Меняла Душ - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Самохин cтр.№ 87

«Паломники могут нас вычислить…»

«Паломники могут нас убить. А найдут ли они дорогу в наш мир по нашим следам, это еще вопрос. У них появится шанс, но как они им воспользуются? Может, и проглядят. Будем уповать на лучшее. По крайней мере мне не хочется погибать в этих стенах».

«Я иду к порталам. Распоряжение относительно секачей уже передано», — доложил Гончий.

«Пошли двух гаргулий в то же место, где в прошлый раз удалось захватить Менялу. Он должен появиться там. Из Межмирья ему одна дорога — туда. Это последняя попытка».

Ааран Хаас Ж’Маати разорвал контакт, вышел из транса и открыл глаза.

Он готов был покинуть замок Межмирья.

Арвати Махони всполошил Жнеца за два часа до рассвета. Он ворвался в спальню отца Станислава в сопровождении трех африканцев из числа своей свиты и раскричался, что близится возвращение Менялы и пора собираться в путь. Спросонья Жнец чуть было не пристрелил шумного миссионера, но вовремя отдернул руку от подушки, под которой лежал его пистолет, протяжно зевнул и сел на постели.

— Чего за тарарам поутру? — Он взглянул на часы и поправился. — Мать моя, сейчас же еще семь часов утра! Еще спать и спать. Какого черта вы здесь делаете?!

— Не очень подходящая речь для священнослужителя, — отметил Арвати Махони, ехидно улыбаясь.

— А я пока не решил: останусь священником или продолжу карьеру киллера, — огрызнулся Жнец. — Что случилось?

— Меняла Душ появится через двадцать минут. Он прорывается сквозь измерения.

— И где этого хмыря ждать? — зло осведомился Станислав.

— Неподалеку от Лемболовских высот. Я пока точно не знаю, как это описать, но могу показать на месте.

— Замечательно! — плотоядно оскалился Жнец и выпрыгнул из постели.

Он, не стесняясь своей наготы, прошелся по комнате, погруженный в собственные мысли, распахнул платяной шкаф, натянул трусы и футболку, снял с вешалки строгий костюм черного цвета с лейблом «Кальман» и неторопливо оделся.

— Я готов, — сообщил он, поворачиваясь к миссионеру.

— У нас говорят, в приблизительном переводе на русский язык: «Когда охотник собирается за дичью, он раздевается, чтобы одежда не мешала ему в охоте». А ты раз… как это у вас говорится… — Арвати мучительно старался припомнить слово, — ах, да… расфуфырился, словно собираешься в парижскую оперу.

— Если я пойду на охоту в голом виде, это вызовет шок у обывателей. В сущности, мы более закомплексованы, чем вы. У нас не принято в неглиже разгуливать по улицам. Дамы начнут кидаться. — Отец Станислав смерил Махони торжествующим взглядом. — К тому же так всегда одевался Жнец. А именно в этом амплуа я привык убивать. Отцу Станиславу это как-то не по чину.

— В этом есть доля истины, — согласился миссионер. — В конце концов, ты Паладин, а я всего лишь Хранитель. Я указываю путь, а ты решаешь проблему. И меня не интересует, как ты это сделаешь.

— Ярослав знает?

— Он уже на крыше. Готовит флаеры к вылету. Дело за тобой. Оружие он собрал.

— Тогда — вперед!

И, растолкав свиту Махони, отец Станислав, он же Жнец, вышел из спальни.

