Путешествие на восток - читать онлайн книгу. Автор: Любовь Федорова cтр.№ 82

Убежище Джу нашел великолепное. На берегу речной заводи стояла старая ива, у старой ивы – маленький домик. Вдова, которая жила в этом домике, собиралась в деревню на свадьбу внучки, и домик со всем хозяйством на два дня доверила Джу за полдюжины оторванных от свадебного платья жемчужин. На полке ему оставили мешочек муки и несколько яиц. В подполе хранились какие-то овощи еще с осеннего урожая. В хлеву за щелястой перегородкой сопел и жевал постеленную на ночь солому Людоед, а глупая коза в красивом плетеном ошейнике пялилась на незваного гостя сквозь темноту желтыми лупатыми глазами. Вчера вечером коза не хотела позволить себя доить. Она вопила, бодалась, лягалась и пыталась убежать, но Джу некогда было ее уговаривать. Он ее просто стукнул между глаз, и козе пришлось покориться.

Уверенности в правильности собственных действий Джу не чувствовал прежде всего потому, что ехать назад в Столицу и вернуть государыню в Большой Улей он не мог. В Царском Городе какой-то недоумок позволил бедняжке нанюхаться пьяного гриба, да, видно, не разок-другой, а щедро, до одурения. Отправиться на деревенскую свадьбу и позаимствовать там вина Джу вчера тоже не решился, потому что одну ее было не оставить, а попросить присмотреть – только если козу. Когда пьяный гриб кончается и вина достать негде, человек вполне может себя убить. Вот Джу и сидел с ней, как привязанный. Он называл государыню «она», потому что «он» сказать было бы неправдой, а «оно» звучало как-то странно, даже в мыслях. Государыня – значит, она. Сейчас ей стало лучше. Во всяком случае, она уже не кусала Джу за руки и за плечи, когда он пытался помочь ей не кидаться в припадке на стенку. Может быть, если бы пьяный гриб не давал после употребления таких печальных последствий, его бы не запрещали ввозить в страну. За сутки Джу с ней намучался, наверное, не меньше, чем она сама.

Сейчас государыня лежала на боку, повернувшись к Джу спиной, и прижимала его ладонь к тому месту, где болело – посерединке, снизу, под ребрами. А Джу старался отвлечь себя посторонними мыслями от нежных бедер, от белой кожи, от спелых вишенок на кончиках грудей и золотых завитков волос на шее возле затылка, легких и тонких, как паутинка… «Ну и что, что не совсем женщина? – вертелось у него в голове. – Раз государь на ней женился, значит – можно?..»

Она вдруг вздохнула и потянулась, выпрямляя позвоночник. Словно откликнулась на его грешные мысли.

– Джу? – тихо спросила она.

Он в ответ погладил ладонью мягкий животик. По крайней мере теперь он был не Лал, не Фай, не Ли, не Шер и даже не Дин – имело ли последнее имя какое-либо отношение к встречавшему посольство чиновнику? – хотелось бы думать, что нет. Государыня перевернулась и оказалась щекой на его плече.

– Почему у тебя тут кровь? – удивилась она, и Джу поправил рубашку, чтобы прикрыть следы зубов. – Тебя ранили? Я ничего не помню. Почему мы не попали в Большой Улей?

Хотела приподняться, но заскулила и уткнулась обратно Джу в плечо.

– За нами гнались, – рассказал ей Джу. – Нас вынес Людоед.

– Кто такой Людоед?

– Вон там стоит, – Джу показал на загородку.

Людоед пошевелился и пошлепал губой. Государыня немного помолчала.

– А почему он – Людоед?

Джу немного помолчал. Она ждала. Пришлось рассказать.

– Он был конем генерала Хоя из Белой Крепости. Пережил восемь месяцев осады. В городе не было фуража, и командирских лошадей кормили мертвечиной. Потому что генерал без коня – не совсем генерал. Неприятельскими солдатами и своими. Специально собирали трупы. Те лошади, которые не ели, умерли с голоду. А Людоед – вон стоит.

Кажется, история про Людоеда ей не понравилась.

– Ужас какой, – прошептала государыня и замолчала надолго.

Потом был новый приступ. Несильный, зато полностью контролируемый и осознанный. Все то, что было раньше, прошло в тумане пьяного гриба, а эту боль она теперь запомнит надолго.

