Самоучитель для бога - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Кривошеин cтр.№ 5

— А Иван-от опять напился вчера! Как в них, алкашей, и влазит?! Нельзя же так! Я старая и больная! А он опять бабу привел и всю ночь с ней бурогозил! А я ведь не железная!.. — тараторила Милли.

Егор заскочил в ванную. Дверь закрылась, но скороговорка бабушки не стала тише. Егор задвинул защелку. Да, это непочтительно! Даже некультурно! Но если от Милли вовремя не убежать, можно слушать ее словоизлияния до скончания века. Егору иногда казалось, что она тараторит даже во сне. А зрелище слушателя, пускай даже неблагодарного, подстегивало этот процесс еще больше.

— То ли дело Егорушка! Придет, наестся и сидит газеты читает! Золото, не человек! Не видать и не слыхать!.. Бу-бу-бу…

Шум воды заглушил слова Милли. Егор облегченно выдохнул. Все равно знает дальнейшее наизусть. За год, проведенный в этой квартире, успел изучить всю родню, соседей и знакомых бабушки Милли, включая их кошек, собак и внучкиного попугая Кешу, который умел красиво гадить в готовящийся суп. Изучил все их сложные взаимоотношения, вкусовые, цветовые и прочие пристрастия, антипатии и многое другое.

Егор постарался отвлечься, усиленно двигая зубной щеткой. За стеной хлопнула дверь, к бубнящему голосу добавился грубый мужской. Слова летели отрывистые, резкие, словно удар кнутом. Их было слышно даже сквозь шум воды.

— Молчи!.. Не ори!.. Иди отсюда!.. Не мешай!..

На первый взгляд Иван не в духе. Егор поглядел на себя в зеркало и ухмыльнулся. Ничуть не бывало! Просто он так разговаривает! Сегодня он само дружелюбие! Ваня всегда в благодушном настроении после вечера, проведенного с женщиной. Это после посиделок с друзьями он злюший и неудовлетворенный.

— Да пошла ты, дура старая!..

— Чем я заслужила? Семьдесят пять лет живу, мне подобного даже второй муж не говорил! А он еще тот бурогоз был, упокой Господь его душу!.. «Дура старая»! Пожилому человеку такое…

Егор вышел из ванной. Бабка бубнила с кухни, Иван стоял у входа. Среднего роста, плотный, мускулистый парень лет тридцати пяти. Коротко стриженные светлые волосы, простецкое лицо. Егор кивнул ему и забежал в туалет. Нужно успеть, пока бабка отвлеклась на Ваню.

Потом сидел за столом в своей комнате и поспешно поглощал бутерброды. Радио бормотало новости:

— Сегодня стало известно, что дочь Виктора Петровича Гневина, депутата областной Думы, исчезла из дома. Есть предположение, что она сбежала с неким Селиным Петром, неоднократно привлекавшимся за употребление наркотиков. Еще неизвестно, как отец отреагирует на исчезновение дочери…

Егор замер. Ничего себе! Любовь зла, сделает и из тебя козла. Даже депутаты не застрахованы от ее побочных эффектов.

Новости закончились, следует поторопиться. Стряхнув крошки в мусорное ведро, быстро оделся. Пора бежать.

Дальше все как по писаному. Легкой рысцой до остановки. Как ни беги, все равно опоздаешь. Традиционная стометровка за приближающимся троллейбусом, ехидно качающим рогами.

На остановке толпа народа. Люди злые, взъерошенные. Словно ватага пиратов, готовы осадить узкие двери подъезжающего транспорта. Из дверей уже торчат гроздья счастливчиков, сделавших это раньше.

Егор с разбегу нырнул в толпу. Сзади тут же пристроился здоровенный мужик, схватился за поручни и одним мощным движением затолкнул его в салон. Утренний пресс! Сколько раз говорил себе: подожди, пока он зайдет, и лезь следом. Вот и виси сейчас, сплюснутый, как медуза.

