Империя Дамеона - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Быстров cтр.№ 83

«Вас убьют», отметил про себя Рэнди, а не «вы кого-нибудь убьете». Она начинает беспокоиться за него…

— Вероника, а что с телевидением?

— Порядок, включайте. Наша кабельная сеть — «Дер тихий ужас вохеншау».

— Не хочу я вашего вохеншау. Мне бы услышать хоть краем уха весточку из Америки…

— Вы так тоскуете по Америке?

— Тоскую ли я по Америке? О да! Я люблю Америку! И Америке принадлежит мое сердце.

— Но что же там хорошего? Огромные душные города, задыхающиеся от преступности, смога и коррупции. И еще там эти ужасные… Негры…

— Ужасные? А вы слышали что-нибудь о негре Чаке Берри?

— Нет, ничего. Это политик?

— Политик… Это изобретатель рок-н-ролла! Эх, нет со мной моей гитары, моего верного «Джибсона»! Но… Погодите-ка минутку.

Он вышел в крохотную ванную комнату, вернулся с расческой, обернул ее целлофаном, снятым с сигаретной пачки. На этом нехитром инструменте он довольно уверенно сыграл инструментальную версию «Rock'n'Roll Music». Вероника радостно захлопала в ладоши:

— Это вы сами сочинили?

— Если бы! Ужасный негр Чак Берри…

— Как здорово! Сыграйте еще!

— Еще будет потом.

Рэнди убрал расческу в карман и принялся рассказывать Веронике об Америке. Он рассказывал о Колорадском каньоне, Долине смерти и Ниагарском водопаде, о мосте Золотые Ворота и бухте Нью-Йорка, о статуе Свободы и Диснейленде. Он говорил об истории освоения Дикого Запада, пел ковбойские песни, вспоминал удивительные приключения Джона Диллинджера и Билли Кида. Он красочно живописал фильмы Джорджа Лукаса и Стивена Спилберга, романы Стивена Кинга, он цитировал все подряд, что только воспроизводила память, — от преамбулы Конституции до Эрика Сигала. Речь его продолжалась целый час без передышки, и весь этот час девушка слушала как зачарованная. А когда Рэнди умолк, она тихо произнесла:

— Как это чудесно… и как непохоже на то, что вдалбливают в наши мозги люди Фрица Йоста! Знаете, Рэнди, мне вдруг впервые стало не хватать воздуха под землей… Вы были правы, я — мышь…

Рэнди обнял ее за плечи:

— А есть еще ночные звезды и желтая луна, облака и дожди, жаркие летние ночи и сверкающий под солнцем снег… Он холодный и хрустящий, Вероника. Этого не увидишь по телевизору. Все звуки и запахи мира нельзя загнать в коробку со стеклянной стенкой, над которой колдует злой волшебник Йост…

Их губы почти соприкасались, глаза девушки были полуприкрыты пушистыми ресницами.

— Я не должна оставаться с вами, — прошептала Вероника, и Рэнди ощутил ее теплое дыхание, пахнущее молоком. — Вы приводите меня в смятение… Я уже не понимаю, где правда, где ложь…

— Не нужно ничего понимать, — тоже шепотом отозвался Рэнди. — Прислушайся к своему сердцу…

Он привлек Веронику к себе и ласково, нежно поцеловал. Она отпрянула, но что-то уже необратимо произошло в ее душе. Некая неосознанная и могучая сила властно заставила ее ответить на следующий поцелуй. Девушка заливалась слезами, не в силах отделить радость от отчаяния в захлестнувшей ее волне.

Звонил телефон, но Вероника не тянулась к трубке, забыв обо всем в объятиях Рэнди. Одна только мысль настойчиво возвращалась к ней снова и снова: они все врали, они все врали ей про любовь и войну.

Кригер и Мерц спускались на тридцать пятый этаж не на скоростном лифте, а на обыкновенном, который полз неторопливо и вызывал у Кригера тягостное чувство нисхождения в ад. Мерц с умыслом выбрал такой лифт: конечно, не для того, чтобы расстроить Кригера, а чтобы показать ему сменяющие друг друга за прозрачными стенами уровни Фортресса. Они резко различались между собой: педантично распланированные жилые кварталы, грохочущие зоны мастерских, недостроенные тоннели, где в скалистый грунт вгрызались кроты-перфораторы. Кригер с любопытством подумал, куда делись миллионы тонн извлеченной из недр породы, и спросил об этом Мерца. Тот разъяснил, что место для строительства города подбиралось с учетом наличия гигантских природных пещер — некоторые из них стали этажами Фортресса, другие использовались для свалки вынутого грунта.

