончаться. Впрочем, даже в армии уже далеко не все части имеют на вооружении мечи. В обычной же жизни аньйо с мечом можно встретить крайне редко; чаще всего это консерваторы из старой аристократии, упорно не желающие признавать «новомодных» веяний — даже если этим веяниям уже не первое столетие. Изобретение пороха лишило смысла тяжелые доспехи, а значит, и для холодного оружия настала пора легких шпаг и рапир.

Однако мне не удалось отделаться от упражнений с мечом с помощью этих соображений. Выслушав меня, отчим с усмешкой ответил, что мои доводы красивы и логичны, но вряд ли покажутся убедительными вооруженному мечом противнику. Конечно, меня, в отличие от Ллуйора, никто не заставлял учиться владеть мечом — так же, как и шпагой, и метательными ножами, и пистолетом. Обычной ранайской девушке и в голову не придет брать в руки оружие…

Но у обычной ранайской девушки нет крыльев.

В общем, мне не хотелось давать Ллуйору шанс взять надо мной верх, и я предложила ему обратиться к отчиму.

— Он злится на меня, — поморщился Ллуйор. — Говорит, не для того учит меня боевому искусству, чтобы я применял его в кабацких драках. Ну подумаешь, выпил с друзьями, что ж мне, уж и поразвлечься нельзя — всю жизнь только и думать о том, как аньйо пытать и жизни лишать?

— А зачем тебе тогда лишний раз упражняться на мечах? — усмехнулась я.

— Да так, скучно же… — Логика никогда не была его сильным местом. — Пойдем, а?

— Не хочу, — буркнула я.

— А на шпагах?

Это было уже что-то новенькое. Он прямо-таки подлизывался ко мне, и я не могла понять, зачем ему это надо. Впрочем, у меня тут же появилась надежда, что, может быть, ему и в самом деле надоела наша вражда и он решился первым сделать шаг навстречу. Увы, я, наверное, никогда не отучусь от дурной привычки думать о других лучше, чем они того заслуживают.

— Куда мы пойдем? — сказала я. — Дождь на дворе. Отчим не признавал плохой погоды для тренировок и всегда выгонял нас на улицу, но проделывать подобное по своей воле мне не хотелось.

— А мы на чердаке, — ответил Ллуйор. — Места хватит. И вот, словно много лет назад, мы вновь поднялись вместе на чердак. Я давно не была там и даже удивилась, каким тесным и маленьким он мне показался. Мы кое-как разгребли старый хлам, освобождая себе пространство для поединка, и скрестили шпаги.

Бой был жарким, без поддавков. При счете 8:5 в мою пользу Ллуйор наконец отсалютовал мне и опустил оружие, признавая свое поражение.

Я стояла, обмахиваясь крыльями, а он, как в былые годы, вытащил из сундука гобелен с охотниками и улегся, заложив руки за голову. Ллуйор лег с краю, явно оставляя место для меня, и я села рядом.

— Помаши еще, — попросил он; как видно, никак не мог остыть после физических упражнений в душном помещении. Я чувствовала запах его пота, и мне было неприятно, но ради этого внезапного воскресения былой дружбы я решила не обращать внимания, понимая к тому же, что от меня в этот миг тоже пахнет отнюдь не цветами тнуала.

Разговор, однако, не клеился. Ллуйор, должно быть, стыдился возвращаться к детским воспоминаниям и в то же время понимал, что истории из нынешней его жизни мне вряд ли понравятся. Я тоже не знала, о чем с ним говорить после всех этих лет отчуждения. Наконец продуктом растущей неловкости стал его вопрос, что я сейчас читаю. Читала я Йирклойа, и вряд ли Ллуйору это могло быть сильно интересно. Этот философ, несмотря на весь ум и эрудицию, за которые, в частности, его так ценил отчим, отличается на редкость нудным и тяжеловесным стилем изложения. Даже битва с учебником гантруской грамматики казалась мне предпочтительней распутывания полуторастраничных йирклойевских фраз. Вероятно, девушки, читающие Йирклойа, встречаются ненамного чаще, чем девушки, владеющие мечом. Но тут уж мне совсем нет дела до дурацких половых предрассудков. Культурный аньйо должен знать труды Йирклойа — хотя бы для того, чтобы иметь право с ними не соглашаться.

Тем не менее Ллуйор спросил, и я ответила. Радуясь, что нашлась хоть какая-то тема для разговора, я принялась излагать, стараясь держаться доступного ему уровня, идеи основоположника негативизма, попутно приводя и свои возражения. Ну и что, что мне было всего четырнадцать? Тот, кто считает, что мыслить самостоятельно вправе только взрослые, не научится самостоятельно мыслить никогда. Ллуйор вежливо слушал какое-то время, но потом не выдержал и, перебив меня на середине фразы, сообщил, что тоже читает книгу.

Стараясь, чтобы это не звучало саркастически, я поинтересовалась, что это за книга, и он с готовностью процитировал какой-то пошлейший стишок — из тех, что я недавно упоминала. Видя мою скептическую, чтобы не сказать — брезгливую реакцию, он обиженно заметил, что стихи куда лучше, чем философская скука.

— Может быть, писания Йирклойа и скучны, — признала я, — но лучше уж скучная мудрость, чем скучная глупость.

— Как говорят твои любимые философы, — решил проявить эрудицию Ллуйор, — теория проверяется практикой.

И прежде чем я поняла смысл его слов, он вдруг сгреб меня в охапку и впился губами в мои губы.

Я даже не знаю, что было более омерзительно — ощущение чужой слюны во рту или эти липко блестящие похотью глаза, которые я впервые увидела столь близко и отчетливо. Спазм подступил к горлу, я чувствовала, что меня сейчас стошнит. Я рванулась, отталкивая Ллуйора, но он не отпускал. Тогда я ударила его кулаком в скулу, так, как учил меня отчим — резко и сильно, как била бы смертельного врага; да он и был для меня в этот миг смертельным врагом. Его голова мотнулась, зубы клацнули, и он осел на пол. Должно быть, удар был так силен, что на пару секунд сознание Ллуйора помутилось. Я вскочила, выхватывая платок и тщательно вытирая губы; но этого было недостаточно, мне нужно было срочно прополоскать рот, и вообще, хотелось как можно скорее вымыться, словно одним этим взглядом он вымазал меня в чем-то гадком с головы до ног. Я перепрыгнула через него и, подхватив валявшуюся шпагу, бросилась на лестницу.

— Дура! — неслось мне вслед. — Дура перепончатая! Принца ждешь? Да кому ты, уродина, нужна?