Салон напичкан сонными, злыми людьми. Тронь — хлынет волна раздражения и злобы. Егора прижало лицом к груди пышнотелой старухи, стоящей ступенькой выше. Бабка тут же забурчала что-то о бессовестной молодежи и светлом коммунистическом прошлом. На ноге кто-то беззастенчиво стоял, под колено упиралась чья-то сумка. Схватиться за поручни не было никакой возможности, вся надежда на мужика за спиной. Егор представил, в какой странной позе он зависнет, если из салона в один миг исчезнут все люди. Зависнет и тут же рухнет на ступеньки, потому как ни один гимнаст, даже самый талантливый, повторить такого не сможет.

Проехали остановку, утряслись, расслабились. Тут же сквозь народ продавилась противно верещащая кондукторша, габаритами напоминающая бульдозер. Начались раздраженные препирательства по поводу билетов, расписания общественного транспорта и козлов отпущения…

На конечной остановке Егор вывалился из троллейбуса — помятый, мокрый и злющий, как голодный волк. Ей-богу, еще чуть-чуть — и убил бы. Либо бабку с мощной грудью, либо кондукторшу… А то и вовсе мужика, что плетется впереди. Почему? Да потому что урод!

Потопал к заводу, медленно остывая. Ну будут ли у современного человека в порядке нервы, если каждое утро такое испытание раздражением и злобой.

Утро обдало его приятной свежестью. После душного троллейбуса просто сказка. Свежее, умытое солнышко старательно карабкается по небесам. Легкий ветерок шелестит листвой, овевает лицо утренней прохладой. В такое светлое и солнечное утро злиться совсем расхотелось. Рядом проплыл плакат — «Хлыновский машиностроительный завод! Мы работаем — Россия крепнет!». «Мы работаем — Россия отдыхает!» — в вольном переводе Феклы.

Проходная — лицо завода. На ХМЗ отличная автоматизированная проходная. Кабинки почти как в метро, разве что вместо карточки пропуск и личный номер. Впереди, словно Сцилла и Харибда, подстерегают плотоядными глазами фотоэлементов страшные поручни. Только ошибись — с жутким лязгом отрежут путь к побегу. В центральной кабинке проснется тетушка в камуфляже с газовым пистолетом на боку, выскочит, начнет доставать глупыми вопросами.

Пройдя кабинку, Егор задержался перед стеклянными дверями, ведущими на улицу. На стене висит некролог. На взгляд Егора, очень оригинальный способ приободрить идущего на работу сотрудника. Мужчина. Спокойное, умиротворенное лицо. Лицо человека, не подозревающего, что эта фотография окажется на некрологе. Может быть, и у меня есть такая же фотография? Он поежился.

Проходная осталась позади. Егор зашагал по главной аллее завода. Тополя, словно строй почетной охраны, кивали ему стрижеными кронами. Справа синело недавно выкрашенное здание заводоуправления. Напротив гордость завода — табло межцехового соревнования. Правда, оно не работает! Не то сломано, не то похвастать нечем.

Солнце веселыми лучами подталкивало в спину навстречу новому дню. Впереди по асфальту катилась тень, словно волшебный ручеек, она прыгала по ступенькам, повторяя за Егором все его движения. Слева гудела вентиляция цеховых корпусов. Вокруг в одном и том же направлении шагали сотни людей. Словно муравьи. Было в этом что-то завораживающее, притягивающее. Завод словно живой организм, а люди — это капельки крови. Живительный поток, который заставляет эту огромную, бездушную махину двигаться, дышать, функционировать! И над всем этим музыка…

Из динамиков, развешанных на заводоуправлении, бодро льется марш а-ля шестидесятые годы. Басовитый хор старательно выводит: «Родной завод, бодро вперед…» Патриотический гимн завода. Сие пафосное произведение должно было трогать души работников и вдохновлять их на трудовые подвиги. Лично Егора оно вдохновляло лишь на быстрый шаг.