На тридцать пятом лифт замер. Мерц и Кригер вступили в единственный коридор, оканчивавшийся бронированной дверью. За ней располагалось небольшое помещение с двумя дверями, ведущими в разные стороны. Направо, как явствовало из надписей на немецком и английском языках, пролегала дорога в лаборатории. На левой двери никаких табличек не было. Мерц открыл ее простым плоским ключом.

— Святая святых Фортресса, — понизив голос, сказал он. — Наш главный секрет, ультима ратио, который, впрочем, скоро перестанет быть секретом. Правда, лишь наполовину: мир испытает на себе сокрушающий удар, но так и не узнает, каким оружием побежден…

Они миновали еще несколько дверей и зашагали по огражденному перилами металлическому мостику с рифленым полом, подвешенному под куполообразным потолком большого зала. Внизу в полумраке посверкивали никелированные бока цистерн или газгольдеров. В зале было значительно холоднее, чем снаружи.

Мостик привел в шарообразную решетчатую клеть, откуда представала впечатляющая панорама зала. Цистерн было шесть, и они не поражали громадными размерами: каждая из них имела около полутора метров в диаметре и четырех метров в длину. Они стояли на бетонном возвышении в центре, окруженные многоярусными нагромождениями сложнейшей аппаратуры в переплетении каких-то труб, проводов и кабелей.

В клети, где оказались Мерц и Кригер, два жестких стула стояли перед компактным пультом, на котором в тишине перемигивались бледные огни. Мерц жестом предложил Кригеру сесть, устроился рядом.

— Курите, — разрешил он. — Тут нет ничего огнеопасного. Когда Кригер задымил сигаретой, Мерц продолжил:

— Как по-вашему: что вы видите? Можете не стараться выдумывать технические термины.

— Власть, — сказал Кригер.

— Правильно! Попали в самую точку. И я расскажу вам об истоках и перспективах этой власти, потому что, не зная основ, вы не поймете сущности будущего — и вашего места в строю. Вы не замерзли?

— Нет.

— Здесь поддерживается неизменная температура, пятнадцать градусов по Цельсию. — Мерц откинулся на спинку стула, рука его лежала на клавишах пульта. — Итак, вот вам история вкратце — то, что станет Историей с прописной буквы, Историей человечества. Корни идеи уходят в довоенные времена, в тридцать восьмой год. Мысль о создании летального вируса, поражающего вражеские армии и безвредного для завоевателей, не нова, как не нова и бактериологическая война — еще в средние века в осажденные города катапультами забрасывали трупы умерших от чумы людей. В двадцатом столетии биологическим оружием занимались во многих странах. Но все упиралось в проблему защиты. Как использовать высокоэффективные вирусы, от которых невозможно уберечь собственную армию и население? Если же эффективность снижали, то, как правило, средства профилактики и лечения таких искусственных болезней быстро находил и противник. Теперь эта задача решена, и решил ее я —здесь, в лабораториях Фортресса. Для этого понадобилось много лет неустанного труда… Один из первых вариантов вируса «Илзе» я испытал во Вьетнаме еще в тысяча девятьсот шестьдесят восьмом году. Но тогда же выявились и крупные недостатки проекта. Во-первых, вирус действовал не на всех одинаково. Как выяснилось в ходе последующих экспериментов, это было связано с метаболическими… Простите, Кригер, я увлекаюсь и забываю, что вы не специалист. Во-вторых, нестабильность проявлял и антивирусный препарат «Роуз». Сейчас все эти вопросы сняты. В цистернах под нами — абсолютно летальная, совершенная модификация вируса «Илзе-41». По порядковому номеру нетрудно догадаться, сколько препятствий мне пришлось преодолеть… Я избрал новый, неизведанный путь и выиграл. В науке можно побеждать только так… Я не повторил избитой ошибки прежних исследователей и не стал копаться в генетической структуре уже существующих возбудителей заболеваний. Мной сотворено небывалое… В этих шести емкостях — достаточная концентрация «Илзе» для двойного уничтожения всего человечества.