Вольная Русь. Гетман из будущего - читать онлайн книгу. Автор: Анатолий Спесивцев cтр.№ 24

– Скажите еще, чтобы у бойниц остались токмо наилучшие стрелки из числа тех, у кого глаза и ночью не слепнут, – подчеркнул в наставлении посланникам Москаль-чародей при этом. – И чтоб пушкари не смели и носа наружу высовывать, пока нового приступа не будет!

«Судя по количеству трупов у этого бастиона, потери атакующие понесли серьезные, вряд ли еще без артподготовки сунутся. Эх, как жаль, что осветительные ракеты довести до ума не удалось! При искусственном освещении всей линии обороны мы бы их куда больше положили, о ночных штурмах и думать турки бы забыли. Не судьба. Надо будет утром озаботить старшину и подсчетом вражеских трупов, причем желательно по «родам войск»: по отдельности янычар, талибов, сипахов, наемников-азапов… А казачки пусть отдыхают, не сомневаюсь, большая часть этих сорвиголов и поспать этой ночью сумеет: что для них подобный бой? Они и не в таких переделках участвовали».

Казачьи потери оказались также немаленькими. Больше сотни убитыми, почти полусотня ранеными, немалая часть которых – Аркадий в этом не сомневался – не переживет грядущий день. И калибр у местных ружей очень уж серьезный, и уровень медицины далек от того, какой был в покинутом им мире.

Повозившись с составлением таблицы потерь, с удивлением обнаружил, что на валах, которые расположены чуть в глубине позиций, погибло значительно больше людей, чем на выдвинутых вперед бастионах. Поломал немного голову над этой загадкой и решил, что это произошло либо из-за ослепляющих огней над бастионами, мешающими прицелиться в их защитников, либо из-за куда большей высоты укреплений узлов обороны: стрелять вверх или вниз из кремневки вообще невозможно, даже относительно небольшой наклон ружья мог быть помехой.

Возбуждение от штурма спало, и где-то к середине ночи наказного атамана стало клонить ко сну. Может, часа в два, а возможно, и в полчетвертого. Время – без объективных его измерителей – процесс очень субъективно воспринимаемый. То несется вскачь – ни на каком жеребце не догонишь, то ползет медленнее самой обожравшейся улитки. Посомневавшись, завалился спать прямо в каземате и дрых без задних ног. Отдыхал бы и куда дольше, но залпы гиреевской артиллерии разбудили разоспавшегося атамана лучше всякого будильника.

Пробуждение получилось… нештатное, такое разве злейшему врагу пожелаешь. Что ему снилось, Аркадий не запомнил, но, судя по всему, пушки загрохотали именно в момент так называемого быстрого сна. Вскочив с лавки как подорванный, несколько секунд не мог понять, где находится и что же здесь происходит. Сердце заработало, будто при спринтерском забеге от матерого секача, во рту пересохло, а вот глаза поначалу ничего рассматривать не желали. Да и виски сдавило, будто римский папа ему не высокий орден, а невидимого всем инквизитора с пыточным инструментом прислал и тот всерьез взялся за дело. Ко всему прочему, мочевой пузырь сигнализировал о переполненности и требовал немедленного облегчения.

Наконец, осознав, где, что и когда, немного успокоился.

«Ой-ей-ей! Знаменитым колдунам и атаманам уссыкаться не положено! Не поймет здешний электорат таких сдвигов в детство. А это чревато крупными, скорее всего, фатальными неприятностями. Ох уж эта демократия, одни неприятности от нее, даже если она не липовая, как в ХХ веке, а самая натуральная, прямого действия».

Под размышления, если это так можно назвать, на соответствующую тему Москаль-чародей сбегал в отхожее место и затем уже смог уделить внимание другим, не таким неотложным проблемам. Например, весьма сильному вражескому артиллерийскому обстрелу крепости и укрепления, в котором его эта канонада застала. Первым делом он заказал кофе. Хотел было пошутить, произнеся замогильным голосом: «Поднимите мне веки», однако вовремя притормозил. Гоголя здесь никто не читал и вряд ли сможет прочитать, зато повод к дурным мыслям вышел бы знатный. Аркадий почаще старался себе напоминать, что здесь нередко атаманов забаллотируют кистеньком по голове с необратимыми для бывшего руководителя последствиями.

