На берегах тумана. Книга 3. Витязь Железный Бивень - читать онлайн книгу. Автор: Федор Чешко cтр.№ 22

– Ты что же лучины жжешь без конца? – выговорила она скучным бесцветным голосом. – Ты это зря: сидеть-то и впотьмах можно, а идти без света тяжеленько придется. Тем более, у нас теперь не только дочка твоя, а и Леф охромел… Кончай, говорю, транжирство…

И вдруг без всякого перехода голос ее сделался жестким и властным (Леф аж вздрогнул от неожиданности, и охотник с Лардой вздрогнули тоже):

– И не хватит ли тебе ерзать вокруг да около, Торк? Ведь рассказал же твой дружочек о чем-то поважней Мурфовой гибели. Скажешь, нет? Не скажешь, не станешь врать!

«Твой дружочек…» Сказала бы лучше: «твой душевный дружочек» – вышло бы совсем так же, как говаривал высокоученый эрц-капитан Фурст. Понятно теперь, кто таков старик по имени Гуфа, снившийся тебе в этом вот самом лазе? Да, понятно. Теперь многое стало яснее ясного. Вот и сбылось мучительное твое желание не страдать от ущербности калечной памяти, ты, кабацкий певец и вышибала Леф, нынешний Витязь Нор или как там тебя?.. Будь проклята продравшаяся на свет память; будьте вы все прокляты – Всемогущие Ветры, Мгла-милостивица, поганка-судьба… Будьте прокляты все вы, чьими стараниями в одно тело вложены две души!

Нет-нет, лучше попытаться забыть; лучше суметь задуматься: чего это добивается от Торка ведунья?

Охотник вроде бы и сам не понимал, чего она хочет.

– Ты, Гуфа, чем меня пытать, лучше сама ответь… – Он старательно затолкал в сильно похудевшую связку лучин ту, что уже держал наготове; потом, словно торопясь воспользоваться остатками убывающего света, пристально вгляделся в Гуфино лицо. – Ответь: почему Истовые не смогли совладать с Мурфом? С Фунзом-то у них все получилось, как захотели, а тут…

Старуха досадливо затрясла головой:

– Ты что же, если прямо сейчас об этом не дознаешься, так вовсе покоя лишишься? Пить-спать, что ли, не сможешь, пока не дознаешься? Как же, поверю я…

– Пить-спать, конечно, смогу, но ты все же ответь. – Торк спокойно и вроде бы даже с ленцой в голосе гнул свое. – Ответь, говорю!

– Да чего тут отвечать-то?! Мурф был певец, пойми! Склочный человек, заносчивый, кичливый, но – певец. Настоящий, какого в Мире разве что только одного еще можно сыскать. Конечно, Истовые колдовством его хотели усмирить, как и Фунза, только с настоящим певцом даже самый сильный колдун разве совладает? Нет, тут никак не совладать. Умный бы и пытаться не стал. – Она искоса глянула на Лефа и вновь обернулась к охотнику. – Поначалу, небось, вроде и вышло; да только душа его не смогла чужую волю стерпеть, взвилась – вот и выплеснулось из нее вовсе не то, что назначили Истовые. И, может, вовсе не то, что хотелось ему самому…

– Жаль.

Это слово вырвалось до того внезапно, что Леф поначалу даже не понял, с чего это все воззрились на него с таким изумлением. А когда понял, пояснил торопливо:

– Жаль, что мы с ним тогда так… Ухо это… И песню жаль. Не запомнил ее, наверно, никто, жаль, что пропала.

– Да, песню жалко, – согласилась Гуфа. – Поди, вовсе не худшая из Мурфовых песен была, если даже менялью душу пронять сумела. Ну, – вдруг резко обернулась она к Торку, – ты, может, еще о чем хочешь спросить? Ты не мешкай, спрашивай, а то я сама начну дознаваться!

Торк как-то странно ухмыльнулся – вроде бы и не улыбка получилась, а то ли оскал нехороший, то ли просто губы у него свело.

– Да уж спрошу, – сказал он. – Сколько надобно засыпать гремучей пыли в проклятую трубу, чтоб гирька из нее летела далеко и убойно?