Когда-то, давно-давно, когда Джу было лет восемь и он только поступил в подготовительный класс «Каменных Пристаней», за старыми сараями, на месте которых сейчас стоит пекарня, он нашел слепого котенка. Котенку было голодно и холодно, он дрожал и едва слышно мяукал. Джу пожалел котенка и положил его за пазуху. Но кормить слепыша в «Каменных Пристанях» было нечем, и жалость не помогла. Котенок попищал-попищал – и издох. Джу плакал первый раз в жизни.

С тех пор он боялся брать живые существа в руки и класть их за пазуху. Он избегал кого-то жалеть, потому что мало кому мог оказать действенную помощь. А жалость без помощи сродни издевательству. Лучше иметь возможность и не хотеть помочь, чем хотеть помочь, но не иметь возможности. Шлюху, даже желанную, даже любимейшую из шлюх, очень просто взять за волосы и поставить перед собой на колени. Потому что помочь ей – это дать возможность заработать. А закрывать своими губами горькие от слез и идущей горлом желчи губы, чтобы боль не кричала, это помощь кому? Чужой боли или себе?.. Неизвестно.

Когда все кончилось, Джу ее отпустил. Последний раз провел руками по липкому от холодного пота телу снизу вверх, расслабляя сведенные судорогой мышцы, снял ее со своих колен и посадил на набитый морской травой матрас. Чтобы не жалеть потом себя, когда ее потеряет. Чтобы не гоняться, как собака, за собственным хвостом. Это не певичка, которую можно купить, подкопив денег. Это другое. И чтобы не пришлось плакать в третий раз.

У нее были растерянные больные глаза. Она осторожно легла, и Джу укрыл ее старушечьим лоскутным одеялом.

– Постарайся поспать, – посоветовал он. – Уже проходит. Теперь тебе будет легче.

Он соскочил с лежанки, взял кафтан, стал обувать сапоги. Пора было поить-кормить Людоеда и доить глупую козу.

– Не уходи, – вдруг сказала государыня. – Не бросай меня, Джу. Обещай мне, что не бросишь.

– Обещаю, – сказал он.

* * *

Что хорошо у пьяного гриба: скажешь себе «спать» и спишь. Без лишних мыслей и без снов. Скажешь: «не спать» – и глаза хоть склеивай, не закроются. А плохо то, что потом вместо флакончика с порошком приходится носить в рукаве фляжку с виноградной водкой, и время от времени к ней прикладываться. Из-за этого недостатка на следующий день господин Дин был навеселе с раннего утра.

Сначала у него состоялась встреча с одним из немногочисленных родственников императора, служащих в Царском Городе, – с государственным казначеем киром Варруром. Малое количество ходжерцев при дворе, учитывая обычную склонность правителей пристраивать на высокие посты в первую очередь родственников, а затем уж всех остальных, могло натолкнуть на мысль, будто государь своих родственников не любит. На самом же деле ходжерцы никогда не рвались исполнять дворцовые ритуалы и у всех на глазах решать дела государственной важности. Им принадлежала бульшая часть финансовых учреждений Столицы и Северного Икта, и для жесткого контроля над Царским Городом им этого было достаточно. Сейчас архипелаг Ходжер, страна ростовщиков и банкиров, в сваре северян и придворных заняла нейтральную позицию. Ничего другого и нельзя было ожидать. Война за северные провинции волновала сухопутных торговцев. Ходжерцы были торговцами морскими, а тарги – торговцами речными, то есть какими-никакими, а конкурентами. Поэтому позиция Ходжера в сложившихся обстоятельствах являлась скользкой и темной и сводилась, в основном, к невмешательству ни в чьи дела. Ходжерцы не сомневались, что нашествие внутренних обитателей на север страны – явление временное, если не сказать сезонное, и на поставках продовольствия в разоренные войной провинции они надеялись потом сделать хорошие деньги. Тут военной помощи не получил бы и сам государь, что уж говорить про Дина. Идущие в Столицу ходжерские корабли предлагалось использовать для переброски войск в Северную Агиллею, и оплатить фрахт государственными деньгами. Что и сказать, спасибо, кир Хагиннор Джел, за подарок – свечки огарок.