Светлячок надежды - читать онлайн книгу. Автор: Кристин Ханна cтр.№ 30

– Вот и не спорь.

– Совершенно верно. Я не шучу. Ты не пойдешь в школу в таком виде – как Бритни Спирс под кайфом, полуголая. Без разговоров. Дело в том, что я твоя мать. И значит, начальник в этом доме. Или надзиратель. Мой дом – мои правила. Переоденься или пеняй на себя. Могу пояснить, что последствия начнутся с того, что ты опоздаешь в школу и лишишься своего драгоценного нового телефона. Дальше – больше. – Кейт поставила на стол чашку.

– Ты хочешь испортить мне жизнь!

– Ты раскрыла мой генеральный план. Глупости. – Мать наклонилась и взъерошила копну волос на голове Лукаса. – Вы, ребята, еще маленькие. Я не буду портить вам жизнь еще несколько лет. Так что повода для волнений нет.

– Мы знаем, мама, – честно ответил Уильям.

– У Мары все лицо красное, – заметил Лукас и вернулся к построению башни из кукурузных хлопьев.

– Семейный школьный автобус Райанов отходит через десять минут, – сказала Кейт. Потом уперлась ладонями о стол и медленно встала.

– Я неважно себя чувствую, Мара, и сегодня у меня нет сил с тобой спорить.

Это была улика номер один. Нельзя сказать, чтобы Мара собирала их – ей вообще было все равно. Она продолжала жить так же, как и раньше – в школе делала все, чтобы стать заметной, чтобы все хотели с ней дружить. До того первого семейного совета.

– Я была у врача, – сказала мама. – Не стоит особенно волноваться, но я больна.

Мара слышала, как переговариваются мальчики, как задают глупые вопросы, не понимая, что произошло. Лукас – мамин любимчик – подбежал к матери и обнял ее.

Папа увел мальчиков из комнаты. Проходя мимо Мары, он посмотрел на нее; она увидела в его глазах слезы, и колени у нее подогнулись. Плакать он может только по одной причине.

Она посмотрела на мать и вдруг увидела все; ее бледную кожу, темные круги под глазами, потрескавшиеся бесцветные губы. Как будто ее маму окунули в отбеливатель и вытащили обесцвеченной. Больна!

– Это рак, да?

– Да.

Мару так затрясло, что она сцепила руки, пытаясь унять дрожь. Разве так бывает, чтоб за одну секунду твоя жизнь так опасно накренилась?

– Ты поправишься. Правда?

– Врачи говорят, что я еще молода и здорова и поэтому все должно быть хорошо.

Должно быть!

– Я пойду к самым лучшим врачам, – сказала мама. – И справлюсь с болезнью.

Мара с облегчением выдохнула.

– Тогда ладно, – наконец произнесла она, чувствуя, как это ужасное стеснение в груди постепенно ослабевает. Мама никогда не лгала.

Но она лгала. Она лгала, а потом умерла, и жизнь Мары рухнула. В последующие годы она пыталась узнать женщину, которая исчезла, но могла вспомнить лишь больную раком маму – бледную, хрупкую, похожую на птичку, без бровей и волос, с тонкими белыми руками.

Ужасное «празднование жизни мамы» было невыносимым. Мара знала, что от нее ждали в тот вечер. Все ей объясняли. «Это больно, я знаю, но так хотела она», – устало сказал папа. Бабушка попросила ее помочь на кухне: «Тебе будет легче». Только Талли была честной и настоящей. Она сказала: «Боже правый, я скорее выколю себе глаз, чем это сделаю. Мара, ты не подашь мне сервировочную вилку?»

Октябрь две тысячи шестого года. Мара закрыла глаза и стала вспоминать. Именно тогда все пошло вкривь и вкось. В день похорон. Она сидела дома на верхних ступеньках лестницы и смотрела вниз на гостиную, заполненную людьми…

…одетыми в черное. Каждые несколько минут верещал дверной звонок, и в доме появлялась еще одна кастрюлька, накрытая фольгой (похоже, ничто так не возбуждает аппетит, как похороны близкого человека). Музыка тоже напоминала о смерти – джазовые мелодии, которые ассоциировались у Мары со стариками с тонкими галстуками и женщинами с прическами «птичье гнездо».

Она понимала, что должна спуститься, разговаривать с людьми, предлагать напитки, уносить пустые тарелки, но она не могла видеть все эти мамины фотографии. Кроме того, когда она случайно смотрела на кого-то – тренера футбольной команды, преподавателя танцев, миссис Баки из продовольственного магазина, – то натыкалась на один и тот же взгляд, «бедная Мара», и этот взгляд отрывал еще один кусок от ее сердца, напоминал, что эта потеря навсегда. Прошло всего два дня – два дня, – и живая смеющаяся женщина с фотографий уже начала стираться из памяти. Мара могла вспомнить только другую мать – бесцветную, умирающую.

Снова послышался звонок в дверь.

Подруги вошли через парадный вход, словно рыцари, готовые спасти принцессу, – плечом к плечу, макияж размазан от слез, в широко распахнутых глазах застыла печаль.

Никогда еще они не были так нужны Маре. Она встала, чувствуя, что ноги не держат ее. Эшли, Корал и Линдси бросились вверх по лестнице и обняли ее, все вместе. Подруги стиснули Мару так крепко, что ее ноги почти оторвались от пола, а слезы, которые она так долго сдерживала, хлынули рекой.

– Мы не знаем, что сказать, – призналась Корал, когда Мара наконец отстранилась.

– Мама у тебя была крутая, – заявила Эшли, а Линдси кивнула.

Мара вытерла глаза.

– Жалко, что я ей этого не говорила.

– Понимаешь, она вроде как все знает, – сказала Эш. – Моя мама просила тебе это передать.

– Помнишь, когда она принесла маленькие кексы в класс миссис Робинсон? Украсила их, как в той книжке, которую мы читали. Как она называлась? – Линдси нахмурилась, вспоминая.

– «Миссис Фрисби и крысы». Она сделала у кексов усы, – подсказала Корал. – Это было ну просто потрясающе!

Они кивнули, и глаза их наполнились слезами.

Мара тоже вспоминала. Ты приходила ко мне в класс! О господи! И что на тебе было надето?

– В «Павильоне» ночной сеанс «Кошмара перед Рождеством». Думаю, нужно пойти, – сказала Линдси. – А до начала можем потусить у Джейсона.

Мара едва не сказала: «Мама мне не разрешит». От этой мысли глаза ее наполнились слезами. Она была уже не в состоянии сдерживать свои чувства. Она казалась себе домом, который вот-вот рухнет. Слава богу, ее подруги рядом.

– Пошли, – сказала Мара и повела их за собой вниз по ступенькам, потом через всю гостиную. У входной двери она услышала голос матери – она могла в этом поклясться. «Возвращайтесь, юные леди. Вы четверо собираетесь на ночной сеанс. На этом острове после одиннадцати не происходит ничего хорошего».

Мара остановилась. Подруги окружили ее.