Выражение Гуфиного лица уже не различалось в мерцающем свете, однако Леф готов был поклясться, что старуха выпучила глаза.

– Ну, с пол моей горсти… Там, в мешке с зельем, хранился этакий горшочек – если им зачерпнуть, то получалось в самый раз. А к чему это?..

– Погоди, – оборвал ее Торк. – Еще не твой черед спрашивать. Скажи-ка, сколько пыли оставалось в мешке, который серые прикопали под твоим очагом?

– Да раза на три от силы. А к чему?..

– А к тому. Я, конечно, об этом зелье знаю только из ваших с Нурдом рассказов. Нурд вроде говорил, что чем плотнее заколачиваешь его в трубку, тем больше получается грохоту и тем дальше улетает гирька. Так?

– Ну, так.

– А труба (она хоть и железная, но не шибко крепкая на вид) все же остается целой, так?

– Ну, так. Да чего ж ты?..

– А того. Ты, старая, теперь очень хорошо подумай да и ответь: достаточно ли было тех полутора горстей пыли, что оставались в мешке, чтобы аж этак разворотить твою землянку?

Конечно, лучинный огонек совершенно случайно погас именно при этих словах охотника. И все же Лефу сделалось не по себе. Вышло так, будто лучина погасла от страха. Чушь, конечно, лучины бояться не умеют… Но ведь, к примеру, и Ларду мало что напугать способно; а когда смутно различимые лица канули в ожидаемую, но все-таки показавшуюся внезапной тьму, девчонка ойкнула и судорожно вцепилась ледяными пальцами в Лефов локоть. Только, наверное, испугала ее не похожая на дурное предзнаменование гибель света – просто Ларда сразу поняла жуткий смысл родительского вопроса. И Гуфа сразу сумела разгадать этот смысл, она тоже испугалась, да не на шутку – иначе отчего бы так дрожать ее голосу?

– Ты думаешь… Думаешь, они смогли…

– Да не думаю я – знаю. – Торк казался совершенно спокойным (оно и понятно: у него было время осознать новости и привыкнуть к ним). – Солнца за четыре до вчерашнего серые пригнали к той заимке, что на Лесистом Склоне, две телеги – не то из Черноземелья, не то откуда-то ближе. Нескольких наших мужиков послушники подрядили сволакивать с телег и перетаскивать через заимочную ограду нелегонькие тюки – тюки эти пылили и мазались черным, словно были в них толченые уголья. Причем мужикам-таскунам велели быть наготове: скоро понадобится вынимать все тюки обратно. И в ту же пору тамошний старший брат похвалялся, будто опять-таки вскорости Бездонная так страшно покарает хулителей, засевших в бывшей Первой Заимке, что даже в самых дальних общинах услышат грохот и почувствуют, как вздрогнет земля.

Он замолчал. Остальные тоже молчали. Леф слышал лишь трудное дыхание Ларды – девчонка словно бы только что на крутую горку взбежала.

Потом Торк спросил:

– Как думаешь, старая, откуда бы это они?.. Может, Древняя Глина?

– Древняя Глина… – Гуфа выговорила это, как обычно выговаривают бранные словеса. – Древняя Глина…

Ведунья прокашлялась и вдруг принялась монотонно бормотать:

– …Еще в неуважении красного цвета уличены мною пастух общинного стада Логт и его женщина Вута, и его же малолетние дети. В утро давешнего праздного дня сам я слышал, как упомянутый Логт, против воли Всеужасающего ковыряясь на своем огороде, говорил: все послушники и все старшие над ними – лукавые лодыри; они-де потчуют нас страшными сказками, чтоб мы потчевали их брюквой да патокой. А баба его говорила: выдумали-де назначить праздный день в самую огородную пору. И еще говорила: не то дурни они, не то нарочно хотят нам голодной зимы, а только пусть им – это она о носителях красного цвета говорила – пусть, значит, им каждый кусок зимой поперек брюха станет. А малолетние их дети слушали и увеселялись противным для уха смехом…