Сны замедленного действия - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Леонидович Ильин cтр.№ 52

Я нагибаюсь. Сомнений нет: именно так выглядят мельчайшие капельки крови, если их разбрызгать с большой высоты на пол. Например, при профессиональном ударе по лицу, когда нос не расплющивается в лепешку, а лишь больно, вплоть до потери сознания, задевается костяшкой пальца.

– Интересно, – задумчиво продолжает Евгений, – здесь принято делать влажную уборку каждый день или только раз в неделю?

Все еще наклонившись над полом, я поворачиваю голову и вижу, что под кроватью белеет какая-то бумажка.

Извлекаю ее на свет божий и тупо созерцаю то, что на ней написано.

– Номер какой-то, – говорит недоуменно Нагорнов, бросив взгляд на бумажку из-за моего плеча. – Может, телефон междугородной связи?

– Насколько я знаю, в телефонных системах не принято употреблять буквы, – мрачно откликаюсь я.

На душе у меня скребут кошки. Потому что номер, который записан на бумажке, является кодом моего личного доступа в сеть Инвестигации. Но и об этом я не имею права сообщить моему спутнику.

– Дай-ка мне ее, на всякий случай, – просит Нагорнов и бережно прячет бумажку в карман пиджака. – Отдам нашим экспертам, может быть, расшифруют…

Ну-ну.

– Ну, все, я пошел, – решительно направляется к выходу Евгений. – А то точно выговор от начальства схлопочу!..

– А что будем делать с этим? – Я киваю головой на капельки крови на полу.

Нагорнов закусывает губу:

– Ты думаешь, здесь имело место рукоприкладство?

– А ты думаешь, что Лугин порезался, когда брился?

– А почему ты решил, что кровь принадлежит Лугину?

– По запаху, – мрачно шучу я.

– Слушай, Лен, – словно что-то вспомнив, говорит Нагорнов. – Давай впредь договоримся так… Ты не будешь вызывать меня в ночь-полночь тогда, когда тебе что-то померещится, хорошо? И тем более не будешь требовать проводить по каждому пустяку расследование с экспертизами. Договорились?

– Нет, – качаю головой я. – Не договорились. Если ты думаешь, что все это – пустяки, то и я могу подумать, что сон твоей родной дочери не представляет собой ничего особенного.

Он опускает голову. Потом глухо говорит:

– Нет, Спящие – это, конечно, не пустяк. Но и ты ошибаешься, полагая, что вокруг тебя – сплошь переодетые сотрудники секретных ведомств. Все гораздо проще, Лен. Как любое реальное преступление… Мы, кстати, вчера обговаривали с Ножиным одну версию, и пока что все, что случилось вплоть до настоящего момента, укладывается в рамки наших предположений…

Я не успеваю ничего сказать, как Нагорнов продолжает:

– Мы склонны полагать, что в городе завелся маньяк, обладающий экстрасенсорными способностями… Гипноз, внушение и прочее в том же духе… Каким-то образом ему удается вводить в транс свои жертвы. Естественно, остается загадкой, по какому принципу он осуществляет отбор и с какой целью все это затеял, но пока мы его не поймаем, это так и останется загадкой. Чужая душа – вообще потемки, а у маньяка и подавно… если у него есть, конечно, то, что мы называем душой…

– Подожди, подожди, Женя, – бормочу растерянно я. – Ты сказал – в городе завелся… Как это понять? Завестись могут в доме тараканы! Откуда он мог у вас взяться?

– Ну, откуда-откуда?.. Оттуда! – отмахивается Евгений. – Откуда вы все приезжаете в Мапряльск? Вот и этот… гипнотизер хренов, он тоже может оказаться заезжим гастролером… Побудет у нас какое-то время, натворит дел – и дальше, осваивать просторы нашей родины… от Москвы – до самых до окраин…

Я обессиленно опускаюсь на смятую постель, где еще недавно лежал тот, кто выдавал себя за журналиста Лугина.

Это называется: ты ему – про Фому, а он тебе – про Ерему.

До чего ж зациклились наши борцы с преступностью на самых простых и доступных объяснениях! Даже когда им на голову будет садиться летающая тарелка с вооруженными зелеными человечками на борту, они до самого конца будут упрямо твердить: «Не верьте глазам своим, граждане! Это – галлюцинация, которую вам внушают гипнотизеры-преступники!»…

* * *

Как и следовало ожидать, Александр Мищенко исчез из больницы еще до того, как его соседи по палате проснулись. Я побеседовал с ними, но ничего плохого о спортсмене они сказать не смогли. Если не считать того, что оказался он человеком абсолютно некомпанейским и неразговорчивым, даже от традиционного рассказа о себе уходил очень старательно, разочаровав мужиков, для которых появление очередного новичка было одним из немногих развлечений.

В прикроватной тумбочке никаких вещей от Мищенко не осталось. Соседи пояснили, что прибыл он в палату с небольшой черной сумкой, которую, видно, захватил с собой, когда уходил.

Никто спортсмена не навещал, но сам он несколько раз за день куда-то надолго отлучался. Говорил, что ходил звонить к телефону-автомату, установленному на лестнице. Хотя кому мог звонить человек, пробывший в городе всего два дня?..

Попытки что-либо узнать у лечащего врача результатов не дают. Мои вопросы насчет возможной симуляции со стороны Мищенко воспринимаются врачом как провокационный намек на его, врача, профессиональную несостоятельность.

Поняв, что ничего существенного в этом направлении мне узнать не удастся, я направляюсь в палату Спящих и встречаю в коридоре очень сердитого Круглова, который незадолго до моего появления имел лобовое столкновение с Шагивалеевым и Завьяловым.

Выясняется, что бывший майор решил воспользоваться ночным инцидентом, дабы забрать сына из больницы. Однако врачи встали горой против этого, и никакие просьбы и ссылки на Конституцию и отцовские права успеха Константину не принесли. Главным аргументом противников Круглова стал довод, что, дескать, пока не выяснена природа столь странного заболевания, есть все основания полагать, что оно является инфекционным, а там, где существует возможность заражения других людей, заканчиваются все права и свободы граждан.

Разъяренный Круглов ругался и плевался, но сделать ничего не мог.

Увидев меня, он решает привлечь меня на свою сторону, и мне приходится приложить немало усилий к тому, чтобы отговорить его от скоропалительных, экстремистских решений.

В итоге, мы сходимся с ним на том, что надо выждать еще несколько дней, а там, глядишь, обстановка прояснится. Правда, в душе я сомневаюсь, что в ближайшее время будут сделаны какие-либо открытия в отношении Спящих, но, разумеется, делиться своими сомнениями с майором не спешу.

В разгар нашей беседы в невропатологии появляется Завьялов собственной персоной во главе целой свиты людей в белых халатах. Откуда ни возьмись, набегает множество санитаров, и начинается экстренная эвакуация Спящих куда-то в недра больницы.

– Что происходит, Алексей Федорович? – спрашиваю я, сумев прорваться сквозь заслоны свиты к заведующему.

«Неужели все-таки принято решение вывезти Спящих из Мапряльска?» – эта мысль обдает меня неприятным холодком.