Грохот осадных орудий сопровождался нередкими попаданиями ядер в бастион. Земляная насыпь смягчала удары, однако некоторое сотрясение внутри наблюдалось, будто в старом доме, когда рядом по проложенному бог знает когда пути проезжает трамвай. Вроде и несерьезно трясет, а неприятно.

То вдыхая аромат любимого напитка, то старательно дуя на него – пить горячее он и в ХХ веке не любил, а при здешнем состоянии стоматологии прекратил совсем, – попытался рассмотреть, сколько пушек стреляет и откуда они палят.

На великое казачье счастье, разместить артиллерию на окружающих высотах враги не смогли: их крупные орудия по-прежнему использовали каменные ядра, что исключало возможность стрельбы издали. Пушки поставили там, где ожидалось – в строившихся все время короткой осады укреплениях.

«Однако этой ночью не пришлось спать и райя, и топчи (пушкарям), и топ-арабаджи (перевозчикам пушек). Это же какой объем работы они за ночь проделали… хоть снимай шляпу из уважения. Но вот бочонки с порохом ставить на виду – испытывать терпение судьбы. А наши-то в ответ стреляют?»

Знакомый грохот вблизи и светло-серое облако, подымающееся вверх, сразу ответили на его последний вопрос. Артиллерия осажденных приказа спавшего наказного атамана ждать не стала и активно отвечала на вражеский огонь. Аркадий допил кофе, понаблюдал за артиллерийской дуэлью из разных бойниц и, отметив, что пороховой дым поднимается вверх почти вертикально, решил перебазироваться на наблюдательную вышку, с которой в свое время лицезрел приближение гиреевского войска.

Спускаясь привычным для себя темпом по лестнице – местные считали, что он носится, будто на пожар, – Аркадий чуть не налетел на группу запорожцев, тащивших вниз, во двор, тело товарища. То, что это было именно тело, а не раненый, бросалось в глаза – не бывает у живых таких дырок в голове. Пришлось притормозить и последовать за процессией. Наконец и казаки, несшие погибшего друга, и Аркадий с сопровождением преодолели неудобную для переноски трупов лестницу.

Уже на улице Москаль-чародей заметил, что на грязной и латаной свитке погибшего блестят два ордена Святого Георгия, железный и медный.

«Вот он подосадовал, если бы мог: половину шляхетства выслужил, а тут эта пуля… судя по всему, залупа, значит, освоили-таки османы, тьфу, теперь-то уже гиреи, в общем, турки нарезное оружие. А я-то грешным делом думал, что мы еще несколько лет в этом будем над ними преимущество иметь. Недооценил их, недооценил, попьют сволочи еще нашей кровушки».

Сечевики бережно положили тело на землю, и здесь стало заметно, каким высоким, мощным человеком он при жизни был, не случайно его вниз вдвоем тащили и упарились. Оба синхронно сняли свои бараньи шапки и, утерев со лба пот, перекрестились. Чуть отставая в темпе, наложил на себя крестное знамение и Аркадий.

– И як його звалы?

– Гнат Неижсало, батьку, – ответил в почтительном тоне старший из переносчиков, никак не моложе наказного атамана, а уж по виду заметно более пожилой. Однако в патриархальном обществе главный начальник – почти отец родной, ответ был просто уважительным, а не льстивым. – И говорив же я йому, щоб нагибался, колы ружжо заряджае, а вин тильки смиявся. Никого не боявся. Не народывся ще той турок, говорыв, що мене сможет победить. А оказалось, народывся. Бида. А так хотив все хресты выслужыты и шляхтичем сделаться, так хотив… не судилося.