Пиар по-старорусски - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Федоров cтр.№ 3

Мужики заметили Васю, когда он подошёл поближе. Один встал (здоровенный, как танк, и, наверное, такой же сильный), уставился на гостя:

– Ну что, побегал? Пора и честь знать. Божью обитель строить надо.

И тут же быстрым и сильным ударом в ухо свалил ошарашенного Василия Николаевича на траву. Пока тот, оглушённый, валялся, словно мешок, подошёл второй из мужиков, чуть меньше первого, но тоже очень большой. Вдвоём они сноровисто связали Васе руки (сразу видно, делали это много и часто), пинками подняли и пинками же заставили идти. Привязали его к дереву – наподобие коровы на выпасе – и уселись доедать уху. Пленнику поесть, конечно же, не предложили. Поев, быстренько залили костёр, а Васю, ни капли не церемонясь, взяли за руки и ноги и, раскачав, закинули в лодку, которая стояла тут же у берега.

В голове избитого, униженного и оскорблённого Василия Николаевича Зубова, гения пиара, человека, вхожего к сильным мира сего, клубились нехорошие мысли. Он обдумывал, как накажет обнаглевшую деревенщину, когда доберётся до Питера. Надо будет позвонить одному своему доброму знакомому, хорошо известному в определённых кругах. На хлеб себе этот знакомый зарабатывал, как он сам любил говорить, с помощью «ликвидации дебиторской задолженности». А бойцы его – виртуозы утюга и паяльника (не в том смысле, чтобы что-то погладить или запаять, а совсем в другом), а также в самых разнообразных видах различных единоборств, готовы были выполнить приказ своего шефа быстро и чётко, причём в любое время суток…

Но не прав, ох как не прав был Василий Николаевич! Ничем ему сейчас не смогли бы помочь ни знакомый бандит, ни высокопоставленные чиновники или офицеры спецслужб. Никто. Отныне полагаться ему надо было только на свои девяносто процентов коэффициента адаптации. Только на них, и ни на что больше!!!

Лодка между тем шла вниз по течению. Двое гребли, течение было быстрым, и примерно через час причалили к берегу. Васю выгрузили из лодки тем же неприятным способом, что и загрузили в неё.

Метрах в ста от берега стоял деревянный двухэтажный терем. Именно – терем. Слово «дом» к нему не подходило ну никак. «Декорация, фильм снимают», – снова мелькнула у Васи в голове мысль. Сознание никак не хотело принимать новую реальность и цеплялось за привычное. А в нём, в привычном-то, таких вот теремов не бывало. Разве что в Кижах. Но здесь же не Кижи. Да и мужички ведут себя совсем не как нынешние деревенские обыватели. «Да, – мелькнула вторая мысль, – не бывает сейчас таких теремов, не строят их. Не нужны просто. А что не декорация это – видно сразу. Декорации все, как правило, свеженькие, красивые, брёвна желтеют свежеободранными боками. А ведь два-три года – и от желтизны не останется и следа. Темнеет древесина под открытым небом, ой как быстро темнеет. Вот и этот терем – сразу видно, что не вчера построен. И не позавчера. И не позапозавчера. Давно построен. Лет тридцать назад – самое малое. А кому бы в то время надо было строить здесь терем и все эти годы за ним смотреть? Вот и думай, Вася, думай. Привыкай, что в действительности всё совсем не так, как на самом деле. Такой вот воплощённый афоризм. Включай, Вася, свои девяносто процентов».

