Отягощенные злом. Нет пути назад - читать онлайн книгу. Автор: Александр Афанасьев cтр.№ 5

– Пыталась найти Ковалева?

– Да. Вызвала на доклад…

– И?

Ксения тоже приходила в себя. Выплакалась.

– Его нет.

– Что значит – нет?

– Я попросила… графа Толстого навестить… семью. Супруга сказала, что он уехал в командировку… три дня назад.

О как!

Значит, Ковалев все-таки знал о том, что что-то будет, все это не было для него неожиданностью. Уже интересно.

– Что ты сказала Толстому?

– Ничего! – вызверилась Ксения. – Он привык выполнять распоряжения без лишних вопросов!

В отличие от меня. Выдрессировала, значит. Мои поздравления.

– Опасайся тех, кто не задает вопросы, – резонно сказал я, – у них что-то на уме. Что еще? Путилов знает? Ахметов?

– Нет. Что будем делать?

– Ничего, – сказал я.

– То есть как – ничего?!

– Так. Ничего.

Видя, что Ксения опять заводится, я начал объяснять:

– Те, кто играют игру, все продумали. Если они сумели сделать такую запись, у них есть план. Мы не знаем какой. Сейчас мы знаем только одно: подбросив эту запись тебе, они хотели, чтобы ты начала действовать. Если бы они хотели огласки, они бы подбросили это журналистам, на телевидение, согласна?

На Ксению разумные аргументы всегда действовали. Все-таки характер у нее был мужской.

– Согласна. Ужас… он ведь убил Николая. Зачем ему это…

– Ксения, мы это не знаем. Мы не знаем, зачем человек сел перед камерой и признался в измене. Он не признался в том, что убил императора, он обращается к тебе, он ни слова не говорит про убийство. Если…

Мне вдруг в голову пришла одна мысль. Черт, конечно, заключение должен делать квалифицированный юрист, прокурор, но…

– Давай включим еще раз. – Я снова разлил спиртное. – Будешь?

– Нет. Хватит.

Я включил запись.

– Смотри внимательно…

Снова то же самое. Камера. Стол. Человек в синей жандармской форме с витыми генеральскими эполетами.

– Слушай внимательно. Анализируй каждое слово.

– Я слушаю! – снова огрызнулась Ксения.

Запись закончилась.

– Ты ведь проходила курс права, верно? Отключи эмоции и подумай, в чем можно обвинить этого человека? Что он сказал? В чем он признался?

Ксения посмотрела на меня. Потом попросила:

– Поставь еще раз.

Я поставил. Мы просмотрели еще раз.

– Еще?

– Нет, не надо… – Ксения начала понимать. – Он что-то говорил про… поступки.

– Какие поступки, Ксень? Он назвал хоть один?

Назвал ее так – на автомате, ни о чем таком не думая. Но неловко стало обоим.

– Ну…

– Не назвал ни один. Представь, что сейчас откроется дверь, на пороге появится Ковалев. Что конкретно ты сможешь ему сказать, в чем обвинить? Все, что ты сможешь сделать, – это уволить его по недоверию, верно? Ну, еще назвать идиотом.

Ксения посмотрела на экран, на котором замерло изображение. Потом на меня.

– О чем он вообще говорил? Поступки? Ну и какие поступки? Он скажет, что вел разъяснительные беседы с террористами, именно это он и имел в виду. Кто докажет, что это не так? Да и вообще: а что такого содержится в послании. Он сказал, что у тебя подданных мусульман больше, чем христиан? Выйди в Интернет: там говорят ровно то же самое. Он говорил, что на Востоке мы навязываем свои правила, извращаем ислам? Открой «Гардиан», «Спектатор»… Господи, да наши левые газетенки – там все то же самое! Он предлагал тебе принять ислам? Устроить джихад? Возглавить армию джихада? Я точно так же мог предложить готовиться к прибытию маленьких зеленых человечков на летающих тарелках. Он говорил о том, что Россия и монархия могут рухнуть? Половина Петербурга втайне ждет именно этого, просто не у всех хватает ума молчать.

– Я…

– Это генерал жандармерии, контрразведчик, mon sher! Его выделил и приблизил к себе сам Каха Несторович Цакая. Он один из консультантов при разработке антитеррористического законодательства, он знает его как свои пять пальцев. Он не писатель и не журналист, он знает цену каждому сказанному слову, настоящую цену. Я не исключаю, что, если мы поднимем записи медицинского страхования, то выясним, что страховая медицинская касса оплачивала ему услуги психоаналитика, и не один раз, а может быть, у него в кармане уже есть справка о состоянии здоровья. Если этот человек без принуждения сел под камеру и сказал то, что он сказал, он взвесил каждое слово, и, безусловно, не собирается идти под суд с обвинением в государственной измене. Я не исключаю, что, когда все закончится, он снова появится на сцене, с широкой улыбкой на устах, и займет пост, который ему пообещали за эту запись.

– Кто пообещал?

Я улыбнулся. Протянул руку к наладоннику и забрал его вместе с записью.

– Вот это мы и должны выяснить…

– Эй…

– Зачем тебе эта запись? Я сумею ей распорядиться куда лучше. По крайней мере навести справки, у меня руки развязаны в этом смысле. А ты – веди себя так, как будто бы ничего и не случилось.

– Это сказать легко.

– Ты справишься. Где Нико?

– В Цюрихе, на практике.

– Пусть там и остается. Его охраняет швейцарская контрразведка, я немного знаком с методами их работы. Я попрошу кое-кого дополнительно присмотреть за ним.

– Опять этих…

Я взглянул Ксении прямо в глаза. Вряд ли она привыкла к таким взглядам – все-таки Регент Престола.

– Нравится тебе это или нет, но эти люди – единственные, кто отделяет ваш мир, блистательный мир столиц, от всей той мерзости, которая существует на Земле. Смерть ближе, чем ты думаешь. И нам ничего не нужно от вас, кроме уважения…

Ксения опустила глаза.

– В течение ближайших дней, если ты правильно сыграешь свою роль, к тебе подползут. Самое главное, выдержи – тебе нужно просто продержаться дольше, чем они на то рассчитывают. Первый, кто задаст тебе вопрос, – предатель.

– Я поняла. А если мне зададут вопрос в лоб?

– Скажи, что ничего не знаешь, и запомни кто. Даже если на тебя выйдут родные Ковалева. Это не ты в чем-то виновата, это Ковалев устроил такое.

– А ты что будешь делать?

Я улыбнулся.

– Искать Ковалева, конечно же. Там, в Кабуле, – больше ему негде спрятаться, он должен быть там. Что мне остается делать…

Про то, что творится в Кабуле на самом деле, я не сказал. Привычка максимально ограничивать количество посвященных сыграла свою роль и здесь.