Черная пустошь - читать онлайн книгу. Автор: Вадим Михальчук cтр.№ 32

Я вспоминал слова нашего наставника, с омерзением чувствуя запах железа повсюду. Железом пахли кровоточащие смолой раны на деревьях, железом воняло из маленьких и больших ям, из которых с ужасным грохотом взлетала земля. К запахам железа примешивались резкие тошнотворные запахи, незнакомые мне.

Я полз от дерева к дереву, приближаясь к опушке леса. Я видел, как двуногие уносили тела моих сородичей куда-то по направлению к Башне. Я посмотрел в сторону Башни и не поверил своим глазам: с южной стороны Пустоши я увидел три огромных металлических холма, поражавших мой взгляд резкими острыми гранями. Из этих холмов, очевидно, полых внутри, выходили чужаки и что-то тащили в передних лапах. Какое-то время я смотрел на них, удивляясь, как же им не тяжело все время ходить на задних лапах, но потом понял, что они – прямостоячие. Их было много и больше всего они напоминали мне муравьев, снующих вокруг муравейника.

Я отвлекся от зрелища двуногих, мечущихся по Пустоши, и продолжил наблюдение за теми двуногими в полосатых зелено-черных шкурах, которые убирали тела моих сородичей. Чужаки, стоявшие впереди тех, которые носили тела, держали в передних лапах железные палки, подобные тем, которые извергали в нас огонь. Чужаков было много и я лежал, притаившись за деревом, чтобы они не заметили меня. Нас разделяло двадцать моих прыжков, я отчетливо видел их морды, лишенные волос, их маленькие глаза, их лапы, лишенные когтей, и думал, что неудивительно, что такие слабые и никчемные создания используют колдовской огонь и пламя, чтобы убивать.

Я чувствовал их запахи и удивлялся, что они не чуют меня. Я нарочно подобрался как можно ближе, я лежал под деревом на самом краю леса, но они не чуяли меня. Я еще раз внимательно осмотрел их морды; то, что больше всего у них походило на нос, было размером с большой желудь. Я чувствовал, что некоторые чужаки боятся чего-то, запах страха ни с чем нельзя спутать.

Запах страха состоит наполовину из запаха пота и собственно запаха страха, его испускают особые железы, у каждого живого существа свои. У каждого существа запах страха пахнет по-разному, это потому, что у каждого свой запах пота, но запах собственно страха одинаков для всех.

Я видел, с каким отвращением они носят то, что еще недавно было живой плотью моих родичей, и ярость переполняла меня. Мне хотелось выскочить на них из спасительной тени, увидеть ужас в их маленьких глазах, с размаху опрокинуть на землю, ощущая, как когти входят в чужое ненавистное мясо, вонзить зубы в податливое горло и рвануть что есть силы. Меня останавливал только негромкий шепоток моего воспаленного разума, шепчущий мне, что меня, скорее всего, убьют еще до того, как я успею добежать до первого из чужаков. Я вспомнил, что Мерл стоял от двуногих в сорока прыжках, когда они убили его, и смог заставить себя не поддаться безрассудству.

Я посмотрел в глаза чужака, стоявшего впереди всех, но он не заметил меня. Ведь я лежал в тени, без малейшего движения и был для него не более, чем тенью. Ветер дул от меня к двуногим, это могло бы стоить мне жизни, если бы за мной охотились существа, подобные сейрам, но чужаки не чуяли моего запаха. Это вселяло в меня надежду на то, что мы сможем отомстить двуногим – у них было слабое обоняние и слабое зрение. Я шевельнул лапой в траве. Сухой прошлогодний лист раскрошился под моей лапой. Даже первогодок услышал бы подобный звук с расстояния не то что в сорок прыжков, а всех семидесяти, но чужаки не слышали меня.