Пока Василий Николаевич предавался этим размышлением, его провели в терем, где, как и следовало ожидать, всё было сделано в духе седой старины – и лавки, и столы, и стены, и посуда. Абсолютно всё. Не было здесь электричества и алюминия, синтетики и двигателей внутреннего сгорания, генетически модифицированных продуктов и корнеплода по имени картошка. Здесь много чего не было, в этом мире. Но зато здесь был высокий и могучий старик в непривычной глазу одежде – малиновой, расшитой золотыми петухами рубахе, бархатных штанах и сапогах с загнутыми носками – ну прям как с картинки из старой русской жизни. И с внимательным взглядом из-под косматых бровей. Сидел он на красивом резном стуле, выточенном из цельного массива дуба. Впрочем, сказать «старик» было бы не совсем верно. Ничего старческого, немощного в его облике не было. Мощный, умный и властный – эти эпитеты подошли бы к нему больше всего. «Главный здесь» – подумал Вася, не кланяясь, но и не задирая нос.

Хозяин дома некоторое время сидел, пристально разглядывая Васю, словно изучал. Заговорил он первым.

– Вижу, не здешний ты. Одежда на тебе чужая, да и чину не знаешь, ведёшь себя не по-нашему. Опять же меня не знаешь, сразу в ноги не бухнулся. А меня здесь все знают.

Помолчал ещё немного. Потом усмехнулся.

– Ну что, мил-человек, рассказывай, кто ты и откуда. Чем дышишь и чего ищешь.

Не просто, ох как не просто было Васе рассказывать этому человеку свою историю. В самом деле, как и что мог он объяснить средневековому (в чём уже не осталось сомнений) русичу из того, каким образом он здесь очутился? Начнёшь говорить о перемещении во времени – не поймёт просто. Хозяин дома подстегнул его:

– Да ты не молчи, рассказывай. А то ведь ребят моих кликну, не то что заговоришь, запоёшь, как соловей в мае. А, может, и вправду тебя на Соловки отправить – божью обитель строить? А то работа там аховая, мрут людишки-то, словно мухи осенние.

При слове «Соловки» Васю аж передёрнуло, и он решился:

– Видишь ли, хозяин (ах как естественно вырвалось это слово!), я из другого времени, не ваш я.

Хозяин дома перебил его, не выказав никакого удивления:

– Я уже догадался. Это сразу видно. Встарь один аглицкий немец, Рожа Быков кличут, может, слыхал? – писал о таком. Его ещё за это тамошние попы в острог сажали. Да здоровый мужичок оказался, выдюжил. Потом ещё много пользы принёс. Знающий человек был, учёный. Уважаю.

Вася слегка обомлел от столь вольной адаптации имени знаменитого английского философа и учёного Роджера Бэкона к старорусской жизни, но виду не показал. Вызывала удивление и общая эрудиция хозяина дома. Никакого «культурного шока» при известии о пришельце из дней грядущих, ни-че-го… Вася рассказал о себе всё – и о том, каким трудом приходилось зарабатывать на хлеб с маслом (да что там стесняться – на хлеб с маслом и с чёрной икрой), и о том, как он здесь очутился. Хотя, собственно говоря, как он здесь очутился, Вася и сам не понял: погнался за волком, провалился в болото, заблудился в лесу, а потом – бац – получил в ухо и теперь вот стоит здесь, пред ваши светлые очи, хозяин…

Хозяин внимательно всё выслушал и сказал:

– Так, говоришь, мастер ты народные бунты вызывать или усмирять? Это хорошо. Такие люди мне нужны. К делу тебя пристрою, сыт будешь и нос в сметане… Только служи верно, смотри. А то знаешь… Кличут меня Михайло Докука. А Докука – это потому что докучаю людям своими вопросами да делами. И видишь ли, никто мне не отказывает и хворью не отговаривается. А теперь ступай, скажи дворне, пусть тебя пристроят в лучшую светёлку, одежонку дадут чистую – твоя-то совсем оборвалась, а завтра говорить будем, скажу, что мне от тебя надо… а звать тебя теперь будут не Василий Николаевич Зубов – чести много, а Вася Зуб. Ступай.

Наутро дюжий детина, один из тех, кого Вася повстречал на берегу реки, бесцеремонно растолкал его и заявил, что Михайло Докука требует его к себе…