* * *

Судьба, преподнесла ему очередной сюрприз, на который он уже и не смел рассчитывать. Вымотанный встречей с гаргульями, Матвей на несколько дней оказался забыт. Ему носили в темницу пищу и тухлую воду. Камера находилась явно под землей. Она пахла сыростью и могильными червями. Обработанные черные камни всегда были мокрыми и плесневелыми, когда бы Ставрогин до них ни дотронулся. В качестве пищи ему давали жуткое варево из каких-то бобовых, не поддающихся идентификации, и вареного репчатого лука. Иногда в эту бурду добавляли кусочки мяса. Мясо было совершенно несъедобное. Матвей вылавливал его рукой и отбрасывал в сторону параши, от которой несло жутким коктейлем застоявшейся мочи и перегнившего дерьма. Первые порции воды он выплескивал, едва лишь понюхав. Но вскоре жажда превратилась в мучительную пытку, и он попробовал пить. Как оказалось, это было возможно, если под рукой нет ничего более подходящего. Но в следующий же вечер Матвей освоился со всеми прелестями средневекового туалета замковой темницы. Он просидел на корточках в жуткой вони полтора часа. Его ноги одеревенели. И когда уже не стало сил торчать над вонючей дыркой, светя голым задом, он не смог распрямиться. Ему удалось завалиться на сторону и отползти. Потом он минут двадцать растирал окаменевшие мышцы ног. За это время новый приступ диареи скрутил его, и пришлось возвращаться в исходное положение.

Если бы Матвея кто-нибудь спросил о самом ужасном событии в его жизни, он не задумываясь ответил бы, что нет ничего кошмарнее средневекового замка и туалета в нем. А ведь когда-то ему нравилось читать фэнтези. Он восторгался жанром. Его вдохновляли подвиги рыцарей в мире меча и магии. Арагорн сын Араторна, Леголас, лорд Корвин — звучные имена героев, чьими подвигами он восторгался. Тогда в его душе не проснулся странный Дар, наградивший подобием бессмертия. Тогда он не мог и предположить, что когда-нибудь станет подыхать от диареи на подстилке из полусгнившей соломы в замке, принадлежащем гаргульям, существам явно мистическо-магического происхождения.

Первое время Матвей не понимал, почему его оставили в покое. Почему за ним никто не приходит, не устраивает допросы с применением магии, не промывает ему мозги, вбивая в серые клеточки команду на преобразование души древней гаргульи, помнящей еще существование собственного мира, который они называли Дом. Потом он перестал думать об этом. Матвей перестал интересоваться верхним миром. Его полностью увлекли мир темницы и каждодневная борьба с собственным желудком, который постоянно хотел есть, но всё, что ему приносили, либо выблевывал, либо выгонял из себя через другое отверстие. Ставрогин чувствовал себя жутко опустошенным. Все внутренности болели. Он уже молил Бога о смерти или о каком-либо развитии событий, которое могло бы вырвать его из этого подземного омута.

В камеру никто не заходил. Гаргульи знали о его таланте, опасались его и строжайше запретили тюремщикам открывать двери темницы. Личное общение со Ставрогиным запрещалось под страхом смерти. Об этом Матвей не знал, но догадывался. Пищу в оловянной миске и кружку воды ему просовывали в специальное отверстие у пола, закрытое куском кожи.

Так продолжалось несколько дней. Матвей не видел выхода из темницы. Он не впускал в сердце отчаяние, самозабвенно борясь с ним, но чувствовал, что еще максимум неделя — и от его упорной борьбы останется один дым.

В камере не было окна. Тусклый свет дарила плесень, расплывшаяся по стенам. Она излучала призрачное сияние, в котором всё казалось серебряным, даже дырка с дерьмом в полу.

Матвей спал, когда наверху началась заварушка. Его разбудил шум открывающихся ворот. Он приподнялся на соломе и резко сел, вглядываясь в потолок, словно надеялся разглядеть сквозь толщу каменных стен события, которые происходили на поверхности. Он неотрывно смотрел в потолок, но ничего не видел. Да и шум больше не повторялся. Текли минуты. Когда он уже совсем было отчаялся, то услышал жуткий грохот. Он не мог понять, что это за грохот, но очень уж тот не вязался с образом средневекового замка, в котором Матвей находился. А то, что он сидит именно в замке, Ставрогин был уверен. Когда его вели в темницу, путь пролегал по замковой стене, по внутреннему дворику, к высокой толстой башне, напоминавшей заплывшего жиром феодала.