Чужаки наконец отошли за металлическую паутину. Я сосредоточил свое внимание на муравейнике двуногих, и заметил, что они опутали металлической паутиной большое пространство внутри Пустоши. Паутина кольцом опоясала Пустошь, многочисленные металлические нити уходили от внешних кругов паутины к Башне. Черные толстые металлические змеи выходили из стен башни и бежали к металлическим кустам, натыканным вокруг башни. Во всей этой мешанине паутинок, металлических змей и кустов была какая-то странная закономерность, система.

Ведь только на первый взгляд муравейник выглядит бесформенной кучей, а внутри него – планомерность входов, выходов, переходов, тоннелей. И улей кажется случайной мешаниной из жвачки и слюны пчел, но присмотревшись, замечаешь завораживающую глаз структуру и неподвластный логике порядок. Паук плетет свою сеть по законам и привычкам своего паучьего племени, привычке, передающейся из поколения к поколению, его сеть тоже имеет свой порядок и структуру.

Но только осы, пчелы и муравьи – всего-навсего дети коллективного разума, они умны благодаря наследию своего рода. Мы же, сейры, создания, руководствующиеся разумом и опытом предков, передающихся не через кровь, а через наглядное обучение и уроки наставников. Мы – разумны, а насекомые – рабы своего племени, лишенные собственной воли, подчиняющиеся законам, заложенным в них еще до рождения.

Лежа в густой траве в тени спасительного дерева, я чувствовал, как солнце медленно подходит к зениту и размышлял над тем, можно ли считать пришельцев разумными существами. Я наблюдал, как они суетятся в окружении железа и отвратительно пахнущих шкур, чувствовал запахи железа, и много незнакомых запахов. Ветер переменился и теперь дул ко мне от «муравейника». Втянув ноздрями воздух, я почуял знакомые запахи: запахи травоядных – их испражнения содержали плохо переваренную траву, как у всех крупных травоядных животных, запахи незнакомых птиц, изредка до меня доносились крики их самцов, пронзительные и переливистые, похожие на луговых куропаток во время их брачных игр. Это было хорошо – на Пустоши не росла трава, значит, скоро травоядные захотят есть. Может быть, за своими животными придут и двуногие.

У двуногих есть собственные животные. Следует ли из этого, что чужаки, убившие моих сородичей, разумны?

Вряд ли, муравьи «пасут» целые стада травяных тлей и используют их для собственных нужд, но это еще не доказательство разумности муравьев.

Двуногие начали убивать нас почти сразу же, как мы вышли из леса. Следует ли из этого, что они разумны?

Вряд ли, ведь муравьи-воины атакуют любое существо, даже неизмеримо превышающее их размеры, приблизившееся к их муравейнику. Также поступают дикие свиньи, когда выращивают своих поросят, и мойли поступают также.

Я еще раз подумал о муравьях и у меня появилась немного странная мысль о том, что двуногие – это какие-то насекомые, действующие по заложенным в них привычкам многих поколений, насекомые, подчиняющиеся общему разуму. Муравей-воин не думает, когда атакует жука, приблизившегося к муравейнику, у муравья нет разума, у муравья есть привычка и обычай. Может быть, мы слишком близко подошли к «муравейнику» чужаков, захвативших Башню. Может, мы раздразнили их не рассуждающую охрану и сами виноваты в том, что чужаки напали на нас.

Отбросив страх и ненависть, я был склонен думать, что разумные существа не убивают бесцельно. Тот факт, что двуногие унесли тела сейров в Башню, еще ни о чем ни говорил. Мясо – это еда, а зачем пропадать еде? Конечно, мысль о том, что мы, сейры, полноправные хозяева лесов от соленой воды на востоке до соленой воды на западе, можем стать пищей для незнакомых существ, заставляла мое сердце сжиматься от ярости, но голос рассудка разумно доказывал, что пути жизни странны и не подчиняются логике. Кто знает, может быть, за эти многие зимы и весны, сменявшие друг друга на протяжении многих поколений сейров, в Башнях родилось неизвестное племя муравьев-пауков, плетущих сети из железа и плюющихся железом? Кто знает, на что способны Башни? Кто знает, какие тайны они скрывают?